Все золото мира - Джоди Питт

— Верно, — ответил он наконец, даже не пытаясь изобразить энтузиазм.

Еще несколько секунд Джеймс пристально смотрел на сына, затем сдвинул очки на лоб.

— И приехал спросить, почему же ты несчастлив.

Дейв был так поражен, что даже ответить не смог — просто молча уставился на отца. Ничего подобного он не ожидал.

— Что ж, раз ты проделал такой далекий путь, давай поговорим. — Джеймс сочувственно улыбнулся. — Видишь ли, сынок, все очень просто.

Дейв не понимал, почему не может просто прекратить этот разговор, попрощаться и уехать. Любой разумный человек на его месте, несомненно, так и поступил бы. Но, к величайшему изумлению и ужасу Дейва, из уст его не вылетало ни звука. Что это значит? Что за власть, черт возьми, имеет над ним — всесильным магнатом — жалкий нищий старик?

Дейв плотно сжал губы. Ну нет, он уже не мальчишка, он взрослый человек и не позволит читать ему нотации!

— Не глупи, отец, — резко ответил он. — Разумеется, я счастлив — как все.

Джеймс задумчиво кивнул.

— Скорее уж несчастен, как все.

Дейв нахмурился. С губ его уже готово было сорваться очередное «не глупи!» — но Джеймс, подняв руку, заставил его умолкнуть на полуслове.

— В детстве ты думал, что деньги решают все. Теперь ты богат, сынок, и богат уже не первый год. У тебя было время узнать, можно ли купить счастье.

Вспомнив о собственных размышлениях на крыльце, Дейв прикусил язык. В самом деле, состояние он скопил, а вот счастья купить так и не удалось. Может быть, стоит послушать, что скажет отец?

— Мы с твоей матерью, — негромко продолжал Джеймс, — всю жизнь помогали тем, кто нуждается в помощи. А ты строишь свою жизнь на чужом несчастье. — Протянув руку, он ласково потрепал Дейва по плечу. — Подумай, сынок, не пора ли от разрушения перейти к созиданию?

Дейв фыркнул — недоверчиво и презрительно, — но в самом этом звуке слышалась подавленная грусть. Что, если отец прав? Но он тут же усмехнулся над собственной ребяческой мыслью.

— Как его зовут? — спросил он вдруг, переведя взгляд на хромого пса.

— Не знаю, сынок. Я подобрал его полуживого недели две назад. Как-то еще не удосужился дать ему имя.

Дейв поднял глаза.

— Папа, тебе никогда не бывает одиноко? — И поразился собственному вопросу.

Джеймс отпил кофе.

— Нет, сынок. У меня есть друзья. И всегда есть чем заняться. А еще, — он бросил взгляд на выцветшую от солнца стену, где висела фотография матери Дейва, — а еще у меня есть хорошие воспоминания. Мне кажется, ты уже начал кое-что понимать, сынок. Счастья не купишь за все золото мира. Истинное счастье приходит только тогда, когда ты что-то создаешь своими руками. — Он бросил на сына проницательный взгляд. — И еще — когда есть рядом тот, кто может разделить твое счастье.

— Таких, как она, мало, — глухо ответил Дейв, не сводя глаз с портрета матери.

— И все же такие бывают, — мягко ответил Джеймс. — Когда ты встретишь ту, которая предназначена для тебя, ты сразу ее узнаешь.

Только не в этой жизни, мысленно возразил Дейв. Любовь, поцелуи при луне и прочая слезливая чушь — все это не для меня. Кто любит — уязвим; уязвимость — это слабость, а я научился не давать воли слабостям. Ни в бизнесе, ни в личной жизни — нигде и никогда!

— Гм…

Джеймс снова вгляделся в лицо сына. Поёжившись под его проницательным взглядом, Дейв резко встал, отошел к окну и невидящим взглядом уставился на высокие сосны.

— Понимаю, — проговорил Джеймс. Дейв сосчитал до десяти. Очень медленно.

Очень старательно. И только после этого позволил себе обернуться.

— И что же ты понимаешь? — поинтересовался он, мысленно негодуя на себя за то, что хочет услышать ответ.

Ты несчастлив, потому что нашел ее — а потом позволил ей уйти.

13

Медленно, неохотно зима уступала место весне.

В особняке Бенедиктов появился новый обитатель. Когда сэр Эдмунд покинул больницу, выяснилось, что идти ему некуда: вместе с постом директора корпорации «Бенедикт» он лишился и лондонской квартиры, принадлежавшей компании. Узнав, что больному старику негде жить, Грейс возблагодарила судьбу за то, что сумела сохранить для него семейное гнездо. Она перевезла в особняк его вещи и, несмотря на недовольство тети Хетти, осталась, чтобы ухаживать за свекром.

Сэр Эдмунд по-прежнему рычал на нее, словно раненый медведь, но Грейс понимала: его враждебность — лишь способ справиться с невыносимым горем. Пройдет время, и он смирится с потерей сына. Старик больше не пил, и Грейс следила за тем, чтобы он правильно питался. Со временем она начала замечать, что горе его смягчается, в нем возрождается интерес к жизни. Однако, чтобы полностью оправиться от удара, сэру Эдмунду не хватало работы; ему нечем было занять себя, и мысли его постоянно возвращались к трагической гибели сына.

Начало марта выдалось теплым и солнечным. Накормив обедом сэра Эдмунда, Грейс решила выйти прогуляться. Она неторопливо шагала по лужайке, щурясь на солнце и радуясь приближению весны.

Однако, как ни старалась Грейс открыть свое сердце навстречу солнечным лучам, улыбка ее недолго держалась на устах. Ах, если бы вместе с природой ожила и ее измученная душа! Тяжело вздохнув, Грейс прикрыла глаза. После разрыва с Дэвидом Бертоном — человеком, которому она наивно поверила, в которого безумно влюбилась, ее снедала горечь отчаяния.

Она пыталась уверить себя, что вовсе не любит Дейва. Некоторое время это помогало. Дня два или три она всерьез верила, что Бертон ей ненавистен. Пожалуй, это было единственным, что связывало ее с сэром Эдмундом: тот тоже всей душой ненавидел человека, лишившего его любимого дела.

Но, увы, Грейс не умела обманывать себя до бесконечности.

Воспоминания о Дейве преследовали ее, не давали покоя ни днем, ни ночью. Холл, кухня, даже ее спальня — все было полно призраками прошлого. Но и вне дома Грейс не оставляла сладкая горечь воспоминаний: стоило выйти за дверь — и вспоминалось, как Дейв позволял ей выбрать ресторан и заказать ужин, как восхищался ее платьями, никогда не критиковал ее прическу и макияж… С чего она взяла, что он похож на Грега? Совсем, совсем не похож! Господи, почему же она этого не ценила?!

Даже во сне сердечная боль не оставляла ее в покое. Стоило сомкнуть глаза — и Грейс проваливалась в горячечные грезы о сильных и нежных руках Дейва, о его жарких поцелуях…

Не только тело ее тосковало без Дейва — душа страдала еще сильнее. Грейс страшно не хватало того Дэвида Бертона, которого она успела узнать. Того, что вставал раньше всех, ездил в магазин и готовил на завтрак оладьи. Мужчину, способного заменить лампочку и в метельную ночь поддержать огонь в камине. Мужчину, способного на безоглядную щедрость и бескорыстную доброту. Мужчину, которого она…