Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

Шеренга Ультрамаринов растянулась довольно широко. Каждый из кобальтово-синих гигантов внимательно осматривал руины перед собой в поисках скрытых угроз. Согласно рапортам, уже слишком многие пали жертвами некронских засад. Впереди, как обычно, шествовал Сикарий, и Львы Макрагге окружали его. Капитан не случайно выбрал растянутую линию в качестве построения для своих воинов. Так Ультрамаринам было проще пробираться по неровной местности, кроме того, некронам становилось труднее накрыть огнем всех разом. А когда придет буря, это, ко всему прочему, создаст иллюзию, что ксеносам противостоит куда большая сила. Столкновения не миновать, и оно должно было случиться уже скоро, но бойцы продолжали двигаться так, что даже Атавиан и Тириан поспевали за ними.

Отделения опустошителей замыкали строй. Громоздкие тяжелые болтеры и плазменные пушки были неподъемными для обычного человека, но космодесантники управлялись с ними без особых проблем. Взваленные на плечи ракетные установки и лазпушки смотрели дулами вниз, готовые в любой момент быть наведенными на цель руками стрелков. Дредноуты маршировали вместе с опустошителями, неповоротливые, но незаменимые. Орудия являлись, по сути, частью их бронированных тел; они гудели и автоматически шарили в поисках цели, следуя показаниям сканеров. Когда разразится битва, эти тяжелые орудия обрушат на врага ливень огня, отвлекая на себя внимание некронов.

Буря приближалась, как и предрекал Сикарий. Стена снега была уже всего в полукилометре позади них. С каждой минутой ветер становился все сильнее, а снегопад — гуще, затмевая видимость и еще больше засыпая брошенные руины.

Праксор двинулся дальше.

— Если верить инструктажу, перед началом войны здесь был свой гарнизон, — по воксу сказал он Аристею.

— Был… Пока некроны не смели его, оставив город пустым. Посмотри на эти холмики вокруг развалин, брат-сержант.

Праксор так и сделал. Изначально он принял их за брустверы огневых позиций, но теперь увидел, чем они являлись на самом деле. Сотни сотен тел гвардейцев были скованы льдом, навеки примерзшие к окопам, которые они поклялись оборонять, застывшие в тех позах, в каких их застала смерть.

Некроны превратили этот некогда величественный имперский город в мрачную обитель хаоса и запустения, населенную призраками и их ужасающими воспоминаниями. Не будь Праксор Адептус Астартес, он бы уже давно запаниковал перед лицом подобной действительности.

— Очевидно, Аркона являлась одним из ключевых городов Дамноса, — добавил Аристей.

Праксор был холоден, как стегавший их ветер.

— Выглядит не лучше и не хуже любых других развалин этого проклятого мира.

Они довольно успешно продвигались по шоссе, которое меньше прочего пострадало от бомбардировок. Кратеры покрывали его лишь частично, и потому оно еще было пригодно для передвижения. В обманчивой тишине Праксор слишком углубился в собственные мысли. Даже усиливающийся снегопад не смог унять их. Он встрепенулся, воспротивившись снедавшим его сомнениям.

«Я — Адептус Астартес. Мне неведом страх, и я лишен сомнений».

Но заглушить мысли оказалось не так-то просто. Капитан Сикарий был превосходным воином, величайшим среди всех, кого Праксору довелось знать. В его присутствии бойцы Ультрамара становились поистине непобедимыми, способными на подвиги, даже для космодесантников считавшиеся невозможными. Без сомнений, его окружала какая-то особая аура. Он был непреклонен, но в то же время безрассуден. Невзирая на взимаемую плату, не считая потерь, он следовал своим планам и искал мести до тех пор, пока ему не удавалось ее достигнуть. Его упрямство граничило с помешательством. Такой характер сделал его героем, и именно эти его качества не нравились многим влиятельным людям в ордене.

Праксор колебался. Никогда раньше он бы не поверил, что даже посмеет думать таким образом, но здесь, на Дамносе… Это было за гранью всего того, с чем Второй роте приходилось сталкиваться раньше. Праксор никогда не имел склонности к суевериям, но отрицать непрестанно растущее внутри него дурное предчувствие тоже не мог. Такие мысли претили ему, ибо граничили с изменой.

Не в состоянии достаточно быстро прокладывать себе путь сквозь заваленные камнями развалины, дредноуты сменили позицию, переместившись на автостраду. Праксор поклонился присоединившемуся к его отделению древнему воителю Агриппену.

Впереди Львы неумолимо увеличивали дистанцию, следуя за своим капитаном. Сикарий страстно желал первым оказаться в бою и сейчас обсуждал дальнейшие действия со своим отделением. Император храни Аргонана, что погиб при высадке, до этого капитану еще не приходилось терять никого из своих избранных Ультрамаринов.

— Они как будто отгородились от всех нас. — В словах прозвучало больше печали, чем Праксору хотелось бы.

— Но ты все еще стремишься стать одним из них.

Праксор посмотрел на Агриппена, но по движениям громадного саркофага невозможно было прочесть мысли древнего воителя. Слова же просто исходили из встроенного в броню вокса.

— Нет. Я горд быть сержантом Щитоносцев. Я присягнул ордену, и это честь для меня.

— Не сомневаюсь, брат. Но мне ведом твой послужной список. Вы со Щитоносцами практически всегда ведете строй, первыми вступаете в сражение, всенепременно оказываетесь на острие атаки. Более циничные решили бы, будто ты пытаешься что-то доказать.

Праксор почувствовал себя оскорбленным до глубины души, но перед ликом Почтенного Агриппена ему пришлось тщательно подбирать выражения.

— Лишь мою непоколебимую верность и преданность делу Ультрамаринов.

— Ты думаешь, кто-то оспаривает их, брат?

— Разве сейчас, перед битвой, подходящее время для подобных бесед?

— Назови мне более подходящее время для разговоров о чести и доблести, кроме как перед походом на войну против наших врагов, — молвил Агриппен. — Но ты не ответил на мой вопрос.

Праксор выдержал долгую паузу. Найти нужный ответ было непросто.

— Возможно. Порой мне так кажется.

— Кампания на Госпоре, более века назад. — Это было утверждение, никак не предположение.

— Ты, Почтенный, как никто другой должен понимать, что время перестает быть существенным, когда дело касается вопросов чести.

— Да, я понимаю. Тебя расстроило то, что капитан оставил вас позади?

— Это потрясло и унизило меня. — Праксор не стал увиливать. — Было чувство, что я наказан, только не мог понять за что.

— Сдержанность и повиновение столь же важны, сколь и умение правильно держать гладий или вести в бой отделение своих братьев.

Праксор согласно кивнул, почувствовав мудрость в словах дредноута.

Шоссе подходило к концу. Воины далеко углубились в недра Аркона-сити, и метель уже накрыла их. Но даже сквозь снежную пелену Праксор мог разглядеть фаланги некронов, двигавшиеся им наперехват. Осталось совсем недолго.

— Перед битвой я должен спросить тебя кое о чем, Агриппен, — произнес Праксор, решив озвучить мысль, что поселилась в его разуме еще перед высадкой.

— Говори. Я отвечу тебе, если смогу, брат.

— Ты здесь, чтобы следить за нами, чтобы быть глазами Агеммана? Правда ли то, что сказали в сенате?

— Как и должно, я служу лишь ордену и лорду Калгару, — сурово отрезал Агриппен, но в его модулированном голосе не было даже намека на упрек. — Я обладаю вековой мудростью, и перед собой я вижу двух великих героев, столь разных по характеру, но равных по чести и отваге.

— Там, в сенате, я слышал речи посланцев Агеммана о том, что Сикарий слишком много на себя берет.

— Он смел и прогрессивен, — признал дредноут.

— Но сенаторов заботит то, к каким последствиям могут привести подобные качества.

— И как лорд Калгар отвечает на такие опасения?

— Никак. Он туда не ходит, и его голос не звучит в дебатах.

— О чем же тебе это говорит, брат?

Вновь чувствуя себя униженным и сбитым с толку, Праксор решил впредь поменьше разговаривать с дредноутами. Их логика была столь же монументальной, как и их бронированные тела.

— Что мне не следует лезть в политику ордена.

— А что ты сам думаешь, Праксор Манориан? Ты считаешь, что Катон Сикарий, твой капитан, берет на себя непосильную ношу?

Сержант инстинктивно бросил взгляд вслед Львам. Сикарий был замечательным воином и капитаном, таким, как того требовал орден. Возможно даже — лучшим.

— До теперешнего момента — нет.

— А что изменило сейчас?

— Он ведет игру, которую я не в силах постичь. Все его поступки, тактические схемы, планы…

— Потому что он капитан Второй роты. Благодаря этому легенда о нем будет жить еще долго после того, как тело обратится в прах. Но ты снова не ответил на мой вопрос.