Не расстанусь с Ван Гогом - Екатерина Островская

Умолкнув, Ната сделала глоток из бокала. И снова заговорила:

– Допрашивал меня один следователь. Сначала задавал вопросы по-французски, но поскольку я путалась, язык-то я знала слабо, вдруг перешел на русский. Молодой парень, очень обаятельный. Думаю, из потомков первых эмигрантов. Причем не допрашивал, а как бы просто беседовал, по-доброму так. И я не выдержала, разрыдалась, все ему рассказала: как училась в Москве, как меня предал любимый парень… Он слушал, а потом сказал, что отправит меня домой. Позже сообщил, что когда передал мою историю своим коллегам, те рты пооткрывали и назвали его наивным идиотом. Но тем не менее в следственной камере я просидела меньше недели, парень все-таки сдержал слово. Вернули мне мой фальшивый паспорт, купили билет до Москвы. Единственное, на чем они прокололись: моя виза продолжала действовать. И еще одно помогло – никто не известил российских коллег о моем прибытии, так как все обвинения с меня сняли. А я, прилетев в Москву, в Шереметьево, взяла билет до Женевы. Там в аэропорту из таможенной зоны два выхода: один через паспортный контроль, другой в общий зал, из которого можно попасть куда угодно – к стоянке такси, на железнодорожный вокзал, и уехать без отметки в паспорте. Я вернулась в Сан-Тропез на ту виллу, чтобы взять оттуда только один предмет, маленький такой, невесомый почти, – пластиковую карточку, которую араб спрятал перед тем, как на виллу ворвались полицейские. Поскольку он не раз при мне рассчитывался с нее, снимал наличные, то код был мне известен. Две недели я моталась по Европе, снимая со счета небольшие суммы, открывала мелкие депозиты и отправляла деньги в Швейцарию. Тоже на разные счета, в разные банки. Всего на счете араба находилось около восемнадцати миллионов евро, и я в конце концов обнулила его полностью. Но чтобы уж совсем обезопасить себя, слетала на Каймановы острова, открыла там счета и большую часть средств перевела туда.

Ната бросила короткий взгляд на Холмогорова, как бы оценивая произведенное впечатление.

– Затем я вернулась в Россию. Но только не в Москву, а сюда. Хотела снова пойти учиться, а потом подумала: зачем, когда я такая богатая? Сумела купить диплом, но не фальшивый, а самый настоящий – у девочки, которая отучилась пять лет на заочном, а потом ей срочно понадобились деньги, по ее представлению, очень большие. Не в проститутки же ей идти, в самом деле. Мы случайно познакомились, и я сделала ей предложение. Она продала мне свою фамилию, имя, а себе взяла другие. Я даже госэкзамен пришла сдавать вместо нее. Удивительно, но никто даже слова не сказал, что видит меня впервые. А зачем говорить, когда мое имя – не мое, разумеется, а ее – во всех списках пять лет значится? Так у меня появилось юридическое образование, а профессию нотариуса я заранее для себя определила. Но очень переживала за маму, которую не видела почти три года. Раньше бы к ней поехала, даже думала сделать это сразу же после возвращения в Россию, но побоялась – считала, что меня разыскивают и за ней тоже следят. А в конце концов расслабилась, потеряла в какой-то момент голову, все же решила поехать на родину. Подошла к дому, увидела соседа. Он даже не узнал меня, но я поздоровалась. И тогда сосед сообщил, что мама умерла. Тут же выпросил у меня денег на бутылку, будто бы помянуть ее, и убежал. Потащилась я на кладбище, сижу, реву. Три часа там провела, а когда от могилы отходила, меня взяли местные бандиты, которым было поручено меня хватать в случае чего. Сначала тот самый сосед им позвонил, а потом уж смотритель кладбища. Накачали меня чем-то и отправили в Москву – к человеку, который и продал меня арабам.

Ната потянулась к сыру.

– Не утомила тебя своим рассказом?

Холмогоров покачал головой.

– Тогда слушай дальше. Притащили меня к бывшему любовнику, а тот говорит: арабы, мол, ему предъяву сделали, будто бы я опустила их на сто лимонов. В такую сумму они и сами не верили, но я подтвердила, что деньги эти действительно были, только вложенные в товар, а наличными оставалось миллионов десять. «По моим сведениям, почти двенадцать», – сказал он, будто бы все ему известно. Врал, конечно. Но я спорить не стала. И даже обещала указать, где эти деньги, если он «снимет» с меня арабов. Короче, слетали мы на Каймановы острова, где у меня хранились без малого двенадцать лимонов. Там мой спутник предложил работать вместе: я раскручиваю арабов, а от него мне «крыша». Я отказалась. Мужчина сказал, что заставить меня не может, так как я рассчиталась с ним за все хорошее, что он сделал для меня. Мы расстались. Думала – навсегда, потому что нового имени моего тот человек не знал. К маме я ездила с фальшивым паспортом, им же когда-то мне выданным. По нему я летала на Кайманы и счета открывала. А то, что осталось в Швейцарии, мелкие депозиты номерные… Давай еще по рюмке?

Холмогоров молчал. Даже боялся посмотреть на Нату.

– Если ты собираешься меня оставить, сделай это утром, – попросила она.

– Я не собираюсь тебя бросать, – ответил Александр. – Просто как-то неожиданно: такая скромная девушка…

– Но только не Мисс Застенчивость.

– Прости… Давай и в самом деле по глоточку.

Саша был поражен. Все последнее время Холмогоров только и размышлял о том, как ему выжить, считая, что оказался в ситуации, которая редко с кем случается, и думая, что обычный человек вряд ли имеет шансы на спасение. Но ведь он мужчина, который посещал тренажерные залы и даже целый год занимался восточными единоборствами, актер, изображавший на экране героев, человек, имеющий связи и поклонников, уверенных в том, что он и в жизни именно такой, каким его представляют по фильмам. А тут – девушка! Девушка, которая смогла в одиночку противостоять ужасным обстоятельствам, чужой злой воле и преступной силе. Так, может, и у него получится?

– Ты только не удивляйся, – произнес он, – но у меня тоже не все в порядке.

– Я не удивляюсь. Я это сразу поняла.

Холмогоров сделал большие глаза.

– Разве так заметно?

– Заметно, – кивнула Ната. – Хотя, с другой стороны, сейчас редкий человек может похвастаться тем, что у него все в порядке.

– Может быть, – согласился Саша. – Вот только у меня отнюдь не мелкие неприятности. И один я с ними справиться не могу. Вообще-то считал, никто не сможет мне помочь. А теперь понимаю: мне нужна именно твоя помощь. Даже кажется… Нет, я даже уверен теперь, что не случайно оказался в том баре. Вероятно, бог послал мне ангела-хранителя в твоем обличье. Точно, только ты можешь мне помочь. Хотя тебе и делать ничего особенного не надо. Просто мне нужен нотариус… то есть мне нужна именно ты в качестве нотариуса…

Он понял, что запутался. Но как объяснить то, что ему требуется?

– Ты хочешь продать чужую квартиру, сделать собственностью автомобиль, которым управляешь по доверенности? – уточнила Ната.

– Нет, нет! – замахал Саша руками: – Упаси боже! Дело в том, что у нас с бывшей женой в собственности есть одна картина. Она хранится у нее дома, и Надя не представляет всей ее ценности. Но получилось так, что именно эта вещь может спасти мне жизнь. Я попал в ситуацию, когда мне поставлено условие: или отдаю картину, или прощаюсь с жизнью. Обратиться в правоохранительные органы не могу по ряду причин: во-первых, меня серьезно подставили и фактически сделали соучастником преступления, к которому я никаким боком, а во-вторых, у того человека, который это организовал, все схвачено и в полиции, и в прокуратуре. Я попросил Надю отдать картину мне, даже деньги предлагал, но она уперлась, и ни в какую. Объяснять ей что-либо бесполезно: моя бывшая жена очень далека от всяких проблем, сидит себе в своем театральном журнальчике… то есть сидела…

– Так что ты хочешь?

– Я хочу оформить от ее имени дарственную на картину. Будто бы она мне это полотно подарила. Я отдам его тому негодяю, а Наде деньги. Сначала она, вероятно, обидится, но узнав, что таким образом спасла мне жизнь, успокоится. Но это потом, после всего, а пока убедить ее мне сложно, я не умею упрашивать людей. Возможно такое? То есть ты можешь оформить от ее имени дарственную?

– Нет, – покачала головой Ната, – не могу. Но если очень надо, сделаю. Только ты должен принести мне ксерокопию ее паспорта и образец подписи. Желательно на чистом листе внизу страницы.

– А как я… Хотя…

Холмогоров задумался.

– Принесу. Завтра же. То есть уже сегодня вечером.

– А я подготовлю договор дарения.

Наташа посмотрела на него внимательно.

– Это все, что я могу сделать для тебя? Или есть еще какие-то пожелания?

Он замялся. Потом кивнул:

– Все. – Затем напрягся и выдавил из себя: – Ну, может быть, еще одна просьбочка. Только для начала хочу узнать: есть ли у тебя надежные люди в полиции или в прокуратуре?

– Нет, – покачала головой девушка. – Да и откуда там надежные люди?

– Тогда извини.

– Но та моя подруга, которую ты мог видеть вчера в баре на первом свидании с продвинутым интернет-пользователем, работает как раз в Следственном комитете. Потому, вероятно, личная жизнь у нее и не складывается. Мне она в помощи не откажет, если, конечно, не заставлять ее подделывать документы и возбуждать уголовные дела в отношении заведомо невиновных лиц.