Великий магистр (Тамплиеры - 2) - Октавиан Стампас

- Мне трудно об этом говорить, - произнес Алансон, приглаживая свои завитые волосы, - но я выполняю поручение одной особы... одной дамы... надеюсь, вы понимаете, о ком идет речь?

- Я догадываюсь, поскольку часто видел вас вместе, - сказал де Пейн, стараясь за учтивой улыбкой скрыть свое волнение.

- Не будем называть имен, - понизил голос Алансон. - Но эта дама хотела бы вас видеть. И так как вам, очевидно, трудно передвигаться, она сама навестит вас, вечером... Хотя я и возражал против этого необдуманного шага, - добавил Алансон с вызовом. Гуго де Пейн с трудом подавил поднимающееся раздражение к послу-франту.

- Если законы приличия смущают известную нам даму, то я могу явиться сам в указанное ею место, - произнес Гуго, чуть побледнев.

- Дельно, - согласился Алансон. - Я передам ваше пожелание. В любом случае, вечером будьте готовы. Вас известят, - с этими словами, слегка наклонив голову, принц покинул покои. Вернувшийся Бизоль, подозрительно взглянул на друга.

- Давненько я не видел тебя таким... светящимся, - сказал он. - Словно внутри у тебя горит лампа. Определенно, кинжальные удары пошли тебе на пользу.

- Они дали выход застоявшейся крови, а новая вольется сегодняшним вечером, - пояснил Гуго. - Передай, пожалуйста, Раймонду, чтобы он приготовил мою одежду.

- Как же, сейчас! - усмехнулся Бизоль. - Если что нужно, так я схожу вместо тебя.

- Представить страшно. Сделай то, о чем я тебя прошу.

- Кажется, я начинаю догадываться, - улыбнулся Бизоль. - Ладно, будь по твоему. В конце концов, любовь - лучший лекарь. Вот, помню, пять лет назад в Орлеане... - Бизоль поудобней устроился в кресле, но взглянув на впавшего в сон друга, замолчал, поднялся, и, осторожно ступая, вышел из комнаты.

Наступил вечер, густой, прохладный, полный томительного ожидания, с высыпавшими на небе яркими звездами. Гуго де Пейн, одевшийся с помощью Раймонда, велел оруженосцу зажечь свечи и отпустил его. Он сидел в глубоком кресле возле окна, нахмурившись и положив ладонь на раненое плечо. Невольно мысли его унеслись к далеким временам, когда еще юным рыцарем он встретился здесь, в Труа, с бургундской девушкой, прелестной графиней де Монморанси, и - был ослеплен ее красотой, в одно мгновение потеряв голову от любви. Ей было восемнадцать лет, а ему - двадцать один, и, казалось, впереди ждет сто лет счастья, а не одиночества. Из всех своих многочисленных поклонников Катрин выбрала его, а тех, кто не хотел ее уступать, пришлось слегка пощекотать копьем. В ней было столько света, воздуха и солнца, что она напоминала порхающую на цветочной поляне фею, которую можно рискнуть поймать, но невозможно сжать в объятиях, не раздавив хрупких крыльев. Такие неземные существа обречены на быструю гибель - от злых чар, непогоды, случайной обиды, да и просто грубого слова. Но никогда и ни с кем Гуго де Пейн не был столь нежен и заботлив, как с ней. Он готов был положить к ее ногам не только свою жизнь, но и весь мир, если бы владел им, все небесные звезды, - и даже этого было бы мало. Но Любовь и Смерть - родные сестры. Два года длилось счастье влюбленных, два года они наслаждались друг другом, с горечью расставаясь хотя бы на несколько дней, часов, минут. Они были помолвлены, назначен день свадьбы, и приглашены влиятельные сеньоры, когда случилось это роковое морское путешествие в Тирренском море, необходимое для больных легких Катрин. И потом наступила темнота, неся с собой опустошение и неизбывную боль. Никаких следов корабля не удалось обнаружить, словно сам морской владыка, соблазненный красотой невесты Гуго де Пейна, похитил ее для своего подводного царства.

- Проклятье! - прошептал де Пейн, разомкнув пересохшие губы. Но отчего византийская принцесса так похожа на Катрин де Монморанси, и почему его так влечет к ней? Только ли из-за этого сходства, или потому, что во всем ее облике чувствуется огромная духовная и жизненная сила, превосходящая окружающих?

Неожиданно размышления Гуго де Пейна прервал тихий стук в дверь, после чего она, чуть скрипнув, отворилась. На пороге показалась девушка, закутанная в покрывало, со свечой в руке. Она молча поклонилась рыцарю и стрельнула взглядом по комнате. Потом приложила палец к губам и отступила в коридор. А в комнату осторожно вошла византийская принцесса, одетая в шелковую желтую тунику и пурпуровые башмачки; ее золотистые волосы украшала серебряная диадема с тонкой филигранью, выдержанная в одном стиле с серьгами и браслетами на руках.

- Мой приход сюда кажется вам предосудительным? - тревожно спросила она, сделав два шага вперед. Гуго де Пейн поднялся с кресла, опираясь на подлокотник.

- Я счастлив, что вижу вас, - произнес он, приложив руку к сердцу. Это были первые слова, которыми они обменялись за все время, проведенное в Труа.

- Умоляю вас - садитесь, - сказала Анна Комнин. - Вы нездоровы.

- Если вы покажете мне в этом пример, - Гуго подождал, пока принцесса не сядет в пододвинутое им кресло; забыв о раненом плече, он прикусил губу от запульсировавшей боли. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Анны.

- Простите мое вторжение, - сказала она. - Из-за глупого женского каприза, я подвергаю ваше здоровье опасности.

- Ничуть, - отозвался рыцарь. - И поверьте, если бы не пришли вы, то у меня бы еще хватило сил взобраться сегодня вечером по стене к вашему окну и бросить в комнату алую розу. Но почему вы называете ваш поступок капризом? Такого ли определения он заслуживает?

- Не знаю, - ответила принцесса. - Я еще не разобралась. Знаю только одно: все-таки судьба мужчины ужасна. Вечно они натыкаются на разные острые, металлические предметы, из-за которых затем приходится долго лечиться.

- Происходит это по большей части из-за вас, прекрасных дам.

- И многим из нас это нравится.

- А вам?

- А мне по душе состязание ума. У нас, в Византии, обычаи менее кровожадны. Хотя именно ум рождает коварство, а сердце отвагу и честь. Скажите, вы не были в Константинополе? Впрочем, тогда бы мы наверняка встретились.

- Возможно, в ближайшее время мой ангел-хранитель приведет меня в ваш славный город, - сказал Гуго. - Мне приятно с вами беседовать. Ваша красота греет взгляд, а речи питают разум. И если первое присуще женщинам, то второе встречается крайне редко.

- Опасный ли вы человек? - произнесла принцесса, словно бы обращаясь сама к себе. Немного прищурившись, она смотрела на де Пейна, чуть наклонив набок золотистую головку. - Вы учтивы, воспитаны, отважны. Природа наделила вас и силой, и внешностью, и разумом, - всем тем, что нравится женщинам и ведет за собой других мужчин. Судьба вложила вам в руки меч и указала путь, по которому надо идти. Так мне кажется. Но добрый ли вы человек? Потому что, если все это, - и принцесса обвела пальчиком в воздухе круг, - будет направлять Зло, то многие сердца будут разбиты от одного лишь соприкосновения с вами.