Жажда целостности. Наркомания и духовный путь - Кристина Гроф

Эта тенденция становиться привязанными присуща не только отдельным индивидам. Целые расовые, религиозные и национальные группы держатся за мнение о себе как об исключительных и превосходящих другие группы. На протяжении всей истории различные общества вовлекались в кровопролитные войны, защищая земли, границы и идеологии, которые они считали своими. Религиозные группы сражались одна с другой, подогреваемые убежденностью, что они самые праведные, и что с ними пребывает Бог. Внутри религиозных институтов сталкиваются друг с другом различные фракции. Человеческая раса, ухватившись за ощущение превосходства над другими формами жизни, даже выделила себя из всего остального животного царства.

В различных духовных и религиозных традициях привязанность понимается по-разному. Многие восточные религии рассматривают привязанность как качество, которое нужно победить, преодолеть, растворить или превзойти. Духовные искатели должны работать со своими привязанностями, стараться их уничтожить или уйти от них, ибо привязанности считаются источником боли, печали, состояния порабощенности, страха и ненависти. Один буддийский афоризм утверждает, что «страстное желание повсюду пускает свои побеги», и, стало быть, в ходе духовной практики человек должен «обрубить его корни силой мудрости». Когда мы освобождаемся от своих «залипаний», мы чувствуем себя счастливыми и свободными. Устраняя свои привязанности, мы искореняем страдание и воспитываем в себе спокойствие. Страстное желание – это легкомысленное качество любви. Если мы сможем уничтожить отрицательно влияющие ограничения страстного желания, мы обнаружим в себе щедрый дар любви.

Западные религии часто рассматривают привязанность как качество, которое ищущие могут обуздать, преобразовать, направить в нужное русло и использовать в своей жизни. Цепляясь за низменные мирские соблазны, мы затягиваем себя в ловушки и грехи этого мира. Жажда сексуальных наслаждений может стать грехом вожделения. Привязанность к материальному благополучию часто приводит к жадности. Если мы держимся за удовлетворение эго или за желание быть знаменитыми, нами овладевает гордыня. Однако если мы перенаправляем свою привязанность на Бога, то тем самым демонстрируем свою преданность божественному и становимся открытыми его влиянию и силе. Наше желание быть счастливыми и свободными или принадлежать Богу – это естественное качество человеческой жизни. Наша привязанность к божественному взращивает в нас любовь и доброту. Благодаря вере и духовной практике мы учимся направлять свои привязанности на жизненно важное и продуктивное желание духовного благополучия.

Как в восточной, так и в западной системах не все привязанности считаются плохими и потенциально вредными. Существуют хорошие и полезные желания, касающиеся как нашей повседневной жизни, так и божественных и надличностных сфер. Более подробно мы будем рассматривать здоровое желание в другой главе. Мы можем в самом широком смысле сказать, что восточный взгляд на привязанность полезен при описании человеческих проблем привязанности и зависимости и что оба этих взгляда – восточные прозрения по поводу покорности и западные понятия преобразования привязанностей – полезны для процесса исцеления и для духовного роста.

Зависимость и привязанность

Давайте теперь в свете мудрости различных традиций взглянем на общечеловеческую реальность и ее отношение к зависимости. Здесь мы рассмотрим понятие привязанности как корня страдания. В следующем разделе книги «Исцеление и путь к себе» мы будем исследовать способы, которыми мы можем преобразовывать свои желания. Зависимость и привязанность существуют в одном континууме. С одной стороны, существуют незначительные привязанности и невинные забавы, лишение которых оставляет в нас лишь чувство некоторого дискомфорта. С другой же стороны, существует реальная зависимость. Между этими двумя крайностями – серьезной зависимостью и легкими привязанностями – существует много состояний, содержащих в себе свойства обеих крайностей.

С эмпирической позиции видно, что разница между зависимостью и привязанностью касается только их качества и силы. Привязанности присущи нам всем, но отнюдь не каждого человека можно назвать страдающим той или иной зависимостью. Основной компонент зависимости – это абсолютное бессилие человека и отсутствие контроля. Люди, страдающие настоящей зависимостью, полностью бессильны перед алкоголем, наркотиками, определенными видами деятельности и конкретными людьми. Зависимости по природе свойственно прогрессировать: развиваясь, она усиливается по инерции.

По мере продолжения процесса развития зависимости зависимые люди начинают навязчиво тянуться к объекту своего пристрастия, а также тяготеть к скрытому в этом пристрастии разрушительному и саморазрушительному поведению. Все в большей степени защищая себя обманчивой системой отрицаний, они, невзирая на то, что их могут ожидать печальные последствия, продолжают вовлекаться в деятельность, обусловленную зависимостью. Постепенно зависимые люди становятся все больше и больше связанными объектом своей зависимости, их количественная потребность в нем для достижения одного и того же эффекта возрастает, и если этот объект недоступен, то у них возникает серьезное переживание «ломки».

Привязанность содержит в себе потенциал перехода в зависимость. Мы можем держаться за какую-нибудь точку зрения или роль, играемую нами в обществе, и чувствовать боль по поводу того, что занимаемые нами позиции не приносят плодов. Однако переживание такого качества гораздо слабее, чем полное подчинение себя наркотикам, алкоголю, пище, сексу, власти и другим видам зависимости. Зависимость завоевывает преимущество по отношению ко всему, даже по отношению к самой жизни. Привязанность и страдание, приходящее вместе с ней, являются частью человеческой дилеммы. Но становящееся зависимостью желание, которое испытывают зависимые люди, качественно отличается от желания, которое проявляется как простая привязанность. Привязанности – это часть нашей жизни, но серьезная зависимость обычно несет в себе угрозу.

Если у всех нас есть проблемы с привязанностями, мы способны понять зависимость как крайнее выражение привязанности. Когда мы перестаем контролировать свои привязанности, мы становимся зависимыми. Отец, привязанный к своему сыну, встречается с дилеммой, которую в той или иной степени разделяют все родители: как провести грань между любовью к нашим детям, их воспитанием и тем, чтобы не вмешиваясь, позволять им развиваться как уникальным личностям? Как и когда нам отпустить их в мир, чтобы они жили в нем самостоятельно? Однако если тот же отец становится настолько поглощен своим ребенком, что при этом теряет свою индивидуальность, то его привязанность отклоняется в сторону зависимости. Если отец не может не вмешиваться в дела своего сына, контролирует его, манипулирует им по своему желанию, или когда ему для собственного спокойствия необходимо подхалимство сына, то тогда привязанность отца к сыну перерастает в одержимость.

Зависимость – это преувеличенная привязанность, и зависимые люди просто являются карикатурами на все остальное человечество, борющееся со своими привязанностями. Зависимость и привязанность порождают различную степень страданий. Крайние физические, умственные, душевные и духовные муки, переносимые зависимыми людьми, – это усиленный вариант тех неудобств и боли, которые испытывает человек, привязанный к чему-либо. Страдание, которое мы причиняем себе и другим, равно той силе, с которой мы держимся за привязанность и зависимость. Химическая зависимость и другие виды зависимостей влекут за собой все большие и большие страдания, от которых трудно уйти.

В тибетском буддизме есть чрезвычайно удачный образ – мир голодных духов, или прета. Прекрасные тибетские изображения Колеса Жизни отражают различные раи и ады сознания, которые мы в своих переживаниях посещаем при жизни или после смерти. Один из таких адов населяют голодные духи – существа, у которых огромные животы, величиной с гору, ненасытный аппетит, а рты размером с игольное ушко и чрезвычайно тонкие шеи. Они никогда не бывают удовлетворены. Целую вечность они не могут приблизиться к столам, где проходят пиршества, фруктовые деревья при их приближении покрываются шипами, и весь мир вокруг них становится опустошенным.

Эти ненасытные создания удивительно удачно отражают нашу борьбу с привязанностями и зависимостями. Борясь за осуществление своих желаний, мы зачастую бываем такими же ненасытными. Мы хотим чего-то или кого-то, и, когда получаем это, оно утрачивает для нас свою привлекательность точно так же, как возбуждение, испытываемое при новом любовном приключении, в конце концов со временем исчезает. В нас поддерживает это возбуждение сама энергия погони за своей целью, но, когда мы наконец становимся обладателями предмета нашего поиска, этот предмет больше нас не радует. Однако отказаться от него нам тоже трудно, и поэтому мы удерживаем его и в то же время ищем, что бы нас могло удовлетворить больше. Этот процесс, относится ли он к сексу, еде, власти, деньгам, алкоголю, наркотикам, людям или к несметному числу других возможностей в нашей жизни, повторяется снова и снова. Если это повторение процесса, продолжаясь, выходит за определенные рамки, то первоначальная привязанность приобретает качество одержимости, которое присуще зависимости. В случае наркоманов и алкоголиков можно сказать: «Однажды огурец оказался в рассоле», то есть однажды мы перешли грань и попали в зависимость, откуда назад, хотя бы к той же привязанности, пути уже нет.