Советская система: к открытому обществу - Джордж Сорос

Исторически Соединенные Штаты преданы идеалу открытого общества. Он закреплен в конституции, и Соединенные Штаты всегда руководствовались им в своих международных отношениях. Однако его влияние на внешнюю политику не было достаточно положительным. Хотя именно он, возможно, помог удержать страну от вступления в международные блоки вплоть до периода после второй мировой войны, были эпизоды, которые были подозрительно похожи на колониальные захваты, и, кроме того, конечно, участие Соединенных Штатов в мировой войне, что стоило стране многих жизней ее граждан. В конце обеих войн Соединенные Штаты возглавили движение за создание мировой организации, которая предотвращала бы мировые войны в будущем. Но в первом случае Соединенные Штаты сами отказались стать ее членом, а во втором Советский Союз сделал организацию совершенно неэффективной. Самым великолепным проявлением принципа открытого общества было то, как обошлись с побежденными странами после второй мировой войны, и в особенности План Маршалла. В то время Соединенные Штаты главенствовали в мировой экономике до такой степени, что практически не было различения между нуждами системы в целом и интересами Соединенных Штатов.

Соединенные Штаты в настоящее время потеряли свое ведущее положение в мировой экономике, так что теперь интересы системы в целом и интересы Соединенных Штатов больше не совпадают. Теперь ведущее положение в мировой экономике занимает Япония.

Также существует противоречие между военной сверхдержавой, требующей больших затрат на оборону, и демократией, которая удовлетворяла бы избирателей. Противоречие разрешалось но линии наименьшего сопротивления, путем «дефицитного финансирования». «Дефицитное финансирование», в свою очередь, было одной из главных причин того, что мы потеряли экономическую гегемонию.

Появился мощный военно-промышленный комплекс, пронизывающий нашу экономическую и политическую жизнь. Его основной движущей силой является самосохранение, и он весьма преуспел в этом. Президент Эйзенхауэр в своей прощальной речи предупреждал нас об этой опасности, но с тex пор влияние ВПК неизмеримо возросло. Это основная база нашей технологии и важная черта нашего представления о себе. Он имеет собственную идеологию: социальный дарвинизм и геополитика. К сожалению, нет никакой противостоящей ему силы. потому что из-за дефицитного финансирования неясно. насколько действительно велики расходы. Как показали последние и предпоследние президентские выборы. избиратели просто не понимают, чем так опасен бюджетный дефицит. Мондейл потерпел поражение, потому что поставил этот вопрос как проблему, а Дукакис вообще не поднимал этого вопроса.

Открытое общество как идеал низведено до положения всех прочих идеалов. Оно стало подходящим прикрытием для действий, которые были бы слишком неприятны общее) вечности в своей неприкрытой форме. Антикоммунизм и защита свободы – пустые фразы, годные лишь для президентских речей. Политика требует холодного расчета. Так как различные интересы-национальные, корпоративные и личные- находятся в противоречии, их примирение и является искусством политики. Те, кто этим занимается,- профессионалы, те же, кто, руководствуясь идеалами, подавляют корыстные интересы,- дилетанты.

Любой намек на возможность проявить щедрость или продемонстрировать широту взглядов встречает презрительное отношение: даже План Маршалла стал ругательным словом.

Есть что-то в корне неправильное в подобном отношении. Преследования собственных корыстных интересов просто недостаточно для того, чтобы обеспечить выживание системы. Должны быть какие-то обязательства по отношению к системе как целому, которые превалировали бы над другими интересами; в противном случае отсутствие цели приведет к саморазрушению открытого общества. Легко быть щедрым и приносить жертвы ради системы, когда эта система работает на вас; гораздо менее привлекательно подчинять свои интересы какому-то высшему благу, когда вся выгода достается кому-то другому; и прямо-таки непереносимо так поступать, когда вы потеряли свое ведущее положение. Именно в этой ситуации оказались Соединенные Штаты, и вот почему так болезненно для них принимать какое-то новое мышление. Гораздо соблазнительнее цепляться за иллюзию могущества.

Наше нежелание расстаться со статусом сверхдержавы вполне понятно, но от этого оно не менее грустно, потому что препятствует разрешению назревающего кризиса. Прежде чем кризис вызовет какой-то радикальный пересмотр взглядов и позиций, он должен очень сильно обостриться. Тем временем исторический шанс будет упущен.

И в то же время решение наших проблем совсем рядом. Нам больше не надо стоять на страже мира. Мы можем сбросить нашу ношу при условии, что готовы придерживаться договоренностей по коллективной безопасности. При новой расстановке сил Соединенные Штаты уже не будут занимать то исключительное положение, которое они занимали после второй мировой войны, но они сохранят свое положение мирового лидера. И- что важнее- Соединенные Штаты подтвердят свою верность принципу открытого общества как желаемой формы общественной организации, и таким образом они вновь обретут ту цель, которая объединяла их в начале их истории.

Нелепо, что руководство Советского Союза демонстрирует большую приверженность идеалу открытого общества, чем наша собственная администрация, но это не очень удивительно. Свобода имеет большую ценность для тех, кто ее лишен. Более того, люди в Советском Союзе были отрезаны от западного мира со времен Сталина, и у них сохранились западные ценности такими, какими они были раньше, в то время как на Западе ценности поменялись. Таким образом, защитники «гласности» могут вернуть Западу тот дух, который он утерял. Тот факт, что сталинская система внесла свой вклад в деградацию западных ценностей, делает ситуацию еще более нелепой.

Здесь необходимо быть очень осторожными. Разрыв между видением Горбачева и действительностью в Советском Союзе достаточно велик, чтобы потопить концепцию открытого общества. Потребуется активное и действенное участие западного мира, чтобы сократить этот разрыв, и даже при наличии самой доброй воли успех совсем не гарантирован. Как мы видели, самое лучшее, что мы можем сделать, это замедлить процесс дезинтеграции, чтобы дать время сформироваться инфраструктуре открытого общества. Провал Горбачева укрепит позиции тех, кто проповедует социальный дарвинизм и геополитику.

Таким образом, существуют два пути интерпретации современного положения. Оба они внутренне последовательные, самоусиливающиеся и самоценные и, разумеется, противоречат друг другу. Один из них делает упор на выживание сильнейшего, другой пропагандирует преимущества открытого общества. Какой из этих подходов победит- зависит прежде всего от того, какая система ценностей одержит верх. Результат, в свою очередь, серьезно повлияет на облик будущего мира. Мы действительно находимся на историческом перепутье.

Послесловие

Я начал писать эту книгу немногим более трех месяцев назад. Это был один из наиболее богатых событиями периодов в истории Европы и несомненно самый напряженный период моей жизни. Первое и второе тесно связано. Я не только отдаю все больше и больше сил и времени Восточной Европе, но мне также начинает казаться, что скоро придется где-то остановиться, потому что моих сил, похоже, не хватает для того огромного количества дел, которые требуется сделать. То же самое можно отнести и к Восточной Европе. Есть также сходство и на более абстрактном уровне: я пытаюсь воплотить в жизнь фантазию, то же самое и Восточная Европа. Однажды меня предупреждал психиатр, что очень опасно играть в фантазии, и. похоже, я начинаю понимать, что он имел в виду. Я не слишком беспокоюсь о себе самом: за годы работы со своими фондами я научился борьбе за выживание. Но вот что будет с Восточной Европой, меня очень волнует.

Перечитал текст и поразился, как мало требуется вносить изменений, несмотря на те огромные перемены, которые произошли за последнее время. Многое случилось совершенно неожиданно. Например, я думал, что диктатор Чаушеску может бесконечно держать своих подданных в страхе, если будет поддерживать этот страх соответствующими кровавыми расправами. Он тоже так думал. Преподобный Ласло Текеш рассказывал мне, что власти позволили толпе собраться перед его домом в Тимишоаре, задумав ее расстрелять с целью устрашения остальных. Ночью тайно его увезли из дома и держали в изоляции. в то время как шла подготовка показательного суда. который должен был доказать, что беспорядки были организованы империалистическими агентами из-за границы. Но Чаушеску допустил некоторые ошибки. Он опрометчиво организовал массовую демонстрацию в свою поддержку и таким образом дал возможность людям выступить против него. Позднее, когда толпа и солдаты стояли друг против друга на главной улице Бухареста, по радио объявили, что министр обороны оказался предателем и что он совершил самоубийство, чтобы избежать наказания. Это стало поворотным моментом. После этого объявления солдаты присоединились к толпе, и Чаушеску больше нет.