Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Они вернулись и сняли забрызганные кровью доспехи, положили на место проверенное в работе оружие. Все это время, пока они чистили и укладывали оружие, сержант Юрон стоял с нейродезинтегратором в галерее. Потом он обратился к четверке с такими словами:

— Только что вы были лисами в курятнике. Ничего не понимая, они уставились на его красное лицо.

— Вы были дикими псами в клетке с крысами.

Теперь они закивали головами.

— Можно не сомневаться, что очищение прошло успешно. Такая же участь ждет в скором времени и ваших товарищей. Но не испытываете ли вы чувство стыда из-за того, что вам недоставало благоразумия и милосердия? Кадет Д'Аркебуз, что ты можешь сказать мне на это?

— Сэр, кадет считает, что на самом деле испытал милосердие Благословенного Дорна, сэр.

Сержант пристально посмотрел на него:

— Во время своей первой военной миссии, кадет, ты узнаешь, в чем на самом деле состоит невыразимая словами разница, как, в свою очередь, об этом узнал я сам. Свой первый бой я встретил на твоей родной планете в кампании против пиратов орков.

Никогда раньше ни один брат не признавался им в таких личных переживаниях. Лександро снова вспыхнул, но на этот раз от радости и удовлетворения.

— Но, сэр, это было три сотни лет назад! Этот мужчина, глыба мышц, казалось, еще пребывал в полном расцвете сил. Сержант улыбнулся:

— Космический десантник способен жить гораздо дольше обычного человека. Это вы должны знать. На самом деле, с одной стороны, его обязанность заключается в том, чтобы умереть, с другой — в том, чтобы жить как можно дольше, в соответствии с кодексом чести Братства. Мы ведь с вами не бешеные псы, которых в галактике и без нас предостаточно, но священные рыцари, за деяниями которых наблюдает сам Император. Кроме того, наши путешествия через варп-пространство растягивают время как безразмерный эластик. Все это так. Я был там во время перехода через пустыню и во время штурма муравейника, известного ныне под именем Череп.

Подобие улыбки пропало с его лица.

— К несчастью, кадет, ты заговорил с сержантом, не получив на то разрешения. Две минуты нервоперчатки, Д'Аркебуз. Остальным кадетам присутствовать при наказании. Только так научишься ты самоконтролю.

Лександро вытянулся в струнку. Рогал Дорн не оставит его своей милостью. «Дикий пес» должен понести наказание за отсутствие внутренней дисциплины. Лекарственные препараты и гипноз были очень хорошими средствами, чтобы справиться с гормональными бурями, вызываемыми сверхчеловеческими органами, которые вмещало его тело; но ему пока еще не хватало сверхчеловеческого разума, чтобы научить свое тело сражаться, независимо от полученной травмы. Только тогда сможет он стать настоящим десантником, и когда-нибудь, — с надеждой внушал он себе, — офицером десанта, а если повезет, то даже (почему бы хотя бы не помечтать об этом) командиром.

С таким настроением он и встретил наказание.

Как далеки от него были теперь шелковые наряды и благословенная гедоническая кислота и пик радости обитателя верхних уровней Трейзиора.

Несколько часов спустя в Карательной часовне Лександро снова погружался в пучину агонии. Эту участь с ним разделяли двое других кадетов, которые согрешили сразу же после прохождения очищения кровопролитием. Те двое нещадно орали, но сразу после наказания смогли встать и на собственных ногах дойти до столовой и поесть. Лександро кричать не мог, во всяком случае вслух. Он выносил страдания молча, отчаянно желая переделать себя.

Среди наказанных кадетов ле было Хейка Бьертсона. На самом деле с того памятного происшествия никто из кадетов его больше не видел. Психическая неустойчивость Бьертсона оказалась слишком опасной, так объявили курсантам в столовой, пока сервы разносили им еду. Его подвергнут почетному стиранию индивидуальности, а тело его будет передано для проведения исследований.

В тот вечер после молитвы, которой обычно завершались их трапезы, кадеты, как всегда, высыпали из столовой, чтобы вернуться в свои пустые кельи.

— Берегись, — предупредил Бифф Тандриш сияющего Лександро. — Как бы тебе не стать флагеллантом.

— А что это такое? — без интереса в голосе спросил Лександро.

— Тот, кто занимается излишним самобичеванием.

— А! Ты снова просвещаешься. Тандриш пропустил ядовитое замечание мимо ушей.

— Таких людей называют психопатами, и из них не получаются офицеры Братства. Я видел, какими глазами ты на них смотришь.

— Ты хочешь сбить меня с толку. Подорвать мою веру. — Лександро легко рассмеялся. — А разве нам не известно, что большинство людей и есть психопаты?

— Но мы-то должны оставаться благоразумными. Ты вышел из роскоши, Д'Аркебуз. Я — прямо из противоположного мира. Я не поднимаю страдания до уровня добродетели и не воображаю, что это может меня поставить в преимущественное положение. Так что остерегайся.

— Как любезно с твоей стороны проявлять такую заботу обо мне.

— Я просто не хотел бы, чтобы со мной бок о бок сражался флагеллант.

Лександро уставился на татуировку паука, маячившую перед ним. Его словно обожгло чувство, что однажды он это уже видел. Он внезапно вспомнил, как в подземном городе Тандриш сорвал с него маску.

— Рогал Дорн милостливо наделил тебя мудростью, — беззаботно сказал Лександро, отлично зная, что Тандриш больше времени проводит в скрипториях, чем за молитвой в келье или часовне.

— Он и меня посещал, брат, — заметил Тандриш просто.

— Он не есть лично твой святой. Он появляется перед каждым из нас, единственный и неповторимый.

— Он и мне являлся, — признался Ереми Белене, подойдя поближе.

Они проходили по длинному серому коридору, в котором, нагнетая воздух, тихо гудели вентиляторы, а по обеим сторонам в нишах в серебряных шкатулках были выставлены священные поделки.

— Ко мне он явился в тот момент, когда мы наводили порядок в помещении с дикарями.

Не послышался ли им трепет в голосе Веленса?

— Ты говоришь о том порядке, который пытался насадить в подземном городе? — саркастически поинтересовался Тандриш.

— Нет, — ответил Веленс. — Дикари ничего не делали, чтобы досадить нам. Если только это на самом деле были дикари. Я должен был просто послушно уничтожить их… не скрою, делал я это с охотой, зачарованный бойней… — Снова его голос изменился. — Его Воля бывает странной.

— Послушай, Веленс, — сказал на этот раз Тандриш с явной симпатией. — Смерть — это Владыка галактики, миллиардов всех заселенных человечеством миров. Ты подчиняешься Владыке. Таким образом человечество всегда спасалось от ужасных нашествий. Гораздо хуже, когда смерть — это беспорядок, орудие Хаоса.

При упоминании Хаоса Веленс вздрогнул. В своих проповедях Капеллан кадетов только, вскользь намекал на существование ужасных и могущественных антибогов, населявших варп-пространство, которые стремились прорваться в обычный космос и разрушить существующую реальность. Они были антитезой всего того, за что боролся Император, силами, с которыми десантникам лучше было бы никогда не сталкиваться. Никогда. Никогда.

Капеллан только слегка приподнял занавес таинственности, намекнув на природу этого «Хаоса», распознать который могли только специалисты, обладавшие особыми психическими характеристиками: Инквизиторы, Библиарии и легендарные Серые Рыцари. Проявлением его было обычное зло.

Лександро тотчас насторожился.

— Работая в скриптории, ты случайно не натыкался на классифицированные данные? — как бы между прочим протянул он. — Это несомненно граничит с таким преступлением, как ересь.

Не почувствует ли себя Тандриш выбитым из колеи? Не попытается ли сменить тему?

— Космический десантник стоит десяти обыкновенных солдат, Веленс, — быстро продолжил Тандриш. — Он стоит сотни дней работы простых смертных. Вот в чем заключалась суть урока, полученного нами сегодня. Так что давайте примем его к сведению и не будем морщиться при упоминании о смерти, без которой невозможно защитить жизни тысяч миллиардов других людей. Нам может показаться, что нас здесь много, на самом деле, это не так. Миров, населенных людьми, миллион, а планет, населенных чужаками, несчитанные миллионы. А во всех наших Братствах всего не больше миллиона десантников. Об этом я узнал в скриптории, изучая Индекс Астартов, как и следует десантнику.

Что могли значить эти числа? Они были бессмысленными. Лександро хмыкнул. Десантники в своей массе непобедимы.

— Я все же подозреваю тебя в отклонении, Тандриш.