Откат к 'заводским настройкам' - Виталий Владимирович Держапольский

— И какие выводы ты сделал из всей этой хрени? — глухо спросил я его.

— У тебя, Сергей Вадимыч, либо жуткое раздвоение личности на фоне алгогольного токсикоза…

— Либо? — удивленно приподнял я одну бровь.

— Либо ты подселенец…

— Кто? Какой, к ебеням собачьим, подселенец?

— А такой! — не съехал со своих раскладок майор. — Я тут на досуге фантастикой балуюсь…

— Ну и?

— Ты — существо иного плана, — заявил, не дрогнув ни единым мускулом и глядя мне прямо в глаза Зябликов. — Может ангел, либо демон…

— Надзирающий я, — напомнил я ему.

— Вот, — обрадовано ухватился майор, — надзирающий! Не знаю только, с чем его едят, этого надзирающего: то ли так откусывают, то ли тонким слоем на хлеб мажут. Но понял только одно — ты в этого пацанчика попросту подселился! И как только он в сиську набухается — твоя личность из него прет!

— То есть, поэтому я постоянно в гавно?

— Ну, вот! — довольно кивнул мент. — Ты помнишь момент, до того, как ты с утра стопку замахнул?

— Смутно, — признался я, наморщив лоб и пытаясь поярче вспомнить свои ощущения. — Как в тумане или во сне. Действие вроде и с тобой, но ты ничего сделать не можешь — словно в кем-то отснятом фильме живешь… Только наблюдать и мошешь… Как будто со стороны…

— А я что говорю! — победно воскликнул Зябликов. — Но едва я в мальца влил дозу, ты тут же выскочил, как чертик из коробочки!

— А, пожалуй, есть в твоих доводах реальное зерно, — подумав, признал я его правоту. — Есть зеркало? — неожиданно спросил я.

— В туалете, — ответил майор. — Пройдемте?

Покачиваясь, мы под ручку с Зябликовым вышли из камеры и, под пристальными взглядами ментов, прошествовали в туалет. Едва взглянув в мутное стекло старого зеркала со вздувшейся и местами отслоившейся амальгамой, я с облегченным вздохом произнес:

— Сука, это точно я! Только совсем зеленый еще.

— Уверен?

— Еще бы! А говорят дважды в одну реку не войти… Если мне не изменяет память, это уже третий раз. Похоже, история на мне зациклилась. Либо здесь, в девяностых, есть незримая точка бифуркации…

— Чего точка? Бифуркации? — переспросил майор.

— Эх ты, а еще фантастикой увлекаешься, — снисходительно похлопал я Зябликова по плечу. — Матчасть учить надо! Бифуркация времени-пространства в научной фантастике — это разделение времени на несколько потоков, в каждом из которых происходят свои события, отличные друг от друга. В параллельном времени-пространстве одни и те же герои могут проживать разные жизни.

— Так, выходит, с тобой это сейчас и происходит? — без обиняков поинтересовался Степан.

— Очень похоже, — согласился я. — Только большую часть своей и первой, и второй жизни я не помню — обрывки какие-то… Слушай, а чего я вообще в твоей ментовке забыл?

— Так ты это, с корешем своим прямо перед нашим входом на мотороллере преевернулись. Да и еще и ужаленные не по-детски!

— Ха! Серьезно? Так я помню этот момент! Меня тогда твои архаровцы отхерачили… Но спасибо, что на тормозах все спустили и в институт не сообщили, а то накрылось бы мое поступление медным тазом. Вот оно, значит, куда меня занесло… — Тот, который тоже я, но «подселенец» хрен его знает, то ли из будущего, то ли из еще какой отдаленной задницы, слегка подзавис, и я почувствовал, что вновь перехватываю управление собственным телом.

— Э-э-э, Вадимыч, не спи! — Майор обеспокоенно заглянул мне в глаза и, видимо, что-то там увидел, что ему не понравилось. — Пойдем-ка со мной, хлопчик. — Он потянул меня за рукав. Мы вышли из туалета, поднялись по лесенке на второй этаж и вошли в его кабинет. — Ну-ка… — Зябликов быстро плеснул в стакан еще пойла из качельки, и почти насильно влил мне его в глотку.

— Гребаная тетя, как ты постарела! — Сморщившись, я выдохнул винные пары в лицо майора и осмотрелся. — Я че, пять вырубился — мы ведь только что с тобой в толчке были.

— Ты трезветь начал, — пояснил Зябликов, — и мальчишка опять наружу вылез.

Ну, это он явно обо мне.

— А ты, значит, меня подлечил, старый хрен? — ехидно прищурился я.

— Кто бы меня в старости упрекал, — хохотнул майор. — Тебе лет-то, уж всяко поболе моего!

— Уел, засранец, уел! — кивнул я головой, подтверждая его правоту.

— Я тебе вот что хотел сказать, Сергей Вадимович — вдруг твой пацанчик…

— Хех, да это я — только молодой…

— Да похрен, — отмахнулся мент, — вдруг ты, который молодой, после всего, что с ним приключилось, бухать напрочь завяжет?

— А, вот ты о чем? — уловил я направление мыслей Зябликова. — Ну, какая-никакая, а вероятность подобного исхода, несомненно присутствует, — согласился я.

— Тогда вот эта твоя «чудотворная личность» попросту перестанет существовать.

— Ну, да, — кивнул я. — Может оно и к лучшему, Филимоныч? Ведь я, со своей дырою в памяти, таких дел тут у вас наворотить смогу — хера разберетесь!

— Давай так, — предложил майор, — я за твоим носителем, ну, за тобой молодым, пригляжу… Чтобы чего… На всякий… А там, глядишь, тихой сапой и срастетесь со временем в одно целое…

— Насчет приглядеть — дело говоришь! — согласился я. — Насколько я себя молодого помню — покуролесил, по-дурости, изрядно. Пригляди, Филимоныч, в долгу не останусь.

— Та ты это, уже… — опешил майор. — Какой долг? Это я перед тобой всю жизнь в неоплатном долгу ходить буду! Я домой утром позвонил, а… — Его голос неожидан осип и на глаза навернулись слезы, которые он «промакнул», костяшкой кулака.

— С женой все в порядке? — Я добродушно улыбнулся.

Зябликов не ответил, а лишь молча и поспешно кивнул.

— Ну и здорово, что хоть кому-то сумел помочь за такой короткий срок!

— Вадимыч… — Майор облапил мою субтильную подростковую фигурку, повисая у меня на груди. — Я… я…

— А не спеши ты меня хоронить, Филимоныч! — Я отодвинул майора в сторонку, и в моих руках вновь появилась