Дерзкий роман - Ниа Артурс

— Старайся изо всех сил.

— Это доставит мне удовольствие.

Хадин смотрит на нас растерянным взглядом. — Что… происходит?

Я отодвигаюсь от Дон прежде, чем желание прикоснуться к ней становится еще сильнее. — Позаботься о ее безопасности, Хадин.

Брови Дон приподнимаются.

— Stinton Group много вложили в нее. Мне бы не хотелось, чтобы все эти деньги ушли в унитаз. — Мои глаза режет взгляд Дон. — Она не может продвигать нас с больничной койки.

Ее губы скривились в хмурой гримасе, как я и предполагал.

Я бы рассмеялся, если бы комок эмоций не застрял у меня в горле.

Она усмехается. — Хватит разговоров, Стинтон. Давай решим это на трассе.

Хадин бросает на меня взгляд, спрашивающий, что с тобой, когда проходит мимо и следует за Дон к машинам. Я опускаю голову, чтобы скрыть ухмылку, и бегу за ними.

Гонка идет ноздря в ноздрю. Неудивительно, что Дон ловко управляется за рулем, но она никогда раньше не тренировалась на этой трассе. Я пересекаю финишную черту за несколько секунд до нее.

Я выхожу из пристройки, готовый ткнуть своей победой в лицо Дон и, возможно, увидеть, как ее глаза снова становятся горячими и сверкающими. Но лицо, которое я вижу в круге победителей, принадлежит не Дон. Это Хиллс.

— Я знал, что ты будешь здесь, — серьезно говорит он.

Мой адреналин превращается в пузырьки и уносится ветром. — Что случилось? — Спрашиваю я, слегка запыхавшись.

Он качает головой. — Что-то случилось.

Наблюдая за мрачным выражением лица Хиллса, я вспоминаю, почему я никогда не спускаю глаз с Stinton Group. Дон Баннер отвлекает. Прекрасное отвлечение, конечно. Но пришло время вернуться в реальный мир.

ГЛАВА 9

БЛЮЗ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ПУТЕЙ

ДОН

Я надеюсь, что Максу Стинтону уже выбрали гроб, потому что я рано отправляю его в могилу.

— Куда ты идешь? — Я кричу ему в спину, когда он быстрым шагом скрывается за холмами.

— Оставайся дома и не выходи в Интернет, — рявкает на меня Макс.

— Что?

— Хадин, забери ее домой! — Макс рычит.

— Что происходит? — С таким же успехом я могла бы кричать на статую, потому что Макс мчится вверх по холму, даже не удостоив его взглядом. И будь прокляты мои короткие ноги, которые не могут догнать его.

Его машина чирикает, когда он нажимает на брелок сигнализации. Он плавно скользит на переднее сиденье.

Что, черт возьми, происходит?

— Эй! — Я пытаюсь догнать его.

Макс заводит машину, прижимая телефон к уху. Я как комар за его лобовым стеклом, слегка раздражающий, но в целом незначительный.

Ооо.

Его пренебрежительность выводит меня из себя.

Я оглядываюсь в поисках камня, который можно было бы бросить ему в голову.

Никого нет поблизости. К сожалению.

Пот стекает по моим щекам. В гоночной машине было жарко, и шлем не пошел на пользу моим волосам. Мое афро начинает завиваться и образует облако густых локонов вокруг моего лица.

Я смотрю на Макса через окно, ожидая, что он опустит стекло и хотя бы объяснит, что, черт возьми, происходит. Замешательство охватывает мои плечи, когда он этого не делает. Это переходит в ярость, когда он намеренно и безжалостно притворяется, что меня там нет.

Этот эгоистичный маньяк.

Мое настроение портится. Определенно не помогает то, что он победил меня в гонке, заставляя меня проглотить свои слова о том, что я лучше его за рулем.

Конечно, он выиграл честно.

Но разве это не слишком грубо — сбежать после того, как отвез меня в такую глушь, чтобы он мог разъезжать по округе вместо того, чтобы оплакивать смерть своего брата, как нормальный человек?

Отчасти в этом есть моя вина. Я осознаю это. Я бросила все и поспешила в его офис, когда услышала, что Тревор мертв, потому что…

Потому что…

Что я делаю сейчас?

Я удивленно смотрю на столб пыли, когда вижу, как крузер Хиллса трогается с места вслед за роскошным автомобилем Макса. Через секунду они оба выезжают со стоянки и направляются к холмам.

Уехал.

Он действительно бросил меня у черта на куличках.

Этот придурок. Этот умник. Этот несносный, огромный придурок.

Да, я определенно перешла точку невозврата, когда изобретаю глупые и новые способы изобразить его в своем гневе, но я не могу удержаться от того, чтобы опуститься до его уровня. Он заставляет меня хотеть быть незрелой и мелочной.

Позади меня хрустят ботинки, и я оборачиваюсь. Хадин снимает шлем и качает головой. Его блестящие волосы падают на широкий лоб идеальными прядями, как будто он снимается в рекламе шампуня.

Невозможно отрицать, насколько великолепен Хадин с его рельефной челюстью и сверкающими шоколадными глазами, которые могли бы соперничать с пылающими сверхновыми звездами. Невозможно отрицать, что его улыбка может растопить женщину, как свеча.

Если бы я не была так взбешена из-за Макса, возможно, мне бы польстило то, как этот яркий принц-плейбой смотрит на меня.

К сожалению, Макс снова нанес удар, и я не могу думать ни о чем другом, кроме него.

Угрюмозавр рекс.

Я все еще придумываю для него дурацкие имена, которых постыдился бы даже мой семилетний ребенок?

Да, да, это так.

Меня это волнует?

Конечно, нет.

Больная часть меня хочет сказать Хадину, чтобы он проследил за машиной Макса. Просто чтобы я могла увидеть, из-за чего весь сыр-бор, и высказать свое недовольство лично. Разозлит ли это его?

О, я надеюсь на это.

Одна мысль о том, чтобы поставить ему галочку, заставляет мои внутренности сжиматься от восторга.

Моя навязчивая идея превзойти Макса Стинтона почти извращена.

Все, что он делает, меня раздражает.

По какой причине, я даже не знаю.

— Думаю, нам пора переодеваться. — Хадин указывает на входную дверь гостиной.

Я поворачиваюсь в противоположном направлении и смотрю на парковку.

Что-то действительно не так?

По мере того, как мой адреналин спадает, меня захлестывают сомнения.

Макс только что потерял брата. Что, если его отец потерял сознание в приступе шока, услышав эту новость? Что, если Тревор умер не от естественных причин, а от более зловещих причин, и полиция хочет расследовать его смерть?

С Максом все в порядке?

Эта мысль на цыпочках прокрадывается в мой разум, и пульсирующее беспокойство беспокоит меня.

Мне не жаль Макса.

Я бы никогда так не поступила. Это было бы похоже на то, как заложница жалеет своего похитителя.

Стокгольмский синдром — это не мило.

Но…

И, я имею в виду, это большое но, он проходит через шокирующее семейное испытание.

Я не хочу спускать его с крючка, но я это сделаю.

На этот раз.

Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь к Хадину. — Я не знаю, что происходит, но я