Портрет блондинки в голубом - Анна Трефц

все у него было: и рулетка до утра, и качественный кокос, и шумные вечеринки, и девочки на выбор. Все было, а потому особенно тяжко сознавать, что эта жизнь осталась, и кто-то другой купается в ней сейчас вместо него. А он Славка Кудрин, в бывшем успешный, молодой и подающий надежды чиновник городского муниципалитета, спортсмен и непревзойденный тусовщик, вынужден пить чайфир в одиночку среди чужого пыльного хлама. Славка плюнул в раковину и поморщился. Он сам себе отвратителен. Какая нелепость — потерять все из-за ерунды. Попасться на взятке. Да, взятка была крупной — триста тысяч гринов. По тем временам, так и вообще заоблачной. Сколько лет прошло? Почти шесть? Его осудили и посадили на пять лет. Смешно! Неужели государство действительно полагает, что исправительная колония существует для исправления личности? Что за решеткой из него — преуспевающего чиновника из отдела землеустройства, пусть и взяточника, но все-таки достаточно приличного гражданина сделали образцово-показательного индивида и выпустили на свободу с чистой совестью? Неужели есть такие идиоты, кто в это верит? Ну, да, его изменили. Сел он взяточником, а вышел законченным вором и убийцей, для которого ничего святого нет, а осталось лишь желание вернуться в утерянную жизнь любыми способами. Пусть и по трупам, как сейчас — не важно. Вкусив прелести ночных клубов, хороших авто и практически полной вседозволенности, он уже не хотел жить иначе. Он хотел как раньше, до тюрьмы, сидеть в джакузи своей 10-метровой ванной, на девятом этаже новенького дома на Кутузовском, и чтобы в бурлящей пене к нему прижималось стройное бедро мулатки. Он хотел одеваться в дорогие костюмы и пить хорошее старое вино. А все это бывшему зэку было недоступно обычными человеческими способами: работа, карьера, финансовые махинации. Все это он мог вернуть, только нечеловеческими методами: воровство, грабеж, убийство. И может быть уже вернул? Может он дождется звонка, и ему скажут, что делать дальше. В этот момент зазвонил телефон. Славка вздрогнул и, рванувшись к нему, схватил трубку.

— Есть разговор, — скупо сообщили ему в ухо, — Я приеду около семи.

Славка испытал смешанные эмоции. С одной стороны, его не забыли, что уже хорошо. С другой стороны, такой звонок не сулил ничего радужного. Под фразой «есть разговор» следует понимать предложение еще кого-то убить. И этих предложений что-то слишком уж много для одной, как ему было обещано, плевой операции.

Глава 11

Коко и Роман Топорков расположились в малой гостиной дома Полуниных. Палящие за окнами солнце сквозь тюль наполняло комнату слегка приглушенным, деликатным светом. Было жарко, и легкий сквозняк ничуть не спасал ситуацию. Коко старалась дышать как можно реже, чтобы не спугнуть накатившее на нее сознание умиротворенности и покоя. Ей было очень хорошо. Ромка делал вид, что чинит торшер, который до его вмешательства горел тогда, когда ему заблагорассудится. Правда Коко не была уверена, что Ромкины руки способны творить чудеса по части электроприборов, но как повод для встречи сломанный торшер оказался весьма подходящим. Охранник аккуратно разложил нехитрые инструменты на журнальном столике: две отвертки, изоленту и кусачки, и сосредоточенно сопя, то и дело поглядывал исподлобья на девушку. Та тихо млела в рассеянном свете солнца, обдуваемая ветерком кондиционера. Они старались не говорить, чтобы не мешать матери Коко продолжать скорбеть о безвременно покинувшем их (или ее) целителе Свирском. И это молчание, лишь изредка прерываемое скупыми фразами, сказанными шепотом было для обоих пронзительнее самого интимного разговора. Коко вяло перелистывала страницы какого-то журнала, чтобы не пялиться на Ромку постоянно, как бы ей того хотелось. И еще ей хотелось поговорить о самом важном, но она боялась тронуть эту тему, спящим драконом затаившуюся в душе каждого из них. Наконец, она не выдержала:

— Что же теперь делать?

Ромка вздрогнул и выронил отвертку. Та брякнула о паркет. И теперь они вздрогнули вместе.

— Шшш! — Коко порывисто оглянулась на дверь. Но та, к счастью, не распахнулась.

— Знаю, знаю! — нервно прошептал ей в ответ Ромка и, схватив отвертку, прижал ее к груди как котенка, который может не к месту замяукать, — а вот что теперь делать, я не знаю.

Он поднял на нее виноватые глаза и неловко усмехнулся.

— Если все раскроется… — она побледнела и призналась, — я даже думать боюсь, что будет, если все раскроется.

— Все что мы можем пока, так это затаиться и выжидать, — он попытался воткнуть отвертку в паз болта, но та соскользнула. Руки у него заметно тряслись, — Вообще-то это не самая хорошая идея встречаться в твоем доме, да еще обсуждать эту тему. Ты же сама говорила, что твоя мать слышит все, что происходит в километре от вашего забора. Лучше нашей системы безопасности.

— Слава Богу, что тогда… она ничего не прознала, — вздохнула Коко.

— Кто ее знает… — невесело усомнился Роман.

— Уж будь уверен, — Коко снова глянула на дверь, — Если бы она что-то знала, она бы не успокоилась до тех пор, пока не засадила бы нас либо в тюрьму, либо в психушку.

— Повезло тебе с родителями, — снова вздохнул охранник.

— Это точно, — тихо согласилась с ним Коко, — А знаешь, теперь мне мать даже жалко. В сущности, она ведь несчастная женщина. Живет с мужем, которого не любит, и вообще, у нее с личной жизнью полный бардак. Бурхасона и того вон шлепнули. И Свирского…

Она хихикнула. Ромка посмотрел на нее с легким укором:

— У тебя оригинальное чувство юмора, — он покачал головой, — Иногда я тебя даже побаиваюсь.

— Ром, я и сама себя побаиваюсь. Но тебе, придется привыкать. Мы ведь теперь в одной упряжке. Так связаны, что просто не разлей вода.

— Милое определение. Н-да… ну и делов мы с тобой наворотили! — он поморщился и отложил отвертку в сторону. Пытаться что-то открутить, когда все тело напряжено, а перед глазами скачут разноцветные зайчики — абсолютно бессмысленное занятие.

— Так ты предлагаешь делать вид, что ничего не произошло? — решила уточнить Коко.

— Ну, во всяком случае, пока не кричать об этом на всех перекрестках, — усмехнулся он, — А вообще, для конспирации, лучше бы и не встречаться.

Коко побледнела и с трудом сдержала навернувшиеся на глаза слезы обиды. Ромка заметил и рыпнулся было к ней, но она отрицательно мотнула головой и быстрым шепотом пробормотала:

— Не нужно. Я все понимаю. Так действительно будет лучше.

— Да нет! — она вздохнул, — Почему женщины все неправильно понимают, а? Ну, почему вы всегда думаете в противоположном направлении?! Разве не ты сама мне говорила, что будет лучше делать вид, что мы практически