Игры викингов - Александр Мазин

Главный буравил Санька недобрым взглядом. Санёк глаз не опускал. Бояться ему было нечего, а задружиться с местным лидером – никаких шансов.

Саньку вывернули руки и снова скрутили запястья. Да, недолго он побегал на свободе.

Главный вынул меч. Санька отпустили.

«Убьет».

Может, и нехудший вариант. Быстрая смерть.

Санёк задрал голову. В последний раз посмотреть на звезды…

Но смерть не торопилась.

Когда он снова посмотрел на местного главаря, тот уже убирал меч в ножны. Передумал убивать?

Санька ухватили под руки и, спиной вперед, отволокли к сараю, забросили внутрь. Дахи лежал на земляном полу. Снова без памяти. Один из местных подошел к нему, перевернул на живот и спутал руки ремнем.

Двери сарая закрылись, но пленников в одиночестве не оставили. На стене закрепили факел, и двое головорезов расположились у двери. Оставлять Санька и Дахи без присмотра больше не рискнули. Хорошо хоть опять к балке не привязали.

Мысль о том, что он мог бы утолить жажду, но не воспользовался случаем, огорчала Санька не меньше, чем неудача с побегом.

Утром пленников прибавилось. Четверо аборигенов втолкнули в сарай Медвежью Лапу. Даже связанный по рукам и ногам, огромный викинг ухитрялся сопротивляться.

Увидев товарищей, Лапа отбиваться перестал, позволил пропихнуть себя внутрь. Извиваясь как червяк, викинг добрался до стены, уселся и захохотал.

– Что веселого? – поинтересовался Дахи.

– А то! Таких славных воинов, как мы, полонили какие-то мелкие засранцы.

– Их было по десятеро на каждого, – буркнул Дахи. – И не такие уж они засранцы. А вот как они взяли такого тролля, как ты?

– А как тролля и взяли! – ответил Лапа. – Ночью. В ловчей яме.

– Ночью – в яме? – изумился Санёк.

– Мы по следам их баб шли. Я, Лисичка и Улли Безухий. Засветло не догнали. Решили, что ночью точно достанем. Это ж бабы… – Медвежья Лапа облизнулся. – А эти… Нет бы – в честном бою! Подло, как зверей. Улли ногу сломал, его сразу добили, а меня сетью вытащили.

– А что Лисичка? – спросил Дахи.

– Сбежал вроде. С нами в яму он не упал. Да я не знаю точно. Может, его тоже убили. Я так думаю: неправ был Хрогнир, когда нас в погоню по трое отправил. Будь нас хоть десяток, мы бы им вдов наделали!

– Из ямы? – скептически поинтересовался Дахи. – Да и откуда Хитрец мог знать, что тут – целое войско?

– Должен был знать, – буркнул Лапа. – Он же Хитрец.

Санёк думал о Лисичке: невысоком для викинга шустром хирдмане, внешне и впрямь походившем на лису. Если Лисичка сбежал, есть надежда, что у стен городища появится Хрогнир с нашими.

– Ярл придет, – сказал Дахи. – Ярл нас не бросит.

– Это да, – согласился Лапа. – Эй, Сандар, ты что примолк? Боишься?

– Он не боится, – ответил Дахи за Санька. – Он от них уже сбежал один раз. Ночью. Нас к балке подвесили, а сторожей не оставили. Сандар отвязался и меня отвязал. Дверь изнутри открыл и пошел глянуть, что во дворе… Ну и поймали его.

– Я видел здоровенную лужу кровищи, – сказал Медвежья Лапа. – Твоя работа?

– Моя, – Санёк не стал уточнять, что это собачья кровь. – Но их было больше, а у меня – только деревянные вилы. Да и те – сломанные.

– Да ты не печалься, – пробасил Лапа. – Если уж они меня взяли, так дренгу, ни разу в вик не ходившему, в плен попасть ущерба для гордости нет. И горевать прежде времени не надо. Ты жив, руки-ноги на месте, а что удача пока не с нами… так это пока.

– Дахи думает: они нас приберегли, чтоб убить, когда мертвых сжигать будут. Может, даже позволят в бою умереть.

– Точно? – Лапа враз повеселел. – Дахи, эй, Дахи! Сомлел, однако. Сильно ранили его?

– Руки из суставов вывернули, – сказал Санёк. – Я поставил на место…

– Руки ни при чем, – заявил Лапа, приглядевшись к Дахи. – У него бок в крови.

– Да? Может, кровь не его.

– Его-его. Влажная еще, сочится.

«Блин, мой косяк, – огорчился Санёк. – Не заметил. Надо было перевязать. Этак он запросто кровью изойдет».

Стражники болтали о чем-то своем, особо не обращая на пленников внимания.

– Если захотят поединком родичей побаловать, это очень хорошо, – мечтал Медвежья Лапа. – Я б многих с собой забрал. Эх, получить бы оружие в руки!

«А мне – лишь бы просто руки развязали да на солнышко вывели», – подумал Санёк.

В Валхаллу он не торопился.

На солнышко их вывели. Но развязывать не стали – поставили перед местным вождем, торжественно восседавшим на стуле. И на сей раз мужик обзавелся переводчиком.

– Вы те, кто грабил город Сервидаса? – на скверном скандинавском спросил переводчик.

– Сервидас – это кто? – в свою очередь поинтересовался Медвежья Лапа.

Лидер нахмурился, потом рявкнул коротко, в своей обычной манере.

– Сервидас – великий воин, – донес мысль переводчик.

– Ха! – воскликнул Медвежья Лапа. – Я! Я – великий воин! Развяжи меня, дай мне секиру – и ты увидишь!

– Господин спрашивает – ты отвечаешь! – сердито закричал переводчик. – Или бить больно, огнем жечь!

– Напугал! – хохотнул Медвежья Лапа. – Давай жги!

Лидер и переводчик обменялись несколькими репликами, и толмач внес новое предложение, указывая пальцем на Дахи:

– Ты – говорить или тебя убить!

– Я уже мертв, – отозвался тот. Выглядел он и впрямь – краше в гроб кладут.

Ответ энтузиазма не вызвал. Наступила очередь Санька:

– Ты! Грабил город Сервидаса?

– Не-е-е, – ухмыльнулся Санёк. – Сервидаса я вообще не знаю. Сервантеса знаю. Сервантеса не грабил. Только читал.

После минутного обсуждения его слов последовал неожиданный вопрос:

– Читать – это что?

– Бумага, – сказал Санёк, но тут же поправился: – Пергамент, береста… Начертаны руны. Я вижу, говорю, как звучат.

Краткий диалог между лидером и переводчиком закончился еще более неожиданным вопросом:

– Ты колдун?

– Я воин! – Санёк сделал вид, что оскорблен. Еще не хватало, чтоб с него живьем кожу сдирали, как с того неудачника-игрока.

– Скажи, что колдун, – прошипел Медвежья Лапа. – Пусть тебя боятся.

Но Санёк не рискнул:

– Я воин! – повторил он. – Дай мне меч – и увидишь!

– Меч – нет! – отрезал переводчик. – Мой господин хочет знать: вы грабили город Сервидаса? Тот, что на острове?

– Это – город? – фыркнул Медвежья Лапа. – Если у вас города такие, как тот или этот, – Лапа топнул ногой, – мы ограбим их все. Скоро сюда придет мой ярл, намотает твои кишки на столб, засунет твоей жене и сделает всё твое – своим. Можешь убить нас, лив, но пройдет день, может, два – и ты последуешь за нами! Будешь нам прислуживать в Валхалле! Ха!