Аргонавты Вселенной (с иллюстрациями) - Владимир Владко

— Ван Лун, оставьте Вадима!

Но Ван Лун продолжал трясти плачущего Сокола.

— Ван, вы понимаете, что я вам говорю? — крикнул Николай Петрович.

Ван Лун наконец обернулся и какими-то стеклянными глазами уставился на нас. Я со страхом смотрела на него: ведь так может вести себя только сумасшедший! Слезы подступали к моим глазам, я крепко сжимала кулаки, чтобы не заплакать. Такие замечательные люди — и так ведут себя! Как это ужасно, этого просто нельзя перенести!..

— Ван, оставьте Вадима, я приказываю вам!

Рука Ван Луна оторвалась от Сокола, который так и повис в воздухе, скорчившись в неестественной позе, с головой, упавшей на руки. И он все еще плакал!

— Идите сюда, Ван? — громко приказал Николай Петрович, произнося слова раздельно и твердо. — Не смейте дотрагиваться до Вадима. Я приказываю вам! Слышите?

— Слышу, — глухо ответил Ван Лун.

— Вы обещаете мне?

Молчание.

— Обещаете, Ван? — повторил Николай Петрович.

И только тогда Ван Лун тихо, каким-то равнодушным, чужим голосом отозвался:

— Обещаю.

Николай Петрович оглянулся. Его взгляд остановился на циферблатах приборов, с которыми работал Сокол перед ужином. Они все еще оставались включенными — ведь записи нужно было вести непрерывно, — и из автоматического регистратора медленно выползала узкая бумажная лента, на которой отмечалась интенсивность космического излучения. Брови Николая Петровича нахмурились. Быстрым движением он приблизился к приборам, несколько секунд сосредоточенно изучал показания счетчиков и запись на ленте. Затем так же быстро повернулся ко мне:

— Галя, как вы себя чувствуете? Хорошо соображаете?

Значит, он думал, что и я тоже… что и я схожу с ума, как Сокол и Ван Лун! Это было очень несправедливо, ведь я сама только что старалась вывести его из страшного состояния. Мне стало обидно до слез, но я постаралась спокойно ответить:

— Да, Николай Петрович. Я только не понимаю, что у нас происходит.

Тогда он еще раз взглянул на приборы, на Ван Луна, который стоял в углу каюты и что-то бормотал про себя. на Сокола, по-прежнему застывшего в неестественной позе в воздухе, обвел глазами каюту, будто разыскивая что-то, и решительно позвал меня:

— Идемте, Галя. Нельзя терять ни минуты!

Мы спустились в склад через люк в полу каюты. Николай Петрович открыл большой ящик, вынул оттуда два длинных рулона серого и тусклого металла и сказал:

— Несите в каюту. Быстрее!

И, захватив еще два рулона, поспешил за мной.

Ван Лун и Сокол не двигались с места. Они ни на что не обращали внимания.

По указанию Николая Петровича я развернула один из рулонов и покрыла широкой металлической лентой всю боковую стену каюты. Серый металл был очень мягким и послушным. Затем поверх этого слоя я уложила второй и третий. Металл укрыл всю стену. Николай Петрович надежно закрепил его и распорядился:

— Галя, давайте сюда Сокола.

Мы перенесли безвольное тело Вадима Сергеевича к покрытой металлом стене, уложили его там. Николай Петрович облегченно вздохнул и позвал Ван Луна:

— Ван, идите сюда.

Ван Лун зло, раздраженно посмотрел в нашу сторону. Видно было, что ему не хотелось идти. Но он не мог возражать Николаю Петровичу и медленно, будто через силу, приблизился к нам,

— Садитесь тут, поговорим, — мягко сказал Николай Петрович, беря его за руку.

Ван Лун все так же нехотя сел. Все молчали. Так прошла минута, вторая… Вдруг Ван Лун провел рукой по голове, тряхнул ею, словно просыпаясь, и удивленно повернулся к Николаю Петровичу:

— Что такое? Думаю, я как пьяный! Тяжелая голова…

Почти в это же мгновение послышался и голос Сокола:

— Ерунда какая, почему у меня мокрое лицо? Что тут происходило? И свинец зачем-то…

— Друзья мои, надо быть осмотрительнее, — ответил обоим сразу Николай Петрович. — К счастью, на этот раз обошлось без крупной беды. Но еще несколько минут — и я не знаю, чем бы все это кончилось. Мы вели себя очень неразумно… хотя, впрочем, кто мог предвидеть подобные явления?..

— Но что случилось? — повторил свой недоуменный вопрос Вадим Сергеевич.

Николай Петрович пригладил растрепавшиеся седые волосы, и я заметила, как вздрагивали его тонкие пальцы. Затем он медленно заговорил:

— Наша каюта слишком слабо защищена от космического излучения. Оно заливает нас своим непрерывным потоком. И, как это ни печально, крайне возбуждает нервную систему. Я еще не уяснил себе всего этого. Объяснения придут потом. Сейчас можно установить только вот что. Возбуждение резче всего сказалось на сильном, крепком организме Ван Луна и на нервном, эмоциональном Вадиме. Тут действуют какие-то еще неизвестные нам закономерности. На Гале и мне возбуждение сказалось меньше, хотя… хотя почувствовали и мы, правда, Галя?

Я молча кивнула головой. Мне было так хорошо сейчас, когда кончились все эти ужасы!

— Мы с Галей усилили защиту каюты, — продолжал Николай Петрович, — обложили стену, со стороны которой идет главный поток космического излучения, тройным слоем свинца. Видите, как он пригодился. Свинцовые прокладки уменьшают интенсивность потока космического излучения, позволяют нам находиться как бы в тени — и в этом сейчас наше спасение, друзья!

Я взглянула на Ван Луна и сказала:

— Зонтик от космических лучей, товарищ Ван Лун! Помните, вы шутили, что его надо изобрести?

Ван Лун только озабоченно покачал головой.

Несколько минут мы снова молчали. И тут мне пришла в голову страшная мысль. А что если бы Николай Петрович не овладел собой тогда, когда он уже и сам начинал бредить? Если бы он не успел понять, в чем дело, и не вспомнил об этом способе защиты от ужасного космического излучения? Тогда мы все постепенно сошли бы с ума…

Словно отвечая моим мыслям, Николай Петрович заговорил снова:

— Очень прошу вас, друзья, как можно больше времени проводить под защитой свинцового слоя, в тени от космического Излучения. Если кто-нибудь заметит у себя или у другого малейшие признаки возбуждения, сейчас же уходите сюда и сообщайте мне. Опасность слишком велика, чтобы можно было не считаться с нею! Вас, Вадим, попрошу тщательно измерить критический порог интенсивности потока. И, я думаю, надо еще усилить защиту.

…В этот же вечер мы использовали почти весь запас листового свинца в рулонах и покрыли стену справа, откуда шел главный поток космического излучения, еще несколькими защитными слоями, сняв предварительно с этой стены все приборы.

И я хорошо поняла: мы спаслись только потому, что поток идет с одной стороны. Астроплан летит как бы в широком луче огромного прожектора, из которого на нас льется космическое излучение. Как хорошо, что Николай Петрович придумал свинцовый зонтик, под которым мы укрылись!..