История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 У саксов древнегерманская исконная военачальническая знать оказалась более устойчивой, чем у франков. В период покорения саксов Карлом Великим эта знать представляла собой строжайшим образом замкнутое для низов сословие; таким образом, для Саксонии те же термины имеют совершенно иное значение, чем для собственно франкского государства. Но это касается только переходного периода; когда саксонская знать вступила в ряды франкских графов, она также переняла характер чиновничьей аристократии1. Подобным же образом дело обстояло в Баварии, где также уцелели некоторые древнейшие знатные роды.

 Итак, во всей Каролингской империи дворянство, в смысле аристократии, состояло из крупных землевладельцев, занимавших вместе с тем высокие должности при дворе и управлявших графствами, причем оно не представляло собой вполне замкнутого сословия и еще не получило определенного значения в государственно- правовом отношении. Понятие "благородный" приближалось к понятию "свободный". Вместе с тем это понятие теряло свой вес и значение по мере того, как оно все более расходилось с понятием "воин", так как, с одной стороны, в военное сословие входило все большее число несвободных и с другой - многие свободные, покидая военное сословие, превращались в крестьян. До XI в. как свободное, так и несвободное военное сословие романских и германских стран мы должны представлять себе как слой населения, стоящий на невысокой социально-экономической ступени, живущий в таких же условиях, как и остальная масса горожан и крестьян. Часть их находится в непосредственном распоряжении своего сеньора при дворах королей, герцогов, графов, епископов, аббатов или составляет гарнизоны бургов; другая часть, получив в лен небольшие земельные участки, занимается сельским хозяйством.

 Литературные источники тех времен отражают эти отношения тем, что не только говорят о военном или рейтарском сословии в целом (militaris ordo, equestris ordo)2, но отличают рядовых воинов (gregarii milites) от благородных (primi milites)3 и упоминают даже воинов первого, второго и третьего разрядов4.

 Однако, все эти обозначения не были ни техническими терминами, ни отражением правовых понятий5; нельзя даже предположить, что низшая категория воинов охватывала просто несвободных; вернее, наоборот - в состав низшей категории входили и свободные, точно так же, как, с другой стороны, несвободные, продолжая оставаться несвободными, могли достигнуть более высокого социального положения и передать его потомству.

 Эти многочисленные выходцы из низшего военного сословия постепенно приближаются по положению к настоящей аристократии того времени. Норманны, завоевавшие Англию, Южную Италию и Сицилию, по крови были не сплошь северянами, а дружинниками самого различного происхождения, которые примкнули к норманнскому ядру. Распространение владычества немецких королей на Италию давало многим немецким рыцарям возможность достигнуть более высокого положения и приобрести поместья.

 Беспрестанное продвижение германской колонизации к востоку создавало все более широкую почву для возникновения новых знатных родов. Французы поставляли самый значительный контингент для крестовых походов, которые одновременно являлись и колонизационным движением. Испанцы на своем полуострове продвигаются и вытесняют мавров.

 Свидетельством того, что число рыцарей, владевших более крупными поместьями, первоначально было весьма незначительным, служит нам то обстоятельство, что и в настоящее время в древнегерманских областях Германии насчитывается лишь небольшое число дворянских имений: главная их масса расположена в колониальной области, к востоку от Эльбы.

 Дальнейшая экспансия, в которой принимает участие западное рыцарство, повышает также и его социальное положение, и мы замечаем, как социальные различия, известные нам до тех пор в качестве фактических, начинают фиксироваться юридически; расплывчатые до тех пор границы сословий определяются твердыми линиями; сначала высшее дворянство, а затем (начиная с XII в. и до конца средневековья) и низшее становится строго замкнутым сословием.

 Хозяйственной основой рыцарства, поскольку оно не содержалось при дворе сеньора, служили ленные поместья, жалованные не как наследственные, а лишь пожизненно, причем с оговоркой на случай перемены сюзерена (т. II, часть 4, гл. IV). Но если наследник рыцаря удовлетворял требованиям сеньора, то лен оставлялся за ним; на этом основывались притязания наследств, из которых постепенно выработалось наследственное право, что не только укрепляло, но и повышало социальное положение рыцарства. Випо, биограф Конрада II, рассказывает нам, что император "в высокой степени привлек к себе сердца рыцарей (militum) тем, что впредь не разрешил отнимать у наследников лены, принадлежавшие издавна их предкам". Для Италии им даже был издан закон, формально запрещающий сеньорам отдавать рыцарские лены в аренду и получать за них подати, т.е. превращать их в крестьянские земли, или же требовать от ленника больших повинностей, чем полагалось; суд над ними должны были творить люди их же сословия в качестве шеффенов, а апеллировать разрешалось к императору или пфальцграфу. Возможно, что занятие императором такой позиции вызвано было неоднократными мятежами его пасынка, герцога Эрнста Швабского. В этой борьбе император одержал верх, швабские вассалы отказались служить герцогу.

 "Мы не отрицаем, - будто бы сказали они герцогу, - того, что мы клялись в верности против всех, за исключением того, кто поставил вас над нами. Если бы мы были слугами короля - нашего императора и им были переданы вам, мы не должны были бы покидать вас. Но раз мы люди свободные, и высшим на земле защитником нашей свободы является наш король и император, то, отрекшись от него, мы утратили бы свободу, которую, как сказал некто, ни один порядочный человек не отдаст иначе, как вместе с последним дыханием".

 Вполне доверять этому рассказу, разумеется, нельзя, так как цитата о свободе, утрачиваемой с жизнью, восходит к "Каталине" Саллюстия, - писателя, вряд ли знакомого швабским графам и рыцарям. Верно, однако, то основное положение, что при ступенчатой структуре феодального государства различные ступени его взаимно обеспечивали незыблемость своих прав и социального положения.

 Император правит при помощи совета князей, а князья - совета своего рыцарства. Таким путем установилось равновесие между авторитетом власти и свободой. Рыцарство связывало княжескую власть, как последняя со своей стороны связывала власть императора, поэтому император, в свою очередь, заинтересован был в поддержке рыцарства.

 Принятие в сословие низшего дворянства совершалось в форме церемония "рыцарского удара". Если "рыцарский удар" стоял в связи с древнегерманским обычаем вручения оружия или опоясывания мечом, то этот акт с изменением самого военного строя принял иной характер. Опоясывание мечом применялось к юноше, получавшему в первый раз оружие, как только казалось, что он в какой-то мере способен им владеть. Снарядить же юношу, только что вышедшего из детского возраста, тяжелым оружием и тяжелым конем, которые впоследствии вошли в употребление, было невозможно. Для него должен был пройти длинный период обучения, упражнения и испытания, в течение которого он в достаточной мере укрепил бы свои мускулы, чтобы носить это тяжелое оружие и править конем. Прежнее вручение оружия, имевшее место в 14-летнем или даже в 12-летнем возрасте, сменилось "рыцарским ударом", который совершался не раньше 20-летнего возраста, а часто и гораздо позже. Возможно, что в течение некоторого возраста оба акта - вручение оружия и рыцарский удар существовали параллельно, но в то время как первый потерял свое значение, последний вырос в церемонию, считавшуюся весьма важной.

 Все христианское рыцарство составляло как бы единую корпорацию: принятый в нее обязан был принести присягу на верность своему званию, часто и церковь давала этому акту свое особое благословение. Отличительными знаками рыцарства служили: перевязь, рыцарский пояс (cingulum militare) и золотые шпоры. С поясом и перевязью как символами военного сословия мы встречаемся в литературе уже в тот период, когда германцы заняли место римских легионов. В житии мученика Архелая времен Константина Великого святой прославляется за то, что он обратил в христианство многих воинов, которые при этом сняли свои военные пояса (cingulum militare)6; и когда Людовик благочестивый в 834 г. вынужден был принести в Реймсском соборе публичное церковное покаяние и постричься в монахи, то он, как подробно сообщается, снял свой рыцарский пояс и возложил его на алтарь. Право посвящать в рыцари посредством рыцарского удара было предоставлено каждому рыцарю7.

 До тех пор пока это право не было ограничено, вступить в сословие рыцарей было нетрудно, - оно было открыто для всех. Но позже мы встречаем предписания, по которым в рыцари может быть посвящен только сын рыцаря.