Роман с Любовью (СИ) - Коллектив авторов

Пальцы поначалу постоянно соскальзывали, нитки путались. Пару раз я бросала это гиблое дело, но затем вновь возвращалась. Вязать учила меня бабушка.

Я совсем немного помню о наших с ней редких вечерах, бабули рано не стало. Но руки запомнила. Не по–женски сильные и грубые, но всегда неизменно теплые и заботливые. А еще ловкие. Бабуля вязала, а мы с большим черным котом сидели рядышком и завороженно наблюдали за происходящим.

Кроме бабушки у меня и не было по–настоящему близких людей. Да и бабуля совсем недолгий период. Наверное, именно поэтому в этот волнительное время я машинально потянулась к чему–то родному и уютному.

Кнопа свернулась калачиком у моих ног, по телевизору шло интересное реалити–шоу. А я вязала.

Получалось, правда, неважно. Третий вечер страдала над простеньким костюмчиком для младенца. Господи, неужели мой малыш тоже будет таким маленьким? Неужели у меня скоро будет малыш?!

Нос нестерпимо защипало, в следующий момент я, как дурочка, разрыдалась на ровном месте от умиления. А потом громко–громко чихнула.

В этот момент в дверь постучали, следом она отворилась.

— Отец? — позвала я, обернувшись.

Это слово по–прежнему давалось с трудом. Я не представляла, как люди запросто налево и направо произносят «папа». Но старалась. Очень хотелось обрести, наконец, семью. Кроме того, любовь Ивана Аристарховича к моей матери по–прежнему столь сильная, что даже я, ни разу ее не видевшая, прониклась.

— Люба, привет, — знакомый голос прокатился по комнате.

Я встрепенулась. Поспешно отложила спицы и вскочила на ноги, словно была застукана за чем–то непристойным.

Роман зашел в комнату и замер посередине. Он смотрел на меня. Да и не просто смотрел — он будто впитывал в себя каждый сантиметр моего тела. Серьезный, собранный. Безумно красивый, как и обычно. Но при этом… будто несчастный. Лицо осунулось, под глазами залегли тени. Что–то в его взгляде изменилось. Словно всё это время он… страдал. Уж не из–за меня ли?

— Рома… — замешкалась я. Юбку расправила.

Сердце так сильно забилось, что я едва сдержалась, чтобы не прикрыть его рукой.

Рома, как же я по тебе скучала! Как сильно!

Вслух же произнесла довольно сухо:

— Что ты здесь делаешь?

Рома чуть нахмурился, сделал шаг в мою сторону, я совершила два назад. Прошедшие месяцы ничего не изменили: я по–прежнему люблю этого мужчину. А то, что ношу под сердцем его ребенка, лишь укрепило связывающую нас ниточку.

Но я никогда не прощу ему обман. Никогда не смогу довериться.

— Люба, — начал Роман. Неуклюже провел рукой по затылку. — Как ты это делаешь?

— О чем ты?

— Я много нет занимаюсь бизнесом, поднялся со дна сам, ты знаешь мою историю. Нет человека, способного напугать меня в офисе или на ринге. Но когда ты вот так смотришь… у меня слова на языке застывают.

— Как «так»? — шепчу тише.

— Со страхом и болью.

Воцаряется пауза во время которой мы продолжаем изучать друг на друга. Рома решается нарушить ее первым:

— Позволь всё объяснить еще раз. Я привез доказательства…

— Рома, нет!

— Я никогда в жизни не верил в приметы, знаки или еще что–то в этом роде. Признаю только поступки. Но в нашем случае — это была судьба, Люба. До встречи с тобой я был несчастлив.

— Ты никогда не выглядел несчастным.

— Мне не с чем было сравнить. У меня не было семьи, но я бы хотел ее создать. Впервые в жизни по–настоящему.

— Рома, прекрати.

— Ну что мне сделать, скажи? Я сделаю. Что угодно.

— Пожалуйста, уйди. Между нами всё кончено. Если я тебе поверю, если соглашусь создать с тобой семью, каждую секунду своей жизни я буду сомневаться: по любви ты со мной или ради денег Шелова. А это невыносимо.

Потому что я безумно тебя люблю и желаю взаимности. А не компромиссов.

Последнюю фразу я сказала мысленно, разумеется. Никогда не решилась бы произнести вслух.

Рома поджал губы. Но с места не двинулся.

— Уйди, пожалуйста, — попросила я.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Прощай, Рома. Мне вызвать охрану?

Он злится. Кожей чувствовала исходящий от него негатив. Рома напряг челюсти, сжал зубы. Резко развернулся и ушел, прикрыв за собой дверь.

А я так и стояла посреди комнаты, глядя перед собой. Он ушел. Всё. Я сама его выгнала.

Сердце вновь сжалось, теперь от горечи. Я рухнула на кровать, обняла подушку и зарыдала. Навзрыд! Рома, Ромочка, если бы только я могла тебе верить! Если бы мы только были простыми людьми, одинокими душами, которых свел вместе один сломанный кран в старом доме.

Как всё было бы просто и понятно!

Рома, как бы я была счастлива!

Дверь вновь отворилась, заставив обернуться.

На этот раз в комнату зашел… отец. Иван Аристархович подошел ближе, скрестил на груди руки. И смотрел на меня, глубоко задумавшись.

— Что, выгнала? — спросил низко.

Кивнула, вытирая щеки. Слезы всё текли и текли. Откуда воды столько?

— Любишь?

Молчала. Отец подошел ближе и повторил вопрос:

— Люба, ты его любишь?

Поджала губы и кивнула. Отец тяжело вздохнул. Устало опустился на край кровати и произнес будто себе под нос:

— Тогда надо брать.

— Что, папа?

Услышав заветное «папа», он быстро посмотрел на меня, а я неловко улыбнулась.

— Папа, повтори, пожалуйста, — подбодрила его.

Он улыбнулся в ответ.

— Если по правде, то он мне всегда нравился, Тимуров этот. Шустрый парень, умный, адекватный, честный… в меру, конечно. Сильно честным в наше время быть нельзя.

Я опустила глаза. Отец продолжил:

— Провел я расследование: и правда случайно вы встретились. Не планировал он.

Я сделала глубокий вдох.

— Правда? Боже, пап, тогда мне нужно его вернуть!

Вскочила на ноги.

— Тише. Тише, дочка, не спеши. — Отец указал на место рядом, а когда я послушалась и присела, обнял одной рукой, притянул к себе. Я улыбнулась, вдыхая запах надежности и безопасности — хвои и табака. Запах своего отца. — Не уйдет он от нас далеко.

— Как это?

— Так документы, дурачок, привез. Отдает мне две трети своих активов. В гостинице сейчас ждать будет, пока подпишу.

— Отдает, а почему?

— Он оборвал мне телефоны. Угрожать, малец, пытался. Встречу с тобой требовал. Вот я и решил его на понт взять. Говорю: разрешу вам увидеться, если отдашь всё, что есть. А он возьми да и согласись.

Я пораженно прикрыла рот рукой.

— Любит он тебя, Люба, — со вздохом произносит отец. — Кажется, по–настоящему. Разных я видел людей и точно знаю: те, кто кровью и потом себе дорогу прокладывал, от нажитого не отказывается. Если только не ради по–настоящему важных людей.

— Так он что… получается, бедный теперь?

— Нищий, ага.

— Он бедный, а я богатая? — не удержалась, хохотнув.

— Получается, так.

— Я его люблю пап, — произнесла тише.

— Да вижу. А еще вижу, что хорошая пара из вас выйдет. Ладно уж, благословляю.

— Спасибо! Как же я рада! — бросилась на шею отцу и обняла. — Только, пап, ты верни ему всё, хорошо? Нельзя же забирать. Нечестно выходит.

Отец хрипло рассмеялся, а потом закашлялся.

— Как же ты на матушку похожа, — сказал, а в глазах влажный блеск. — Мой лучик света, доченька.

Глава 37

Дождь. Третий день дождь. Мелкие капли на стекле и свинцовые тучи, из–за которых мир становился мрачным и неуютным. Так же мрачно и неуютно было на душе у Романа.

Третий день… Третий чертов день Тимуров торчал в этой чертовой гостинице, чего–то ожидая. Господи! Чего? Что он забыл в этом городишке? На что, идиот, надеялся?

Надеялся, поэтому и не выходил никуда, даже еду с выпивкой заказывая в номер. В первый день ждал, что Люба сама к нему придет. На второй — пытался дозвониться до Шелова, но лишь к вечеру по своим каналам узнал, что тот уехал вместе с дочерью, и никто не мог сказать куда. Растворился на просторах необъятной…