Миры Филипа Фармера. Том 23 - Филип Фармер

Он ничего не имел против вотаграбов, которые, если вдуматься, были ничем не лучше и не хуже дикарей племени Медведя. Кроме того, он подумывал и о том, чтобы заняться изучением быта соседей.

Таммаш поднял руку, приказывая людям остановиться. Он кивнул Тримку, и тот на мгновение застыл на месте. Затем, взмахнув копьем, высокий светловолосый юноша рысью бросился вперед. Тримк был сыном Кемграма, лучшего в деревне оружейника. Они с отцом всегда были рядом, и на охоте, и в стойбище, где мастерили топоры и копья.

Через минуту следом за Тримком помчались несколько лучших охотников, в том числе и Кемграм. Он и сейчас старался держаться поближе к сыну. Грибердсон тоже побежал с ними. Фон Биллман и Силверстейн с видеокамерой поднялись на вершину одного из холмов. Узкое дно долины заросло высоким, не ниже шести футов, кустарником, и Грибердсон заметил, что его ветки шевелятся. Вскоре из кустов высунулась голова Тримка, а неподалеку от него появился и медленно поплыл над зарослями рог зверя.

Послышался глухой топот, треск ломаемых ветвей, и из зарослей появился огромный носорог.

Тримку следовало держаться осторожнее с раздраженным зверем, но он верил в сон и хотел доказать сородичам свою храбрость. Поэтому он совершил фатальную ошибку, не заметив, как сзади него из кустов высунулась голова менее крупного носорога. Раздался страшный крик, тело юноши взлетело в воздух и исчезло в зарослях. Животные скрылись.

Охотники с воплями бросились вперед, бросая копья туда, где шевелились и трещали кусты. Грибердсон поглядел вверх, туда, где на обрыве стоял фон Биллман.

Сейчас англичанин пожалел, что они не запаслись для охоты портативными рациями. Но лингвист понял его и показал семь пальцев: семь носорогов.

Вновь из зарослей выбежал носорог, более крупный, чем прежние. Кожа его обросла длинной коричневой шерстью, как днище корабля водорослями. Он остановился, свирепо взглянул на людей и помчался обратно.

Кроме него, видимо, вожака стада, по кустам носились два самца поменьше, две самки и двое детенышей. У одного из самцов рог и ноги были окрашены кровью.

Завидев этого зверя, Кемграм с воплем рванулся вперед и метнул копье. Хотя атлатл придал большую скорость полету, острие лишь на два дюйма вонзилось в плечо животного. Боль разозлила зверя, и он погнался за Кемграмом. Копье Ангрогрима вонзилось на глубину трех дюймов в основание передней ноги, но носорог не обратил внимания и на это. Копья других охотников пролетели мимо или отскочили от толстой шкуры животного, и люди бросились наутек. Зверь уже настигал Кемграма, точно выбрав его среди остальных врагов. Смерть, сидящая на кончике рога разъяренного вожака, настигала человека с ужасной неотвратимостью. Считанные секунды понадобились Грибердсону для того, чтобы вырвать копье из рук удиравшего туземца и броситься наперерез.

Приблизившись почти вплотную к носорогу, он метнул копье, целясь в глаз.

Животное дико взревело, закрутилось на месте, срывая дерн неуклюжими ногами, и рухнуло на землю.

Грохнул выстрел, автоматическая винтовка в руках фон Биллмана, поддаваясь отдаче, рванулась вверх, и второй носорог, направлявшийся к Грибердсону, споткнулся на бегу. Но одной пули для животного подобных размеров было явно недостаточно. Носорог выпрямился и неуверенными шагами продолжал идти, пока не упал, добитый следующими двумя выстрелами. Кровь текла изо рта и трех ран на его боку.

Первый носорог уже был мертв, копье Грибердсона проникло ему в мозг. Уцелевшие животные скрылись в зарослях и больше не показывались. Фон Биллман с обрыва жестами объяснил, что они удирают по равнине.

Грибердсон поднял с земли копье и вошел в заросли кустов.

Тело Тримка долго искать не пришлось.

Кемграм с жалобными воплями трижды обошел вокруг тела мертвого сына, вонзая копье в землю, затем вернувшись к его убийце, он долго лупил мертвое животное по голове древком копья, сопровождая удары причитаниями и плачем.

Потом он точно так же обошел вокруг носорога и огромным ножом отхватил ему хвост, который передал Грибердсону, тот принял его.

Охотники собрались вокруг погибшего юноши и разом, как по команде, принялись выть и причитать. Впрочем, те из них, кому удалось во время охоты повредить копьями шкуры зверей, в «отпевании» не участвовали. Заливаясь веселым смехом, они мазали друг другу лбы кровью животных. Не избежал этой процедуры и Грибердсон. Фон Биллман, спустившись с холма, был очень удивлен, когда подбежавший туземец хлопнул его по лбу окровавленной ладонью.

— Отличная стрельба, Роберт, — сказал Грибердсон.

— Когда-то я охотился, — ответил лингвист. — Но ты был неподражаем. Точно в глаз, да еще когда он был совсем рядом. Стоило ему лишь повернуться…

— Он до этого не додумался, уж слишком увлекся погоней за Кемграмом. Хотя, кто знает, мог бы, пожалуй, и повернуться. Поступки животных совершенно непредсказуемы. О своей удаче Грибердсон говорить не хотел, но, казалось, был счастлив.

Подошел Драммонд.

— Я сделал несколько прекрасных кадров, — сказал он. — Но боюсь, что нам все равно не поверят. К Грибердсону приблизился Таммаш.

— Теперь у нас много мяса, — сказал он, — хватило бы на неделю, но скоро похороны Тримка, и понадобится много еды. День только начался, может быть, продолжим охоту?

До этой минуты старейшины относились к Грибердсону с подчеркнутой вежливостью и предупредительностью, но никогда не обращались к нему за советом. Охота же, подлинным героем которой стал вождь шашимгов, способный убивать ужасных зверей не только гремящей палкой, но и туземным копьем, сильно подняла его авторитет. Фон Биллман с кровавым пятном на лбу внушал им теперь не меньшее уважение.

Грибердсон ответил, что согласен продолжить охоту.

Возле тела Тримка, покоившегося на медвежьей шкуре, оставили караул из шестерых мужчин, обязанных, кроме того, стеречь и добычу. Такое деление ослабляло отряд охотников, но нельзя было не учитывать многочисленных волков, гиен, львов и медведей, которые могли бродить поблизости, привлеченные запахом свежей крови.

На краю плато удалось обнаружить стадо пасущихся мамонтов. Могучие и приземистые, они также были очень близоруки, как и слоны в эпоху фон Биллмана и Грибердсона, но приближение большого количества людей все же почуяли и обратились в бегство. Несколько крупных самцов преградили людям дорогу.

Их кривые бивни были фантастической длины, на загривках высились горбы жира, почти до земли свисала длинная рыжеватая шерсть — все это выглядело очень внушительно.