Ты только мой, босс (СИ) - Владимирова-Бойко Марина

— Сейчас-сейчас… Я что-нибудь придумаю! — воскликнула я, но не успела ничего сделать. Меня оглушил сильный удар по голове. Я тут же отключилась.

Не знаю, сколько я пробыла без сознания, но когда я очнулась, то увидела, что мои руки и ноги связаны. А напротив меня сидела Ангелина. Она тоже была связана по рукам и ногам.

— Ангелина! — воскликнула я и постаралась подсесть к ней. Но каждое движение давалось мне с трудом, жутко раскалывась голова. Скорей всего меня хорошо ударили по голове.

— Аленка! Сестренка! Как я рада тебя видеть!

— Я тоже моя дорогая сестричка! Я так долго тебя искала, — сказала я, а затем огляделась и обхватила голову, которая жутко болела.

По всей видимости, нас держали в той же кладовой. Ангелина выглядела вполне нормально, только слегка уставшей. Возле нее стояла табуретка, на которой стоял поднос с едой. Апельсиновый сок, курица. Кормил он ее не плохо, хоть что-то радует.

Сама кладовая была небольшой, теплой и светлой комнатой. Здесь стояла небольшая кровать, похожая на раскладушку, где скорей всего и спала моя сестра.

Для меня кровати — не было. Конечно, моего визита он совсем не ожидал. Я тут же попыталась осмотреть карманы своих джинсов на наличие телефона, а затем поняла, что телефона и моей сумки, в которой лежали документы и необходимые вещи — не было. Забрал гад!

Вот же сволочь этот Георгий! А я полная дура, что полезла в самое пекло сама. Да, нас будут искать, но навряд ли у него дома.

— Он тебя не обижал? — спросила я у Ангелины, которая сидела на полу и улыбалась, глядя на меня.

— Нет. Он хотел, чтобы я с ним уехала. Но я отказалась.

— Зачем в машину тогда к нему села?

Ангелина опустила голову и молчала.

— Он знал про фильм?

— Думала скрыть это. Думала, никто не узнает. Не вышло, — Ангелина опустила голову и отвернулась к стенке.

— Сестренка, я не осуждаю тебя. Каждому свойственно ошибаться. Но мне кажется, что Владимир, не тот мужчина ради которого…

— Я ношу его ребенка под сердцем! Он тот мужчина!

Наш разговор прервал Георгий, который вошел в кладовую. Он все был также одет: белая футболка, заправленная в черные, поношенные джинсы. На его лице красовалась недовольная ухмылка, а глаза горели от злости.

Какой же он противный! Лучше посидеть в кладовой, чем с ним всю жизнь мучатся. Я понимаю Ангелину. На сильно мил не будешь.

Мы на минуту замерли с Ангелиной. Ждали, что он скажет.

Он взял еще один табурет, который стоял в углу и присел напротив меня.

— А я тебя недооценивал! И как ты меня вычислила? — первое, что он спросил, все также улыбаясь, показывая свои неровные зубы.

— Спалился ты. Сказал, что ни разу не видел Ангелину, после того, как она улетела в Америку. А ты ее видел и даже сам летал к ней. Все надеялся, что она будет твоей.

— Дура она! Ее никто так не будет любить, как люблю ее я! — он восклицал так, что у коморки в которой мы находились — задрожали стены. Затем он резко поднялся со стула и подошел к двери. Несколько раз ударил об стену кулаком, после вернулся и снова сел на табурет.

— Я же для нее все! Все звезды с неба! Вот зачем она со мной так? — говорил он тихо, словно не хотел, чтобы Ангелина услышала. А я смотрела в его бездонные и пустые глаза, и мне почему-то показалось, что парень от своей любви потихоньку сошел с ума. И возможно это было правдой. Похищать человека и держать его взаперти — не слишком нормальный жест. Мне стоило об этот подумать раньше. И предлог к этому был. Не зря же он себе вены резал.

— Вот зачем ты пришла! Вот что мне с вами двумя делать?

— Отпусти нас, — спокойно сказала я.

Раздался его жуткий смех. Он так неприятно смеялся, что по телу пробежали мурашки. Да такие большие, что меня передернуло. Ангелина тоже испуганно смотрела на него и не понимала, что происходит.

— Нет! Нет! Нет! — тут же затараторил он. — Я в тюрьму не хочу. — Отпускать вас нельзя…

И тут мне по настоящему стало страшно. Шуточки в сторону. Если отпускать нас он не собирался, то напрашивается один вывод.

— Отпусти нас. Мы ничего никому не расскажем!

— Да?! Это ты все ты виновата! — сорвался он на меня. — Я бы ее уговорил ехать со мной. Я бы принял этого отродка от другого мужика, я бы все ей простил, и мы бы жили счастливо! Но ты! Ты зачем пришла и все испортила! Все мои планы…

— Отпусти нас, пожалуйста.

— Нет! Нет! Нет! — снова быстро заговорил он. — Тут нужно что-то другое. — Затем он встал со своего места и вышел из кладовой.

Как только его шаги стихли, я тут же подвинулась к Ангелине и сказала:

— Нужно бежать! Мне кажется, он слишком неуравновешен. Кто его знает, что ему взбредет в голову. Ты можешь развязать руки? — спросила я у нее.

— Нет, они так крепко связаны.

— Повернись, я попытаюсь их развязать…

Не успела я договорить, как в кладовую снова вошел он с канистрой в руках. Тут же запахло бензином.

— Ты что?! Ты что собираешься делать? — испуганно посмотрела на него.

— А давайте устроим небольшой пожар?

Часть 49

Глава 49

Наш похититель открыл канистру с бензином и начал все щедро поливать.

Я с ужасом смотрела на него и даже не знала что предпринять. Вот так сидя на полу, связанная по рукам и ногам я совершенно не знала, что можно сделать в данной ситуации. То, что этот парень псих — я убедилась окончательно. Оказывается, от любви до дурдома — всего один шаг.

— Одумайся, пока не поздно, — отчаянно сказала я. — Просто отпусти нас. Мы никому ничего не скажем. Просто спокойно уйдем.

— Замолчи! — приказал он. — Все молчите! — выгладил он нервно и напряженно. В его глазах горел настоящий огонь, который прожигает все изнутри. И спичек не надо. Вот-вот все заполыхает буйствующим, ненавистным пламенем.

И мы молчали. Просто сидели по своим углам и смотрели на него. Как его остановить, я даже предположить не могла. Понимала, что шансов у нас все меньше и меньше.

Когда в канистре закончился бензин, то он вышел и снова оставил нас двоих.

— Нужно было согласиться, — сказала Ангелина. — Если бы я знала, что этим все закончится.

— Ты не обязана соглашаться. Ты должна быть с тем, кого любишь. Давай лучше попробуем развязать друг другу руки. Может это наш последний шанс. Шанс выбраться отсюда живыми и невредимыми.

Я снова подсела ближе к Ангелине и начала пытаться развязать ее руки, которые были крепко обвязаны веревкой. В кладовой было не слишком светло. Маленькое окошко совсем высоко, почти под самым потолком, из которого виднелся маленький лучик света.

Мало света, слишком неудобно. Ничего не выходило. Так крепко были завязаны кисти ее рук, что тут потребуется минимум нож.

— Давай попробуем у меня! — воскликнула я и тут же протянула ей связанные руки.

Ангелина со мной не церемонилась и из-за всех сил пыталась стянуть тугую веревку с моих рук. И у нее неплохо получалось. Веревка понемногу начала ослаблять мои руки.

Послышалась запах дыма. Что-то горело. У меня возникла мысль, что Георгий устроил поджог в доме и скоро огонь доберется до нас.

— Давай быстрее сестренка! — говорила я и чувствовала, как дым проникал во все щели и постепенно заполнял кладовую.

Ура! Победа! Ангелина сумела снять веревку с моих рук, которые уже синели из-за того, что она, как плотный жгут сильно передавила кисти.

После того, как руки мои стали свободны, мне не составило труда развязать мою сестру и мы направились к выходу.

Кладовая все больше и больше наполнялась дымом. А дверь была закрыта. Скорей всего чем-то подперта с обратной стороны. Я начала толкать ее с плеча и наконец-то мне удалось ее открыть.

Дверь распахнулась, а вокруг нас полыхал самый настоящий пожар. Пробраться к выходу через такой полыхающий огонь — просто невозможно. Дым резал глаза, было тяжело дышать.

Послышался грохот. Все же я смогла разглядеть, как входная дверь резко открылась, и на входе появился Миша, замотанный в одеяло.