23000 - Владимир Сорокин

– Рикуош.

Программа «Преображение»

14.57. Гуанчжоу. Офис корпорации «LЁD»

Огромный бело-голубой кабинет директора корпорации. За столом, откинувшись в кресле светло-синей кожи, сидел худощавый лысоватый Рим. Сухощавое загорелое лицо его было неподвижно. Сине-зеленые глаза неотрывно смотрели на кусок Льда, парящий в стеклянной сфере под потолком – все, что осталось от упавшей на Землю Глыбы. Рим ждал, сдерживая дыхание. Сердце его готовилось.

Минули три долгие минуты.

Дверь из бронированного молочного стекла бесшумно раздвинулась. В кабинет вошли Шуа, Уф, Атрии и Сцэфог. Рим встал, стряхнул оцепенение, двинулся к ним навстречу. Вошедшие братья остановились в двух шагах от Рим: они берегли сердца. Рим понимал это. Надо было беречь энергию сердец и не растрачивать ее на братские приветствия. Рим замер. Перед ним стояли четверо Мощных. Каждый из них отвечал за братьев в своей части Земли. Каждый был Щитом своего континента. Шуа, бывший хранитель Арсенала, теперь, после смерти Допоб, прикрывал братьев и сестер Америки, Уф – России, Атрии – Европы, Сцэфог – Австралии и Океании.

Вошедшие братья поняли, что все готово.

Рим подошел к лифту, нажал кнопку. Все вошли в лифт. Он двинулся наверх. Там, под самой крышей серебристо-голубого небоскреба, братьев ждал тайный зал. В который еще никто из них не входил.

Лифт остановился. Дверь открылась. Братья вошли в небольшой сводчатый зал, отделанный сиреневым мрамором. Посередине зала возвышался круглый стол из небесно-синего лазурита. В центре стола сиял золотом небольшой круг.

Братья молча сели за стол.

Несколько минут они сидели, готовя сердца. Затем Шуа заговорил:

– Вы ведаете, что Братство обрело трех последних. Поиск завершен.

Легкий трепет прошел по сидящим. Конечно, они ведали. Но держали себя, не давая радости вывести сердца из равновесия.

– Настало время Последнего Подвига. Мы должны решить все. И устранить то, что мешает.

– Мешает только мясо, – произнес Уф. – Оно клубится, чуя свою гибель.

– Братство должно защитить себя, – отозвался Рим. – Мы сможем.

– Мы сможем! – произнесли все.

– Мясо рассчитывает на трещину, – заговорил Атрии. – Сдвинем Щиты!

– Сдвинем Щиты! – произнесли все и подтвердили мощью сердечной.

– Корабли покинули стоянки, – проговорил Сцэфог. – Они будут в пути шесть суток.

– За это время последние новообретенные очистятся плачем, – заключил Шуа.

– Восемнадцать слабых, – произнес Уф. – Я ведаю.

– Их может стать больше, – поправил Шуа. – Мясо каждого станет противиться. Но нужно отсечь страх.

– Из слабых четверо мерцают, – продолжал Уф. – Они могут уйти. Тогда придется ждать, пока они воплотятся.

– Нужна поддержка Мощных, – произнес Атрии. – С нами нет Храм и Горн, они на Острове.

– Их сердца устали, – заключил Уф.

– Они многое отдали Последнему Поиску, – ответил Шуа.

– Они поддержат как могут, – произнес Рим.

– Нужен Круг Мощных, – заключил Сцэфог.

– Нужен Круг Мощных! – произнесли все.

Сердца их заговорили. Им отозвались сотни Мощных по всей Земле. Сердца Храм и Горн тоже отозвались.

Прошло 44 минуты.

Круг Мощных просиял: ГОТОВЫ!

Дальние сердца погасли.

Когда сидящие за столом успокоились, Рим произнес:

– Пора!

Все пятеро сняли со своих шей тонкие золотые цепочки. На каждой цепочке висел маленький золотой стержень. Каждый взял свой стержень. Пять рук со стержнями протянулись к золотому кругу в центре стола. В кругу виднелись пять еле заметных отверстий. Руки братьев вставили стержни в отверстия, замерли.

В зале зазвучал прерывистый сигнал:

1, 2, 3, 4, 5.

Братья надавили на стержни. Стержни погрузились в круг. Круг стал плавно выдвигаться из стола. Золотой цилиндр поднялся над столом. Остановился. Над ним вспыхнула голограмма, эмблема корпорации «LЁD»: светящееся сердце в окружении двух ледяных молотов. Ледяные молоты исчезли, осталось лишь сияющее сердце. Женский голос произнес:

– Программа «Поиск» завершена. Программа «Преображение» запущена.

Сидящие за столом вскрикнули. Руки их сцепились. Сердца вспыхнули. Каждый из пяти знал, что такое программа «Преображение». Все они принимали участие в ее разработке, каждый ведал в ней своим, каждый вложил в нее свой свет и земной ум. Все ждали ее, шли к ней, жаждали и терпели сердцем. Все старались дожить до нее. Но сейчас каждый просто почувствовал ее сердцем. Сердца Рим, Шуа, Уф, Атрии и Сцэфог почувствовали сигнал, пошедший из серебристо-голубого небоскреба по всем направлениям планеты Земля:

– Преображение!

Каждый из 23 000 должен принять этот сигнал. Он должен дойти, достать каждого брата, каждую сестру. Должен коснуться их всех. В тысячах мобильных телефонах проступает слово «Преображение» на десятках языках, тысячи факсов печатают на бумаге это слово, на тысячах мониторах вспыхивает оно, молодые губы братьев прошепчут его беспомощным старикам и грудным младенцам, чьи сердца уже готовы:

– Преображение!

Десять рук сцеплены воедино, пять сердец пылают Радостью Предвкушения Главного События Братства. Сияет сердце над золотым цилиндром. Летит сигнал во все стороны Земли:

– Преображение!

А за сотни километров отсюда, в Доме на Острове медленно приоткрылись глаза Храм и Горн: уставшие сердца их возрадовались своей, тихой радостью…

Ключ

Утром в среду, вырезая 121-й ремешок, Ольга поранила себе палец, и бригадир Хорст перевел ее к старикам. Усевшись за стол в углу цеха, она стала сортировать вырезанные ремешки, складывая их в пластиковые коробки. Рядом с Ольгой сидела пожилая румынка, не говорящая по-английски; напротив – седой, трясущийся исландец, а рядом с ним – тот самый немец, Эрнст Вольф. С ним Ольга несколько раз обедала и ужинала, он был ей интересен. Когда Ольга с забинтованным пальцем оказалась в «стариковском» углу, Вольф улыбнулся ей и подмигнул как старой приятельнице. За месяц, как ей показалось, лицо его еще больше пожелтело и высохло, но держался он неизменно бодро, во всем оставаясь хладнокровным и рассудительным. Он постоянно шутил с ней на своем старомодном, выученном в заключении английском. Ольге чем-то нравился этот старик, хотя она, как и покойные родители, недолюбливала немцев. Но от Вольфа шел какой-то завораживающий покой. Его невозмутимость и обстоятельность успокаивали Ольгу, заражали ее уверенностью, которой так не хватало здесь, в бункере. За едой Вольф много порассказал ей. Она знала все о нем и почти все о Братстве Света. И самым удивительным для Ольги было то, что Вольф верил в миссию Братства, верил в 23 000, верил, что, собравшись однажды вместе, братья Света поставят точку в истории Земли и человечества. Сперва Ольга злобно смеялась над стариком, потом спорила до хрипоты. А потом – всерьез задумалась.

– Вы не понимаете, дорогая моя, насколько наша планета уникальна, – говорил ей Вольф. – Поверьте, во Вселенной нет и не было ничего подобного. Все рассуждения о братьях по разуму, о новых формах жизни на других планетах – чушь собачья. На миллиарде миллиардов планет нет и не может быть никакой жизни. Земля одна во Вселенной, она уникум. А Homo sapiens – уникум вдвойне, втройне. А если это так, то Землю надо рассматривать как аномалию, как странную планету, как лакуну в теле Вселенной.

– А может – как чудо? – возражала Ольга.

– Чудо, Ольга, это и есть аномалия. А любая аномалия во Вселенной – нарушение равновесия, разрушение порядка. Прямую можно провести через две точки, через три, через 33. А через одну точку прямую проводить нет смысла. Потому что одна точка – это всего лишь точка. Это не путь. Это не закономерность. Поэтому мы с вами, как и вся наша планета, – ошибка Вселенной. И у нас нет будущего.

– Значит, вы хотите, чтобы Земля исчезла?

– Я не против, учитывая мой возраст и мое нынешнее положение.

– И вы на стороне Братства?

– О нет, Ольга. Я не на стороне Братства.

– Почему же? Ведь, по-вашему, они стремятся исправить ошибку Вселенной.

– И они очень постараются это сделать, поверьте. Но я не на их стороне.