Безжалостные Существа - Джей Ти Джессинжер

Я задыхаюсь. От восторга.

— Кто-нибудь нас увидит. Кто-нибудь войдёт...

— Я запер дверь.

Кейдж вводит свой палец глубоко в меня.

Я выгибаю спину, задыхаясь и хватаясь за его плечи.

— Кейдж...

— Да, детка. Произноси моё имя, когда я заставлю тебя кончить.

Его голос звучит хриплым рокотом у моего уха. Я вдыхаю в себя его запах. Он большой и горячий, он окружает меня со всех сторон, подавляет меня, заставляет моё зрение затуманиваться, а кровь гореть огнём.

Когда он снова целует меня, я сдаюсь.

С лёгким стоном я сгибаю колено и скольжу ногой вверх к его бедру. Это открывает меня шире. Он отвечает одобрительным ворчанием из глубины своей груди и целует меня так сильно, что у меня кружится голова.

Затем Кейдж начинает двигать большим пальцем внутрь и наружу, описывая маленькие круги по моему клитору шершавой подушечкой большого пальца.

Это не занимает много времени. Я слишком изголодалась. Слишком нуждаюсь в этом. Слишком отчаянная для него.

Когда меня накрывает оргазм, я теряю себя.

Моя голова откидывается назад. Я кричу. Содрогаюсь в его объятиях, мои плечи прижаты к стене, а таз дёргается под его рукой. Сильные, ритмичные сокращения в глубине моего естества сотрясают меня снова и снова.

Кейдж грубо шепчет:

— Черт, да, детка. Я это чувствую. Ты кончаешь так чертовски сильно. В следующий раз ты дашь мне почувствовать это каждой клеточкой моего члена.

Из моего горла вырывается всхлип.  Длинная и твёрдая, как камень, его эрекция впивается в моё бедро. Возможно, я схожу с ума от удовольствия.

Затем раздаётся выстрел, напрочь отбивающий всякую охоту.

15

Кейдж

Когда раздаётся второй выстрел, глаза Натали удивлённо распахиваются. Тёплая и податливая в моих объятиях каких-то пару секунд назад, она замирает и в ужасе смотрит на меня.

— Что это было?

— Стрельба.

— Что? О боже... Слоан!

Я вытаскиваю руку из её трусиков и борюсь с желанием пососать свои пальцы. У меня ещё будет предостаточно времени для этого позже.

— Оставайся здесь, пока я не вернусь. Никуда не выходи из этой комнаты. Поняла?

—  Но...

— Поняла?

Натали облизывает губы, кивает, при этом выглядит такой красивой и раскрасневшейся. Её взгляд всё ещё окутан поволокой после недавнего оргазма.

Ах ты ж, блядь, мой член просто болит. Ощущение того, что она вот так кончила для меня, просто опустошило меня, отчего я не могу мыслить здраво.

Я быстро и крепко целую Натали, затем пересекаю комнату и открываю дверь, поправляя напряжённый член в штанах. Из коридора доносятся крики, топот ног, звон бьющегося стекла. Во всём этом гомоне и гаме кто-то выкрикивает приказы по-русски.

Раздаётся ещё один выстрел, затем выстрелы следуют очередью, отчего становится слышно ещё больше людских криков. Я слышу ещё больше отрывистых приказов, только на этот раз уже на гэльском.

Похоже, я не единственный, кого разозлил Ставрос.

Хотя, какого хрена ирландцы здесь делают, можно только догадываться. Согласно нашему соглашению с главой их семей, они обязаны проворачивать свои игорные операции строго на Восточном побережье.

Может быть, они решили пересмотреть условия нашего с ними соглашения.

Я вытаскиваю пистолет 45-го калибра из кобуры на липучке, пристёгнутой к лодыжке, и осторожно выхожу в коридор, держа оружие наготове. Людской поток проносится мимо меня до конца коридора по направлению к выходу. При этом люди напирают друг на друга в панике.

Слоан среди них нет.

В конце коридора я высовываю голову из-за угла и осматриваю столовую.

Стулья перевёрнуты. Столы перевёрнуты. Рядом с одним из них на полу неподвижно лежат несколько тел.

Я узнаю тех двоих, что были со Ставросом. Алексей и Николай.

Судя по количеству крови, впитавшейся в ковёр вокруг их тел, и тот и другой уже отдали концы.

Рядом с ними лежат неподвижно ещё два тела, лицом вниз на полу. Оба парня в костюмах. Отсюда я не могу наверняка сказать, гражданские ли они, павшие жертвами перекрёстного огня, но у меня такое чувство, что если бы мне довелось перевернуть тела, то эти двое оказались бы ирландцами.

Я тихо чертыхаюсь. Не самое подходящее время выбрали они для перестрелки, последствия которой, без сомнения, будут подробно освещаться во всех новостях.

Меня не должно быть здесь.

Здесь, с Натали, которая в этот самый момент должна покоиться на дне озера Тахо с пулей в голове.

Если Макс как-то пронюхает о том, что я не выполнил работу, нам обоим крышка.

Замечаю Ставроса и Слоан. Они прячутся за большой подставкой с пальмами в горшках у стены на другом конце комнаты.

По крайней мере, он защищает её. Присел перед ней на корточки с пистолетом наготове, когда она съёжилась на полу позади него.

Нет... не съёживается. Она подтянула под себя ноги и наклонилась ближе к полу, но при этом оглядывается по сторонам, выражение её лица настороженное и сосредоточенное, а не испуганное.

Слоан встречается со мной взглядом, затем наклоняет голову влево и поднимает два пальца, показывая, со сколькими вооружёнными людьми мы имеем дело и где они находятся.

У неё-то уж точно есть яйца, у этой девчонки.

Неудивительно, что они с Натали дружат.

Я киваю, давая ей понять, что понимаю. Затем разворачиваюсь и иду в другую сторону по коридору.

Напротив туалетов есть выход наружу. Он ведёт во внутренний дворик, который сейчас оказывается пустынным, если не считать россыпи сухих листьев на тонком слое снега. Бегом пересекаю внутренний дворик по направлению в другую часть ресторана, вхожу через другую заднюю дверь на кухню и подношу палец к губам, приказывая помалкивать трём испуганным сотрудникам, сгрудившимся под столом из нержавеющей стали.

Одна из девушек сжимает в руках свой крестик. Все они молча смотрят на меня широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

Проходя мимо них, я направляюсь к вращающимся дверям кухни. Они такие, у которых круглые стеклянные окна на уровне глаз, чтобы официанты могли видеть, куда идти с нагруженными подносами с едой. Прислоняюсь плечом к стене и смотрю, что происходит в столовой.

Двое ирландцев присели на корточки прямо за дверями.

Они скрыты от столовой низкой стеной, которая проходит по периметру ресторана, верхняя часть которой украшена десятками искусственных папоротников. Сжимая оружие, они ведут напряжённые дискуссии о том, что делать дальше, бесконечно споря друг с другом на своём шипящем гэльском наречии.

Некоторое время я занимался изучением их языка, так что я без труда понимаю, что они солдаты. Не очень высокого ранга. Не привыкшие отдавать приказы.

Им нужен кто-то,