Дуга большого круга - Юрий Клименченко

Роман долго присматривался к Коринцу и наконец решил списать его с судна. Старпом был неисправим. В изменениях, происходящих на «Никеле», он видел только причину, мешающую ему спокойно жить. Он продолжал пьянствовать. Каплей, переполнившей чашу капитанского терпения, явился двухсуточный прогул Коринца в порту. Роман вызвал его к себе.

— Модест Иванович, вы мешаете нам работать, — сказал он, поймав мутный взгляд старпома. — Уходите с судна. Я пришел к такому выводу не сразу. Ждал, следил за вами… Уходите с судна, и чем скорее вы это сделаете, тем лучше…

— То есть как это «уходите»? — нагло, чувствуя, что капитана ему уже не переубедить, спросил Коринец. — Вы что, хозяин на судне? Капиталистический мир вспомнили? Рожа не понравилась — вон. Так у нас не бывает.

«Наглец. Ну, ничего», — подумал Роман и сказал:

— Бывает. За систематическое пьянство, прогулы, за разложение.

— Нет, товарищ капитан, не выйдет. Вы со мной ни разу не побеседовали, не пытались воспитывать. А так сразу — «уходите».

— Стыдитесь. Вы должны воспитывать, а не вас. С завтрашнего дня можете на работу не выходить. Явитесь в отдел кадров с моим приказом о вашем увольнении. Понятно?

— Ну ладно. Посмотрим еще, чья возьмет. В Невском пароходстве напортачили, теперь тут свои порядки заводите! Понятно, почему вас вышвырнули из начальников.

— Идите, Коринец. Свои изыскания по подбору руководящих работников делайте в другом месте, идите.

Старпом вышел, сильно хлопнув дверью.

На следующий день Роман зашел к Кузанкову, рассказал ему историю с Коринцом.

— Не подходит он команде «Никеля». Подыщите мне другого старпома, Владимир Филиппович.

Начальник отдела кадров побарабанил пальцами по столу.

— Нет старпомов в резерве, Роман Николаевич. Потом, вообще, неладно вы его уволили. Формальная сторона у вас не выполнена. Где предыдущие взыскания? То-то и оно.

— Я, конечно, допустил здесь ошибку. Но, понимаете, не хотелось мне его перед командой позорить. Все надеялся, что поймет человек, увидит, что другой дух на судне. Ведь Коринец старпом. Первое лицо после капитана. А тут надо было один выговор, второй, третий. Думал я, что он сам поймет, и вот ошибся.

— Может быть, все же оставить его на исправление?

— Нет, — убежденно проговорил Роман. — Ему не место на «Никеле». Где-нибудь в более определившемся коллективе, сработавшемся. Чтобы взяли его в железные лапы.

— А как же без старпома?

— Вот что, Владимир Филиппович. Переведем Сербиянова временно. Судно маленькое. Полагаю, что справится. Посмотрим вообще, несколько рейсов. Штурман он неплохой. Второго пришлете. Договорились?

— Ладно, попробуем. А с Коринцом морока еще будет. Знаю я его. Склочник.

Действительно, старпом ходил жаловаться во все инстанции. На «Никель» приезжала комиссия, опрашивала команду, но ничего хорошего про Коринца люди не сказали, да и в пароходстве он был известен. Кончилось дело тем, что Модест Иванович попал вторым штурманом на портовый буксир «Торос» с последним предупреждением.

Гешка Сербиянов, получив новое назначение, крайне удивился. Он спросил Романа, не произошло ли здесь какой-нибудь ошибки, и, узнав, что все правильно, сказал:

— Хорошо, что временно. А то, может быть, и не справлюсь.

Но с момента появления в кают-компании приказа о его назначении старпомом он сразу же переменился.

Теперь Гешка уже с утра ходил по судну в своем единственном парадном форменном костюме с двумя золотыми нашивками. Исчезла его папуасская прическа и засаленные «дунгари». В лице появилась холодная независимость. Видимо, его совсем не смущало высокое положение, в которое он попал.

Но в душе Гешка страшно боялся, что не справится. Доверие, оказанное ему капитаном, было совершенно неожиданным. Гешка ждал всего, только не такого назначения. Старпом! Первое лицо после капитана! И такой молодой. Теперь положение обязывало. Надо показать, на что он способен. Не дай бог, капитан пожалуется кому-нибудь: «Вот назначил мальчишку старпомом, а ему только третьим и плавать. Завалил хозяйство…» Нет, он не допустит такого позора. Они узнают Гешку.

Новому второму помощнику, совсем юнцу, только что окончившему мореходное училище, он сказал:

— Зовут меня Геннадий Александрович Сербиянов. Если что покажется непонятным, обращайтесь прямо ко мне. Кэпа не беспокойте.

Вскоре за обедом произошел разговор, который очень понравился Роману.

Баранов попросил старпома:

— Геша, ты, может, переставишь меня на другую вахту, с восьми до двенадцати?

Гешка покраснел.

— Вот что, товарищи, я обращаюсь ко всем. Был Гешка, а стал Геннадий Александрович. Не потому, что я там зазнался, загибаюсь или что-нибудь в этом роде. Совсем нет. Я остался прежним. Но положение у меня сейчас другое. На берегу, когда пойдем гулять, зовите как хотите, а на судне уж прошу…

Петрович и Буров прыснули от смеха. Старпом строго посмотрел на них. Матросы притихли. После обеда Буров подмигнул Петровичу:

— Ну ты, повар вульгарис, понял, какой у нас теперь старпом?

— А ты и по-латыни, оказывается, рубишь?

— Я на всех языках, кроме иностранных, — засмеялся Буров. — Пошли уродоваться.

Очень скоро капитан заметил, что новый старпом без шума и лишних разговоров поджимает гайки. Теперь уже никому не приходило в голову величать его Гешкой, и хотя его звали еще на «ты», но он уже прочно завоевал себе право называться Геннадием Александровичем. Старпом завел порядок ежедневного обхода жилых помещений, сделал новое, очень толковое расписание тревог, даже проверял ночных вахтенных. Роман видел, что Сербиянов работает с увлечением, что ему хочется показать себя, привести «Никель» в образцовый порядок.

Для того чтобы добиться краски и олифы, он дошел до заместителя начальника пароходства, начальника отдела снабжения он ловил на всех углах до тех пор, пока не получил согласия на выдачу нужных для судна материалов.

— Верно сделали, Роман Николаевич, что Сербиянова старпомом назначили. Молодой, работать хочет. Молодец! — сказал как-то капитану боцман. — И команду как подменили. Прямо не пойму, что с ними сделалось. Теперь без палки все чистят, подкрашивают, скоблят.

Боцман сказал правду. Команда «Никеля» решила вывести свой теплоход на первое место.

В последний приход «Никеля» в Мурманск на борт прибыла комиссия с инспекторским осмотром. Залезали всюду, выискивали грязь и непорядки. После долгого совещания в каюте капитана вынесли заключение: «хорошо». Старпом ворчал, делал вид, что недоволен, говорил, что оценку занизили, что на «Никеле» все на «отлично», но в душе очень гордился, так же как и вся команда.

— Ничего, на следующем осмотре получим «отлично», — уверенно заявил Геннадий Александрович.

Теперь капитан не боялся, что может произойти какая-нибудь задержка по вине команды. К приходу в порт все бывало готово. Стрелы, трюма, такелаж. Если задерживал порт, то старпом, второй помощник, кто-нибудь из комсомольцев бросались на участок и, упирая на свои «заслуги», требовали: «Давайте выгружайте. Когда вам было трудно, мы вам помогали! А теперь вы нам все портите, да?» И эти доводы имели успех.

Из Ленинграда приехала Валя. «Никель» стоял у причала, блестя свежей краской.

— Ну что же, очень симпатичный теплоходик, — заявила она, окинув судно придирчивым взглядом человека, понимающего в морском деле, и как-то странно взглянула на Романа. — Я почему-то думала, что он значительно хуже.

— Кое-что сделали… — улыбаясь, сказал Роман.

Войдя в свою крошечную каюту, он обнял жену.

Валя не ответила на его поцелуй. Она стояла посреди каюты, опустив руки, устремив взгляд в открытый иллюминатор. На переносице появились две глубокие морщинки. Роман знал — они появлялись, когда жена о чем-то сосредоточенно думала.

— Что с тобой? Ну, не надо хмуриться.

Она подняла на него глаза. В них стояли слезы.

— Куда они тебя запихали! После «Гурзуфа», после такого положения, какое ты занимал… После всего… Это не судно, это шлюпка, самая настоящая шлюпка. Только в насмешку могли сделать такое… Бедный ты мой, — Валя прижалась к нему.

— Тебя беспокоит престиж капитана? Меня — нисколько. «Никель» хорошее судно, на нем мне стало интересно работать…

— Ты не понимаешь. Не в этом дело. Само назначение. Мелкая месть. Вот мы, мол, Сергеева как. Несмотря ни на что…

Прошло полтора года, с тех пор как Роман пришел на «Никель». Давно экипаж теплохода не работал на грузовых операциях. У порта стало достаточно рабочих, но главное заключалось в том, что маленький, ходкий и удобный «Никель» все время выполнял план. Механики привели машину в порядок.

Руднев с гордостью заявлял:

— Работает как часы.

Старпом добился такой подготовки трюмов, стрел, лебедок, что в порту не могло быть ни минуты простоя по вине судна.