Метаморфозы жира. История ожирения от Средневековья до XX века - Жорж Вигарелло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще одно соотношение, пусть и не главное, часто встречается в трактатах XIX века об ожирении: речь идет о соотношении роста и веса. Анж Маккари в работе 1810 года описывает безобразно толстого ребенка: при росте 5 футов 1 дюйм (1,55 м) он весил 240 фунтов (120 кг), а окружность его талии составляла 5 футов (1,53 м). Картина поразительная: рост ребенка равен окружности талии[671]. Похожее находим у Брийя-Саварена: в 1826 году в трактате «Физиология вкуса» он описывает своего друга, при росте 1,67 м весившего 245 кг[672]. В этих примерах мы видим стремление сопоставить рост и толщину.
Просчитанная связь роста и веса
Все меняется во второй трети XIX века, когда эти данные подвергаются статистической обработке. Первоначально большее значение придается оценке веса. Создается шкала соотношения веса и роста. В 1832 году Адольф Кетле, решительно пересмотрев прежние указания Бюффона[673], впервые составил специальные графики и таблицы[674] для мужчин и женщин разного возраста. Каждому росту соответствовал «нормальный» статистически установленный вес: например, мужчины ростом 1,60 м в среднем весили 57,15 кг, а средний вес женщин того же роста составлял 56,73 кг; при росте 1,70 м мужчины в среднем весили 63,28 кг, женщины — 65,2 кг[675]. Кетле установил даже коэффициенты, позволяющие рассчитать отклонения от средних значений веса для каждого отдельного человека. В результате этих вычислений появилась норма веса и отклонений от нее. Это была не идеальная норма, а реальная: человека определяет то, чем он питается, а не его суждения или желания[676]. Надо сказать, что не следует сравнивать эти данные с современными эталонами и опираться на них в какой-то конкретной стратегии похудения. Тем не менее эти цифры, шкалы и соотношения беспрецедентны.
Адольф Кетле в своей работе руководствовался исследованиями совершенно нового рода — теми, что были начаты «в научных и правящих кругах в конце XVIII века»[677], основанными на законе больших чисел, на массовых расчетах, на статистических данных о преступности, рождаемости, смертности. Все эти данные соотносились со средними значениями и указывали на возможные изменения в ту или иную сторону с течением времени[678]. Благодаря ученым и руководству промышленности в 1810–1820 годах проект внезапно углубился[679]. Демократические цели изменили ожидания: требовалась более точная оценка процедур управления, их эффективности, более точная оценка физического и морального состояния населения. Отсюда эти конкретные признаки, имеющие почти социальное предназначение: исследовать «фундамент» общества, «плоть» государств. Управленцам кажется, что у них есть новый инструмент: оценка «физических количеств» и их распределения. Однако, если принять во внимание слова Кетле, чтобы оправдать эти расчеты, проект окажется «ограниченным»: лучше понять нагрузку, которую должны «выдерживать некоторые конструкции»[680]; изучить «вес конкретного человека», чтобы правильнее организовать его работу; понять, сколько весят люди того или иного пола в определенном возрасте, — это поможет судебной медицине при опознании трупов и исследовании тел. Все данные, полученные ученым, используются с прагматическими целями. Об эстетической стороне вопроса речь не идет.
Таким образом, расчеты обретают новое значение для измерений, для составления сводных таблиц со статистическими данными, повышается их роль как интеллектуального орудия труда.
Расчет веса конкретного человека
Нельзя сказать, чтобы в первые десятилетия XIX века весы или взвешивание были обычным делом. Взять хотя бы призыв на военную службу во Франции или в Англии: в записях контрольных комиссий оценка полноты или худобы еще не упоминается, а «слабая конституция»[681], отмеченная у 280 призывников из 2180 в департаменте Верхний Рейн в 1826 году[682] и у 431 из 6307 призывников в департаменте Нор в 1841-м[683], никак не соотносится с весом. Комиссии интересует только рост, «главный предмет внимания», говорится в «Физиологии призывника» в 1846 году[684].
Тем не менее нельзя не признать, что появился совершенно новый взгляд на антропометрию, а измерения тела незаметно стали частью нравов. Они встречаются в литературе: например, вот описание Гранде у Бальзака: «пять футов [1,53 м] ростом, коренастый, плотный, с икрами ног по двенадцати дюймов [30 см] в окружности»[685],[686]; или похудевший от горя турский священник, однажды утром, «натягивая свои синие в искорку чулки», потрясенный тем, что «икры его похудели почти на целый дюйм [2 см] в окружности»[687],[688]. Размеры упоминаются и в мемуарах: например, в 1826 году графиня де Буань, взглянув на Людовика XVIII, страдавшего подагрой, с удивлением обнаружила, что «черные бархатные гетры на его ногах» за несколько месяцев «стали вдвое шире»[689]. Наконец, в написанном в 1830-х годах «Энциклопедическом трактате о портновском искусстве» его автор Ф.-А. Бард настоятельно рекомендует использовать «корпиметр» Барда вместо бумажных лент, ранее применявшихся для выкройки одежды: «Только диаметры тела указывают, где выпуклости, образующие фигуру, которую надо одеть»[690]. Взгляд и действия портного изменились. Главным образом, возникла необходимость оценивать объемы: стали подробно изучаться реперные точки полноты и худобы, все они соотносились с заданными размерами, все располагались в определенной последовательности.
Отсылки к весу более редки, более специфичны и в то же время знаменательны. О весе в повседневной жизни речь заходит редко, за исключением выдающихся случаев, как, например, англичанин, встреченный Александром Дюма в 1820-х годах, который весил приблизительно 350 фунтов (от 150 до 175 кг)[691], зато о весе чаще, чем в прежние времена, говорили в связи с похудением. В 1826 году Брийя-Саварен в «Физиологии вкуса» выводит правило: «Первым делом надо взвеситься в начале и в конце лечения, чтобы иметь математическую основу для проверки результата»[692]. Пришедший к нему на консультацию барон Луи Греффюль, которому «грозило ожирение», подчиняется этому требованию и ежемесячно взвешивается. Лорд Байрон в самом начале века тоже предпринимает попытку похудеть: со 100 кг он хочет дойти до 70 кг и указывает скромную цифру «2 фунта»[693] (1 кг) после того, как расстался с компанией друзей, влияния которых опасался.
Наконец, бульварный театр в 1830-х годах обращается к проблеме веса, показывая, что эта тема постепенно стала волновать и простонародье. Лучший пример этого — «буффонада» Адольфа д’Эннери о «толстых и худых», сыгранная в театре Пале-Рояля в 1838 году[694]. Некто Шапотен, малоизвестный провинциальный дворянин, сокрушается по поводу того, что его дочь влюблена в дальнего родственника. Молодой человек кажется ему слишком худым, слишком слабым. Он заставляет того поправиться и очень внимательно
