В твою любовь. Рискуя всем (СИ) - "Dididisa"

— Это рыжая тебе рассказала об изгое? — Эрик небрежно повел плечами, резко переведя тему.

— У неё есть имя, чёрт возьми! — в сердцах воскликнула я, заводясь всё больше. — Да, но это вышло случайно!

— О, неужели? Ебаная случайность, значит… — он потер переносицу, будто решал какую-то сложную задачу, а не выяснял отношения, и этот равнодушный жест, как и весь его спокойный вид, выбил почву из-под ног. — Скажи мне, Грейс, многое изменится от того, что о пленнике ты узнала лишь сейчас? М?

Я поняла его тактику, хоть и не сразу — он пытался увести разговор в удобное для него русло, чтобы, получив от меня соответствующие ответы, позже ими же тыкнуть в меня. Я чувствовала, как меня затапливает волнами и горечь, и раздражение, что мы всё отходим от сути и никак не пытаемся дать друг другу правдивые комментарии.

— Что за… — вскинула я ладони, не веря своим ушам. — Эрик, но ведь это же важно, и вопрос не в частном случае! Как я могу быть уверена в том, что и в других моментах между нами ты был честен? Что через пару дней или недель не всплывёт ещё что-нибудь?

— Я задал тебе вопрос — что, блять, изменится между нами? — я видела, как раздуваются крылья его носа от еле сдерживаемой злости.

И вдруг, на мгновение, меня словно озарила странная вспышка.

Неясно почему, но мне не к месту вспомнилась моя жизнь в Искренности до перехода в Бесстрашие и мои отношения с отцом. Главной составляющей в них было то, что у меня не могло быть собственного мнения. Я должна была беспрекословно выполнять то, что он говорит; я обязана была вести себя так, как угодно ему, окружению, да всей фракции. Мою сущность ломали — постоянно и болезненно, — сводя всё к тому, что я не могу быть с кем-то наравне. Я могу лишь молча подчиняться. Не имею права делать то, что хочу; знать то, что хочу; говорить то, что хочу.

Перейдя в Бесстрашие, я не смогла избавиться от всей этой шелухи и влияния прошлого до конца — сначала изнурительная инициация, где из кожи вон лезешь, благодаря инструкторам, затем непростая служба на полигоне и подчинение старшим по званию, а теперь…

Отношения с мужчиной, который периодически пытается давить на меня и сделать так, как в первую очередь нужно и хочется ему, прикрываясь тем, что так будет лучше и для меня.

Эрик не знает ничего о моём прошлом — он даже не знает, что ко мне приходил отец в камеру. И я вдруг остро и чётко осознала следующие вещи: первое — я не готова рассказать ему что-либо из мрачных страниц былого, второе — я больше никому не позволю так обращаться со мной. Неважно, чего мне это будет стоить. Неважно, что всё началось и завертелось с, казалось бы, относительно простой ситуации — ложь о смерти того изгоя.

Ничего не важно, когда ты вновь ощущаешь на себе прессинг и влияние, но уже от любимого человека, не желающего тебя понять и услышать.

Теперь мне как никогда хочется избежать любого вмешательства в мою волю.

С меня хватит.

— С чего ты взял, что я отвечу на него, когда ты не отвечаешь на мои?.. — по позвоночнику пробежали мурашки, настолько непривычными были собственный тихий голос и моментально охватившее меня умиротворение.

Я будто увидела Эрика впервые, разглядывая его черты пристальным взглядом, а он в ответ лишь закатил глаза, вставая с места.

— Грейс, перестань… — кажется, он хотел сказать ещё что-то, взяв меня за руки, но я аккуратно и мягко высвободилась из его ладоней. На любимом лице отразилась гремучая смесь эмоций — он сощурил свои глаза цвета тумана, сердито поджал губы, нахмурил брови, отчего сережки предупредительно блеснули — но меня это не пугало и не волновало.

Эрик должен понять, что его сложный характер и привычное доминантное поведение его не оправдывают. Он должен понять, что и я могу быть другой. Такой, какой он меня не видел и не знает.

Я медленно двинулась к двери, обходя его застывшую в замешательстве фигуру, и произнесла, сохраняя невозмутимость в голосе, хотя сердце так просило вернуться и продолжить докапываться до истины:

— Кажется, это бессмысленный разговор… Я, пожалуй, спущусь к ребятам.

И только, когда я собиралась прикрыть за собой дверь, я подняла напоследок свои глаза, увидев на лице моего лидера непроницаемое выражение, и услышала невозмутимое:

— Как угодно.

***

Лэндон

— Я чертовски устал…

Выдохнув это, я потянул за футболку. Стащив ворот, я снова посмотрел на Ким, которая в неудобной позе уселась на кровати и, замерев, буравила потолок взглядом уже вторую минуту.

Я вернулся в спальню совсем недавно и не сразу обратил внимание на её странное состояние, хотя ожидал услышать кучу вопросов о том, как прошла наша мини-операция.

Бросив футболку на стул, я подошёл к ней и щелкнул пальцами перед остекленевшими зелёными глазами.

— Детка? — позвал я, задумчиво оглядывая её. — С тобой всё хорошо?

— Кажется… — наконец-то, подала голос Ким, смешно ухватившись руками за пальцы оголенных ног — на ней были невесть откуда взявшиеся шорты и черная майка. — …Я накосячила. Сильно, блять, накосячила.

Я дослушал её и, кашлянув, сел напротив, пытаясь поймать взгляд, который теперь блуждал по всей комнате.

— В чём? — я не торопился поднимать панику, ведь если это было бы что-то серьёзное, скорее всего, я уже знал бы об этом, как и остальные. Тем более, это Ким — каждый её неуклюжий шаг, не связанный со снайперской деятельностью, грозился вылиться в маленькую катастрофу. — И когда успела?

Она наконец-то проморгалась, будто отгоняя лишние мысли, и проницательно посмотрела на меня. Медленно убрав рассыпанные по плечам рыжие волосы на одну сторону, Ким пробормотала:

— Я случайно выдала Грейс, что тот изгой, которого допрашивал Эрик, умер.

Похоже, на моём лице отразилось непонимание, поэтому она поспешила нетерпеливо цокнуть, покачав головой, и продолжить:

— Ну, помнишь, мы ещё обсуждали это тогда, у колеса обозрения?..

Точно.

Та встреча стала не только отправной точкой участия во всех печальных событиях, приведших к нынешнему положению, но и послужила началом наших с Ким отношений. В мысли не по делу прокрались воспоминания о том, как именно мы проводили закат в моей машине после долгого разговора…

— Да, да, вспомнил, — коснувшись лба, ответил я. — Как ты, блин, умудрилась?

И моя бестия пустилась в рассказ о том, как они с Грейс и Крисом проводили время здесь, дома, пока мы обчищали склад. Как разговорились на разные темы, обсуждая нас с Эриком, и она случайно вспомнила эту историю, совершенно забыв о том, что её подруга не в курсе деталей.

Я вздохнул, еле сдерживаясь, чтобы не улыбнуться и не упрекнуть Ким в том, что она как не умела держать язык за зубами, так и не умеет до сих пор. Чисто женский прокол… Хотя, надо сказать, мне почему-то было лестно, что девушки обсуждали нас.

— Не воспринимай это так близко к сердцу, — подумав, начал я, когда она закончила свой рассказ, сопровождаемый активной жестикуляцией и искренним сожалением на лице. — Думаю, Грейс не держит на тебя зла, а то, как они пройдут через это с Эриком, тебя не касается. Но на будущее нужно быть внимательнее и следить за тем, что и кому говоришь…

— И без тебя знаю… — буркнула Ким, складывая руки на груди и по-детски надувая щёки. — Я ведь не специально… Надеюсь, они не сильно поругаются из-за меня…

— Я тоже. Даже если и поругаются, всё равно помирятся, — спокойно проговорил я и подмигнул ей, убежденный в том, что ни Грейс, ни Эрик не станут раздувать из этой истории слона.

Я слез с кровати, намереваясь отправиться в душ, о чём, собственно, и сообщил Ким, которая вновь погрузилась в свои мысли, рассеянно кивнув мне.

Включив напор посильнее, я встал под тугие струи, почти физически ощущая, как вода смывает не только грязь от непогоды, но и усталость — слой за слоем. Мысли тоже прояснялись, и единственное, чего хотелось после всех этих треволнений и марш-броска — выспаться.

Я несколько раз провёл руками по лицу, позволяя теплому потоку как следует пройтись по волосам на голове, и уже хотел было выключить душ, как вдруг неожиданно для себя ощутил на животе женские ладони.