Семь бесов в бочке меда - Дарья Урбанская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он рывком вернул Липу назад, и она, рыдая, привалилась к выступающему зубцу стены.
– Или ты открываешь дверь… – В сипящем голосе звенела неподдельная угроза. Он оперся левой ладонью на кладку рядом с ее щекой. На раскрасневшемся одутловатом лице мужчины ходили желваки, лоб покрылся испариной, а по виску стекала капля пота. – Или я тебя следом за шлюшкой-подружкой отправлю, дрянь! – Он собрал в кулаке ворот ее блузки и снова тряхнул, как тряпичную куклу, а кулаком второй руки ударил в стену совсем рядом, задев ухо. – Ты меня поня…
Остаток фразы потонул в глухом скрежете, а через мгновение опоры за спиной не стало.
Лицо мужчины исказилось в ужасе. Он истошно закричал, покачнулся и жирной синей кляксой заслонил опрокинувшееся небо, заваливаясь вперед и толкая Липу.
Этап VI. Змея
В глубине всякой груди есть своя змея.
Козьма Прутков
Ближе, бандерлоги! Ещё ближе!
Липа вынырнула, судорожно хватая ртом воздух. Пока она летела сквозь туман с замковой стены, уже успела попрощаться с жизнью. Но ее внезапно приняла в свои жесткие, но все же объятия вода, слишком холодная для августа. От неожиданности она потеряла ориентацию в пространстве и наглоталась мутной жижи, пока беспорядочно мотала во все стороны руками и ногами, пытаясь понять, где верх, а где низ.
Водоем, в который она упала, очень удачно начинался прямо у замковой стены. Туман не исчез полностью, но сбился в неопрятные клочья, позволяя увидеть и недалекий берег, и то, что Липа всплыла в одиночестве. Осознав это, она крутанулась вокруг своей оси, пристально вглядываясь в поверхность воды.
– Ну, где же ты, урод? Утонул, что ли? – пробормотала она и вздрогнула, когда из-за плеча крякнули словно ей в ответ.
На волнах, создаваемых ее движениями, покачивался нарядный сине-зеленый селезень. Ничуть не пугаясь пришелицы, столь беспардонно свалившейся в его пруд, он подплыл чуть ближе и снова крякнул. Затем резко занырнул и через секунду вновь появился на поверхности, но уже держа что-то в клюве. Карта – Липа присмотрелась – такая же, что им выдали в самом начале. Клюв скрывал цифры на «рубашке», но козлиная морда была узнаваема даже на расстоянии.
Удерживаясь на плаву одной рукой, второй она проверила сумку у себя на поясе – та была на месте и закрыта на замок. Все, что лежало внутри, наверняка безнадежно вымокло, но конверт с карточками не выпал.
– Это не моя…
Селезень повернулся боком, ловко подгребая лапками, и посмотрел на Липу темным глазом-бусинкой, словно насмешливо говоря: «Я и так в курсе, что не твоя!». Обратная сторона карты выделялась черным прямоугольником на фоне яркого грудного оперения птицы. Если прежде там и было какое-то изображение, то теперь оно исчезло.
Как раньше у Тимура. А затем на картах Иры и Антона.
«Даже думать не хочу, что все это значит… А еще о том, что где-то подо мной, возможно, плавает утопленник».
Липа поджала губы, отвернулась от селезня и стала грести к берегу. Хотелось рыдать. Валяться по земле, пачкая одежду. Хватать пальцами траву, выдирая ее с корнями… Но это бы не помогло забыть то, что случилось с ней в комнате наверху. Почти случилось…
Издав глухой стон, больше похожий на скулеж, Липа снова и снова загребала руками воду, продвигаясь вперед. Запах тины и стоячей воды забивался в нос. Ткань юбки облепила ноги, сковывая движения. А пиджак Виктора, намокнув, потяжелел, но Липа не смогла сбросить его. Казалось – это единственная вещь, напоминающая, что она еще не сошла с ума, что не одна застряла в этом проклятом «Колесе Фортуны».
Холод от воды проникал все глубже, и она сама не заметила, когда начала трястись, как в ознобе, несмотря на энергичные движения.
– Ну же, соберись, Олимпиада! – хрипло подбадривала она себя. – До берега рукой подать. Ты же хорошо плаваешь! Давай!
По телу прошла судорога, заныло ушибленное бедро. Как бы сильно она ни гребла, полоска травы не приближалась. Казалось, Липа просто барахталась на одном месте.
– Да что же это! – Ее голос дрожал от усталости и еле сдерживаемых эмоций. – Эй! Кто-нибудь! На помощь! Здесь человек, кажется, утонул! И вот-вот утонет еще один…
Ответом ей было безмолвие. В тишине вдруг отчетливо раздался громкий всплеск. Тяжелый, глухой. Туман в дальней от берега стороне будто вздрогнул, но так и не расступился.
– Эй! – позвала Липа и тут же одернула себя.
«А если это он?»
Перед глазами тут же возник образ одержимого, брызжущего слюной мужчины из башни, и тело отреагировало приступом остаточной боли. Липа едва сдержала стон.
«Этот мерзавец чуть меня не убил. Нельзя привлекать внимание».
Она тихо перевернулась на спину – плыть стало чуть легче, но холод все сильнее сковывал движения.
«Господи, да где там берег уже?!»
В тумане снова что-то плеснулось, заставив вздрогнуть и сбиться с ритма. В этот раз звук был гораздо ближе, но она по-прежнему ничего не могла разглядеть. Зато многоголосье утиного кряканья встревоженно разлетелось над поверхностью водоема, а следом разнеслось и хлопанье десятков крыльев.
«Вот и получил он свой пруд с утками».
Мрачная шутка лишь усилила беспокойство и заставила грести быстрее. По поверхности воды пробежала рябь.
«От этого безумца лучше держаться как можно дальше».
Вдруг ее ноги́ что-то коснулось. Липа испуганно дернулась, возвращаясь в вертикальное положение, и стала всматриваться в глубину вокруг себя, пытаясь просканировать взглядом толщу воды.
«Рыба! Если здесь есть птицы, значит, наверняка водится и рыба! Какая-нибудь радужная форель! Рыба. Всего лишь рыба».
Водоем казался по-прежнему пустынным: ни мужчины, ни уток видно не было. Зубы вовсю стучали от холода, по ноге расползалось онемение от того места, которым она ударилась о стену, а берег был все так же далеко.
Она вновь поплыла.
«Еще немного. Давай же!»
Клочья тумана чуть разошлись, открывая взгляду невысокий столб, к которому была приколочена белая табличка. Красные буквы сливались в каракули, но Липа прищурилась и разобрала: «Купаться запрещено!!!»
А в следующий миг что-то резко обвило ее лодыжки, сковывая движения. От ужаса она вскрикнула и рванулась изо всех сил, в панике ударила руками по поверхности. Вода вокруг забурлила, как в гигантском кипящем чайнике, закрутилась воронкой.
– Мама! – отчаянно выкрикнула Липа.
Она задергалась
