Ведьма и эльф (СИ) - Майская Зоя

Альвэйр видел насквозь уловки жреца, желающего сделать брак своего потомка настоящим. Но Кэлеан и не догадывался, насколько не было нужды в его помощи. Эльрис, впрочем, тоже не знала, что стала причиной огромного чувства вины, овладевшего лордом.

Он привёл в их с Олиэ дом чужачку.

Поселил её в их супружеской спальне.

Касался, пусть и по необходимости, обнажённой кожи Эльрис.

Оставил её рядом с собой. Боялся за неё. Думал о ней. Продолжать можно было бесконечно.

С виду для всех поступков лорда всегда была веская причина, но Альвэйр подозревал, что всё гораздо проще.

Он просто-напросто дал слабину. И теперь был подобен алчному скупцу, желающему владеть даже теми сокровищами, которыми никогда не сможет воспользоваться сам.

Как хорошо, что тот, другой, сейчас спал. Иначе он поднял бы его на смех.

Впрочем, молчание призрачной сущности заставляло эльфа беспокоиться. С ночи покушения на Эльрис прошло уже больше месяца, а его спутник никак не проявил себя. И при попытках дотянуться, лишь слабо отмахивался от Альвэйра.

Неужели очистить организм от яда было столь тяжело, что его помощник никак не мог прийти в себя?

В это было трудно поверить.

Почти всю жизнь Альвэйр никогда подолгу не оставался один. Где-то глубоко внутри всегда присутствовал его вечный спутник, избавиться от которого он был не в силах, даже если бы хотел. Огромный, тёмный житель его души, которому, казалось, было тесно в оковах тела эльфа.

Он был способен заполнить его до конца, без остатка, растворить душу Альвэйра и забрать бессмертную оболочку себе. Невиданный соблазн. Но тень не желала подобного, хотя изначально, как полагал эльф, в этом и состоял план мстительного отпечатка чужой души.

Лорд до сих пор не знал, почему бестелесный передумал. Быть может, не захотел использовать ребёнка пусть и ненавистной ему эльфийской расы. Или его подкупила жалость маленького мальчика к холодной тёмной твари, какой стал потомок величественной когда-то расы. И доверчивость, граничащая со слабоумием.

Ведь только идиот мог добровольно впустить в своё разум, душу и сердце чужака.

Тот, кто жил внутри, не мог называться призраком или духом. Не более чем воспоминание о драконе-полукровке, жившем когда-то. Но сколь сильное! Страшно представить, каким он был при жизни. Когда ритуал покорения эльфов ещё не выпил большую часть его сущности, оставив после себя лишь ошмёток.

Эльф нашёл его. Вобрал в себя. А спустя тысячелетия, после смерти Олиэ, Альвэйр и сам стал лишь остовом. Так они и сосуществовали до сих пор — неполноценные и озлобленные.

Сон спутника беспокоил эльфа, но в то же время радовал. Лорд не знал, чем обернулся бы его интерес к Эльрис, если бы призрачная сущность была сильна.

Не даром в человеческой колдунье жила дикая магия. Совсем не даром. Должно быть, её и заметил полукровка, а потому и терзал эльфа, заставляя стремиться к далёкой тогда девушке. Но, к сожалению, посоветоваться Альвэйру было не с кем. Никто не знал, что лорд Дома вереска стал вместилищем для отпечатка чужой души. И так должно было оставаться и впредь.

Если бестелесный проснётся, он отправит Эльрис подальше. А пока… пока он мог позволить себе эгоистичную иллюзию спокойствия.

Сам не зная, зачем, он мысленно потянулся к ней. Позволил своей душе ненадолго прильнуть к её, ощутить живую пульсацию и тепло.

Девушка, сидящая напротив, вздрогнула, чуть подалась вперёд и сжала руками край стола. Альвэйр видел, как ткань платья сильнее обтянула тонкие плечи и грудь.

Мягкие волосы девушки, убранные назад, казались почти чёрными в неярком свете. На их фоне белизна шеи и ключиц казалась ослепляющей.

Альвэйру виделось в этом зрелище нечто почти неестественное. Белая, словно фарфор кожа, притягивала его взгляд, звала прикоснуться к ней.

Чёрные ресницы дрогнули, он прикрыл глаза, но преступная мысль успела застыть в его голове.

Он хотел сделать эту белизну пунцовой.

***

Ментальная магия понемногу возвращалась ко мне, и вместе с этим я впервые ощутила эмоции Альвэйра.

Не благодаря нашей волшебной связи, а так, как воспринимаю их обычно.

Я и предположить не могла, что послужило тому причиной. Вероятно, тот ритуал, спасший мне жизнь, природу которого эльф отказывался открывать. Я догадывалась, что шрам на моей руке связан с ним. Но мне не доставало знаний в магическом искусстве, чтобы понять, что мог сотворить эльф.

Теперь, когда Альвэйр был рядом, я видела едва уловимую струйку эмоций, которые я пока не могла воспринять полностью и поэтому сомневалась в том, что чувствовала.

В тот день эльф вернулся поздно и застал меня во внутреннем дворе замка. Закутавшись в утеплённый плащ, я рассматривала очертания ущелья, гадая, где мог находится дом, в котором я жила.

— Что вы здесь делаете? — я вздрогнула, не заметив появления лорда. Он стоял за моей спиной, облачённый в свои траурные одежды, без которых не покидал стен замка. Гладкий подбородок был чуть вскинут, губы поджаты — так эльф смотрел на меня всякий раз, когда нам приходилось сталкиваться лицом к лицу в незапланированное время.

К моему удивлению, от груди лорда змеёй взвилась дымная струйка эмоций. Чуть помедлив, она устремилась ко мне и ласково обвила сначала лодыжки, затем бёдра.

Чувства эльфа льнули ко мне, словно в нерешительности, а затем, укрепившись в своём намерении, поднялись выше, огладив живот, грудь, шею и волосы… Моя плоть, конечно, не могла ощутить эти прикосновения, но они всё равно показались мне на редкость интимными, волнующими и бесценными.

Ведь я чувствовала слабый отголосок того, что испытывал Альвэйр.

Трепет.

Иногда я видела, как одни люди тянутся своими добрыми чувствами к другим. Подобное возможно, когда кто-то столь немыслимо ценен для тебя, что хочется объять его с ног до головы — защитить, наполнить любовью и теплом. Но ещё ни разу в жизни подобного не случалось со мной. Забота матери или отца не окутывала меня, словно плащом. Я не ощущала невесомой любви сестёр или друзей. К счастью, и чужая ненависть редко липла ко мне, но всё же…

Слёзы душили меня. До боли в груди мне хотелось взять такого холодного и отстранённого эльфа за руки, прижаться к ним щекой, но я лишь отвела взгляд. Слишком хорошо я понимала, что не всегда позволено поступать по велению сердца. И что бы ни значили эмоции Альвэйра, мне не стоит рассчитывать на многое.

Я дала ему обещание, что не буду желать от него невыполнимого.

Мои сумрачные мысли прервал негромкий голос.

— Если вы будете стоять на холоде, наши с Кэлеаном старания пропадут даром, — я ощутила тяжесть тёмного плаща на плечах. Запах Альвэйра окутал меня с ног до головы. Я подняла взгляд на белоснежное, будто бы вобравшее лунный свет, прекрасное лицо. И в тот миг впервые в моём сердце зародилось эгоистичное желание обладания кем-то.

Глава 33

Лето в ущелье оказалось холодным и быстротечным. Осень спустилась с высоких Арельских гор вместе с дождями и первой жёлтой листвой.

Я провела в замке Альвэйра больше двух месяцев, не покидая его ни на единый день. Кому-то подобное заключение могло быть в тягость, но не мне. Леди из благородного дома не может выходить на улицу, когда заблагорассудится. Во всяком случае, если эта леди живёт на людских землях.

Альвэйр помог мне восстановить лабораторию в стенах его замка.

Он сам предложил это, хотя притворяться алхимиком перед ним мне больше не было нужды. Слова, брошенные мужчиной, прежде чем мы принялись за обустройство алхимической комнаты, повергли меня в смятение.

— Я понимаю, что вам нечем заняться, Эльрис. Но, боюсь, я не могу скрасить ваше одиночество.

Даже если бы Альвэйр желал этого, у него было не слишком много возможностей развлекать меня беседами или обучением. Дела требовали присутствия лорда и большую часть времени я проводила в одиночестве. Заняться в замке было решительно нечем, разве что читать книги, коих в библиотеке Альвэйра было предостаточно. Но, вот беда, я только начинала осваивать эльфийский язык, поэтому почти все труды были слишком сложны для меня.