Бульдожья хватка - Роберт Бейли

Через пару секунд он сел рядом на кофейный столик и положил руку ей на плечо. Ньютон стало страшно, как не было страшно никогда в жизни.

— Думаю, мы сможем это уладить, хотя было бы лучше, если бы ты молчала. — Он улыбнулся и легонько погладил ее волосы.

— Разреши один вопрос, милая, — продолжил Уиллистоун. — Ты поднялась сюда, потому что рассчитывала получить тысячу долларов, верно?

Она кивнула.

— Была готова раздеться и голенькой поплясать перед Стояком, так?

Она кивнула еще раз.

— Я знаю, чем занимаются в этой комнате. Ты ведь и к этому была готова. Верно? — Она не ответила, и он подтолкнул ее локтем. — Ты ведь за тысячу танцем бы не ограничилась, так, Уилма?

Она снова заплакала, и Уиллистоун наконец замолчал. Он вернулся к кожаному креслу, сел и положил ногу на ногу.

— Ни о чем таком я тебя просить не собираюсь.

Он смолк, и женщина вытерла глаза, стараясь сосредоточиться.

— Что вы от меня хотите? — спросила она.

— Очень просто. На суде ты вдруг теряешь память. За амнезию получаешь сто тысяч наличными. Пятьдесят прямо сейчас, еще пятьдесят — после суда.

— Вы хотите, чтобы я… потеряла память? — переспросила сбитая с толку Уилма.

— Да. Ни на какие официальные допросы с Дрейком не соглашайся. Мол, занята, некогда. Если он тебя совсем загонит в угол, напусти тумана. Ничего конкретного. Скажи, что в суде подтвердишь все, что сказала ему раньше. А там про самое главное забудешь. Собственно, отрицать ты должна только одно: что ты помогала Дьюи мухлевать с путевыми листами. Ясно?

Уилма кивнула.

— Вот и славно. Мы договорились?

Ньютон поежилась. Она знала — этого делать нельзя. Никаких сомнений — нельзя. И ездить по графику, какой был у Дьюи, тоже было нельзя. «Но где еще я возьму такие деньги?»

Она взяла у Джека бутылку виски и сделала большой глоток — жидкость опалила горло.

Несколько капель попали на подбородок; тыльной стороной ладони Джек их вытер.

— Что скажешь? — спросил он.

Прежде чем ответить, она еще раз как следует приложилась к бутылке и поставила ее на пол.

— Двести, — сказала она. — Половину сейчас и половину после суда. Если я сделаю, как вы просите, я получу деньги независимо от решения суда. Если вы проиграете, я в проигрыше быть не должна.

— Вот сучка, — сказал Уиллистоун со смехом. — Мы ведем переговоры?

— Да. Врать под присягой — это стоит дороже. Вы, подонки, загнали Дьюи в могилу и прекрасно это знаете.

Не сводя глаз с Уилмы, Джек скрестил руки на груди.

— У нас с собой столько есть? — спросил он, все еще глядя на женщину.

— Да, босс, — откликнулся откуда-то сзади Стояк.

— Будь по-твоему, Уилма. Но прежде чем я соглашусь, вот тебе несколько условий. — Голос звучал холодно. Зловеще. — У нас расхождение по вопросу, лжешь ты или говоришь правду, когда отвечаешь в суде, что не помнишь. Мне кажется, что «не помнишь» — это скорее правда, чем вымысел, но у тебя другие соображения. Поэтому… — Он придвинулся ближе, и Уилма уже пожалела, что попросила больше денег. Что за дура! — Если я плачу тебе за ложь, она должна выглядеть правдоподобной. Тогда потеря памяти в зале суда отменяется. Ты даешь показания: насколько тебе известно, график у Дьюи был в полном порядке. Иногда он был даже не догружен, мог бы ездить и больше. Ясно?

— А до суда? — спросила Уилма. Ее всю трясло, она ничего не могла с собой поделать.

— Держись подальше от адвоката истицы. Будет связываться с тобой, говори, что дашь показания в суде, а на разговоры с ним у тебя нет времени. Отгони его. Если все же доберется — напусти тумана и быстро сверни разговор. Пусть думает, что ты — его главный свидетель, но никакой информации ему больше не давай. А в суде ты и вправду станешь главным свидетелем, но только нашим. Он тебя вызовет, а ты его закопаешь. Ясно?

Она уже была готова сказать, что это чересчур. Едва не сказала. Лучше бы вернуться к первому предложению. Потеря памяти гораздо проще. Но пути назад нет. Ей вдруг вспомнилось, как она с родителями ездила в аквапарк в Декатуре. Ей тогда было тринадцать. Она забралась на третий ярус самого большого аттракциона. Стало страшно, захотелось спуститься на ярус ниже, но она знала — назад ходу нет. Надо прыгать. Как и сейчас. И Ньютон согласно кивнула.

— Хорошо, Уилма. Условие номер два. Если об этом нашем разговоре кто-то узнает или если ты не выполнишь условия договора — отправляешься на тот свет. Понятно?

Уиллистоун подошел вплотную, от него разило виски. Она снова кивнула.

— Вместе с твоими девочками. Колебаться не будем, Уилма. И еще эта дама… — Он щелкнул пальцами, прикрыл глаза. — Как зовут эту старую каргу, Стояк?

— Миз Йост.

— И миз Йост следом. Колебаться не будем, Уилма. Понимаешь?

Миз Йост? Девочки? Они все о ней знают. И ведь не остановятся. Так и сделают. Она кивнула, пытаясь ничем себя не выдать, но на лице мелькнула гримаса.

— И еще одно.

Уиллистоун совсем приблизил лицо, едва не коснувшись ее своими усами.

— Если хочешь двести тысяч, придется угостить меня вот этим, — прошептал он и запустил ей руку в стринги.

Долю секунды ей хотелось убежать. Закричать. Сделать что-то. Потом она взглянула в холодные, жестокие глаза.

«Бесполезно. Они меня найдут. Куда бы я ни уехала… Найдут».

— Ладно, — ответила она шепотом.

Часть четвертая

32

Фейт Бальярд жила в Нортфорте, в тупиковом ответвлении от Райс Майн Роуд. Двухэтажный дом с круговой подъездной дорожкой, судя по всему, большой двор, хотя забор его скрывал. Рик остановил машину перед домом, выключил зажигание. В половине шестого уже стемнело, но в свете уличных фонарей дом был хорошо виден. В нем горели огни.

— Кто-то там есть, — сказала Дон.

Дрейк кивнул. Его била легкая дрожь. Очень важно, чтобы эта встреча прошла хорошо. Весь день — сплошные неудачи. С утра он брал показания у президента компании «Уиллистоун». Он узнал только, что в день аварии Дьюи Ньютон направлялся на бензоколонку «Алтрона» в Монтгомери — и все, больше ничего полезного. Допросил он и Рут Энн; она свой свидетель, но и тут похвастаться нечем. Завтра Тайлер будет допрашивать Бэтсон — ясно, что ничего полезного для его стороны она не скажет. В прошлом месяце Рик несколько раз пытался говорить с миз Роуз, но она всякий раз его обрывала — мол, я