Ландскнехт - Юрий Гаврюченков

*** Природа постепенно менялась, по мере того как он забирался на северо-восток. Мельник наблюдал за сменой ландшафта уже сутки без перерыва. Ему нравилось лететь без всякой цели вперед, еще в поезде он захотел ощутить это чувство бездумной свободы и теперь обреченно на-слаждался ею, сотнями пожирая километры дороги. Теперь, когда оборвалась последняя нить, связываю-щая его с прошлым, стало ясно, что позади осталась еще одна жизнь. Мельник не думал о будущем, ему вдруг стало страшно рассчитывать на что-то в том мире, где он на каждом шагу преумножал зло. Когда на трассу спустилась ночь, глаза его загорелись зеленым огнем, и было не ясно, то ли в них отражается свет приборной доски, то ли они фосфоресцируют сами по себе. Он мчался во тьме, уставясь немигающим взглядом в бегущую под колеса дорогу, боясь опустить его вниз, потому что руки, лежащие на руле, казались по-крытыми засохшими бурыми пятнами. Это была ужасная ночь, и Мельник отчаянно молился, но его никто не слышал. Когда рассвело, он съехал на шоссе, ведущее к Уральскому хребту. Он бежал от жары, зелени и моря. Он больше не хотел вольной бандитской жизни: Он про-сил, чтобы те, кого он обидел, простили его. К одиннадцати утра в баке стал кончаться бензин. Мельник дотянул до заправки и притормозил у свободной колонки. Выйдя из машины, он вдруг понял, насколько чужой в этом мире. Солнце сияло с ослепительного безоблачного неба, но оно светило не для него. Мельник испу-ганно поозирался. Кошмарная ночь осталась позади, но ему не хотелось ее повторения. Солнце жгло спину, ладони стали липкими и противными. Мельник провел ими по футболке, но не очистился. Даже после того, как он плес-нул горючего на руки и с ожесточением вытер их о колени, ощущение въевшейся в кожу грязи не покидало его. Со скрежетом включилась передача. Враждебная ат-мосфера проникла в машину и сделала ее непокорной. Укрощая взбунтовавшийся механизм, он дополз до сто-янки, откуда только что отчалили три большегрузные "Скании", заглушил мотор и почти выпал из кабины.. Мир отторгал его, и это было невыносимо. - Господи, - прошептал он, - прости меня, греш-ника... Он опустился на колени, закрыв глаза и оставшись наедине с окружающим его безмолвием. Никто не мог сказать, сколько оно продолжалось. Наконец его отпус-тило. Тяжело дыша, Мельник, пошатываясь, встал на ноги. Тишину нарушило чье-то всхлипывание. Обернувшись, он увидел неряшливо одетую прихиппованную девушку, плачущую на бетонном пара-пете стоянки. Мельник подошел к ней. - Что случилось? Девушка подняла голову. Огромная бандитского вида туша испугала ее, но... выражение лица было совсем не бандитское. - Меня бросили, - сказала она. - Бросили? - переспросил Мельник. - Дальнобойщики, - прихиппованная девушка зарыдала. - Я авто-стопом ехала в Екатеринбург. Они меня с собой взяли... "Дальше понятно, - подумал Мельник. - Изнаси-ловали и вещей не отдали. Дальнобойщики - известные скоты". Он посмотрел на дорогу, по которой недавно ушли фуры. "Догнать вас, что ли?" - подумал он, но вдруг пред-ставил себя со стороны - с вурдалачьей ухмылкой под-нимающего автомат - просто так, поразвлечься и поиг-рать в благородного Робин Гуда. И тут же прогнал эту мысль. Если хочешь жить по-другому, научись принимать за-коны лоховской жизни. Прежде всего - терпи. - Поехали, - он открыл правую дверцу. Прихиппованная девушка молча встала и залезла в машину. Этого человека она не боялась, наоборот, с ним было безопасно. - Куда вы едете? - спросила она на всякий случай. - В Екатеринбург.

*** Выходя со службы, Семагин пребывал в радужном на-строении. Дела шли превосходно. Единственный опасный враг спешно убыл из города, о чем ему стало известно в тот же день от осведомителя в РУОПе. Семагину было чем гордиться "ландскнехт" опять уцелел. Управление пас-ло его до самой Москвы, где он внезапно исчез. Потеря киллера, засыпавшегося с пистолетом "Гюрза", как и предполагалось, не вызвала никаких осложнений. Маль-цев не стал поднимать шум и постарался замять дело, а вытаскивать Мишу во второй раз Александр Семенович не решился. Недостатка в оперативных сотрудниках он не испытывал. Капитан Колыванов, обработанный врачами Исследовательского центра, был приведен в контролируе-мое состояние и сегодня запущен в работу. Полковник торопился домой - если что-то не заладится, Колыванов должен срочно с ним связаться для получения дальнейших указаний. И еще ему очень хотелось в туалет. Семагин поспешно ввалился в квартиру, наскоро облег-чился, прошел в комнату и увидел сидящего в кресле Мишу. Открытая форточка показывала, откуда он взялся. Правда, окно было без балкона и находилось на пятом этаже девятиэтажного дома, но для подобного специалиста это не являлось помехой. - Здравствуй, Миша! - радушно улыбнулся Сема-гин. Он совершенно не знал, что делать, и потому мог лишь улыбаться. Миша бесшумно поднялся, сохраняя выражение без-участного внимания. Он уже прошел восстановительный курс физиотерапии, и новое тело, на пятнадцать процентов состоящее из нитей "МАС-81" - сплава Мальцева повышен-ной эластичности, - не замедляющих развитие опорно-двигательного аппарата, подчинялось ему с точностью от-лаженного механизма. - Э... У тебя все нормально? - выдавил Семагин, леденея под пронзительным взглядом маленького килле-ра. Только сейчас он заметил застывшую мимику его лица, характерную для МАС-имплантированных. "Мальцев!" - понял Семагин и отчаянно рванулся за пистолетом, сожалея, что не надел заплечную портупею с выкидным устройством. Движение "ландскнехта" было стремительным и мягким, как у пантеры. Тяжелый мясницкий нож, позаимствованный на кухне, до половины вошел в шею Семагина. Александр Семенович осел, вы-ронив бесполезный ПМ. Миша переступил через труп, скрытно удалился от дома и, пройдя пару кварталов, заметил таксофон. - Алло, - сказал Мальцев. Он ждал звонка. - Кино закончилось, - произнес Миша. - Я скоро приду. Николай Петрович опустил трубку на аппарат и не-громко засмеялся. Шестнадцать лет назад ему впервые захотелось расквасить подлую гэбэшную рожу. И сегодня он сделал это - своим стальным кулаком.

*** - Да, милый, конечно, - ласково прошептала Аль-бина, поднося коньячный бокал к изъеденным сифилисом корявым губам Фиксатого. Тот зыркнул на нее тупым, осоловевшим взглядом, натужно выпустил дым и глотнул французской дряни. Фиксатый презирал все напитки, кроме водки, но для дамы сердца прикупил на пару лимонов кэмюшной отравы класса "X. О." Альбина знала, что этому перешедшему на заказухи отморозку недолго осталось коптить небо, и старалась выжать побольше, пока он не сдох. Три недели назад Фиксатый вытащил ее из кодлы хачиков, за что Альбина была ему обязана. Фиксатый шкурой чувствовал, что это его последняя подруга, и упражнялся с ней, как мог. Вче-ра он подарил бриллиантовое колье за пять тонн баксов. Он гулял, а Альбина изо всех сил помогала, рассчитывая на машину, после чего можно будет рвать когти. Она хотела осесть где-нибудь подальше, вылечиться и заняться нормальным делом. Окрутить, например, какого-нибудь бизнесмена и войти со своими деньгами в долю. Или просто жить в свое удовольствие. Глав-ное, удалиться от той среды, в которую, волей обсто-ятельств, она оказалась втянута. - Да-ай, - прогнусавил Фиксатый. Альбина подавила отвращение и потянулась губами к его смердящему паху.

Екатеринбург. 27 декабря 1995 года Последний автобус высадил одинокого пассажира на заметенной снегом остановке. Сегодня поставщики запо-здали с товаром, и помощнику коммерческого директора МГП "Альянс" Александру Александровичу Кузнецову пришлось задержаться. Увязая по колено в сугробах, он поспешил к украшенному праздничными огнями дому, привычно отыскав знакомые окна. На кухне горел свет - там ждала жена. Она была на седьмом месяце, и Мельник не хотел ее беспокоить.