Только если ты захочешь - Брюно Комб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стивен провел день, вечер и большую часть ночи, задаваясь одним вопросом: «Идти ли мне завтра встречаться с Камиллой?»
Желание увидеть Камиллу было очевидным, но что он ей скажет? А вдруг это будет ей неприятно? Захочет ли она с ним разговаривать? Помнит ли она его? Наверняка там все еще будут журналисты. Наконец, он решил отказаться от этой идеи и провел утро на мосту Нотр-Дам, прислонившись к его каменным балясинам и наблюдая за входом во Дворец Правосудия в надежде увидеть силуэт Камиллы.
В 11 часов утра он ушел, решив найти адрес ее адвокатского кабинета.
Он набрал на смартфоне «Камилла Лубен адвокат», и сразу получил результат:
«Адвокатское бюро Мабрек и Лубен, партнеры» – улица Медичи – 75006 – Париж».
Стивен хмыкнул, увидев адрес на карте города. Улица Медичи находилась в квартале Одеон, граничащем с Люксембургским садом. Многие годы набережную букинистов отделяло полтора километра от места, где Камилла проводила большую часть своей жизни. И еще чуть меньше километра – от магазина «Слова и словесность» в квартале Маре.
Взволнованный этими странными совпадениями, Стивен колебался, не зная, что и думать о таком сочетании случайностей.
Он решил дать себе несколько дней на размышление; ничто не мешало ему возобновить знакомство со старой школьной приятельницей. Вот только захочет ли Камилла снова его увидеть?
На следующей неделе Стивен дважды приходил в Люксембургский сад. Каждый раз он устраивался на аллее рядом с фонтаном Медичи. С этого места он мог видеть внушительную деревянную дверь с гравированной медной табличкой: «Адвокатское бюро Мабрек и Лубен, партнеры».
Он приходил к пяти часам и устраивался на одном из кованых железных стульев, стоявших тут и там на аллеях.
В это время года сад закрывался в девять часов вечера. В первый раз он прождал два часа, пока не увидел, как из кабинета вышли мужчина и школьница с рюкзаком за спиной. Как только Стивен ее увидел, он сразу понял, что это дочь Камиллы; ее внешность и походка были точной копией матери в таком же возрасте. Он сказал себе, что мужчина, должно быть, отец девочки и муж Камиллы. Он был в сером костюме и имел строгий, серьезный вид; невыразительное лицо контрастировало с сияющей улыбкой девушки.
Стивен больше не стал ждать; он вернулся к себе и бродил бо́льшую часть ночи по барам Маре. Эрван составил ему компанию.
– Мне надо проветрить голову, – объяснил ему Стивен. – Ты не будешь меня ни о чем спрашивать, а если я не смогу дойти до дома один, проводишь меня.
– Что с тобой стряслось? Обычно ты утыкаешься в одну из своих старых книг, когда хочешь проветрить голову.
– Я знаю, не задавай мне вопросов, сегодня вечером мне нужно средство посильнее, чем книги, серьезно тебе говорю!
– О’кей, нет вопросов, я понял!
– Надеюсь, ты не назначил свидание с «ночной бабочкой»? Я не хочу, чтобы бедняга официант грустил в одиночестве! – пошутил Стивен, хватая Эрвана за талию.
– Радуйся, что ты мой друг и сегодня сам не свой! Какой же ты придурок, дорогой мой, когда ведешь себя так! Я тебя спрашиваю: неужто надо топить правосудие в алкогольных парах?
– Нет, не спрашивай меня ни о чем! Пошли. Для начала заглянем во «Влюбленных пастушков». Черт, какое же дебильное название!
– Вовсе нет! Ладно, входи, – сказал Эрван, вталкивая друга в небольшой зальчик, где под звон бутылок и хлопки пивных банок легко возникали и так же легко заканчивались романы с девицами в липком макияже и с вихляющей походкой. Эрван сопровождал друга до самого утра.
Горизонт уже посветлел, когда Эрван положил на кровать бесчувственного Стивена. Сам он прикорнул на диване, слишком усталый, чтобы возвращаться домой.
Стивен спал до полудня и открыл двери своего магазина только в четыре часа. Эрван ушел еще утром.
Вчера вечером Стивен думал, что больше никогда не вернется на аллеи Люксембургского сада; зрелище идущей рядом с отцом Ванессы оставило в его душе глубокий след. Он вдруг осознал, что девочка, которую он знал в аркашонском лицее «Вольный воздух», всего лишь давнее воспоминание. Теперешняя Камилла – известный адвокат, супруга и мать – показалась ему такой далекой… и уж конечно, совершенно недоступной.
Но мысль о том, чтобы увидеть ее, беспрестанно вертелась у него в голове; он решил закрыть «Слова и словесность» немного раньше, вернулся на то же место и стал ждать.
К дверям кабинета подошла женщина и стала нажимать кнопки на своем смартфоне…
Тяжелая деревянная дверь медленно открылась. Появилась Камилла; она протянула руку подруге, которая, по-видимому, только что послала ей сообщение. На Камилле были широкие голубые брюки в мелкий белый горошек, белая спортивная рубашка с закатанными рукавами и бежевые полусапожки на высоких каблуках. Женщина, на которую сейчас смотрел Стивен, не имела ничего общего с бесстрастной и сдержанной адвокатессой, увиденной им несколько дней назад на телевизионном экране в кафе.
До него доносился звук ее голоса и смех, когда ее подруга, резко размахивая руками, изображала какую-то комическую сцену.
Стивен смотрел на Камиллу, следя за каждым ее движением. Она показалась ему невероятно красивой, и он неподвижно стоял все то время, что длился разговор. Подруги общались довольно долго и, наконец, расстались. Сабина пошла к Одеону, а Камилла задержалась перед входом, чтобы выкурить сигарету. Прислонившись к каменной стене, она стояла лицом к Стивену и время от времени постукивала пальцем по сигарете, стряхивая пепел.
Между ними было не больше двадцати метров; он мог позвать ее по имени, подойти к ней, обнять, но он не двинулся с места, предпочтя укрыться за решеткой сада. Камилла вышла на тротуар и потушила сигарету в урне-пепельнице у соседнего здания. Она шла, не торопясь, ее брюки раздувались при каждом шаге, то скрывая, то подчеркивая очертание бедер. Она махнула рукой в сторону газетного киоска, стоящего на краю площади Эдмона Ростана, и направилась к нему. Стивен еще несколько секунд мог видеть ее силуэт, пока дверь не захлопнулась, щелкнув замком.
* * *
Прошло три месяца до тех пор, пока Стивен не решился написать Камилле.
Он думал об этом снова и снова, не зная, как ему быть. Много раз он отказывался от этого намерения, убежденный, что лучше не пытаться ее увидеть: у Камиллы была своя жизнь, у него
