О русском пьянстве, лени и жестокости - Владимир Мединский

Если Базаров – «представитель народа», то упаси нас Господь от таких представителей.

Купцы у Льва Толстого – очень несимпатичные люди, как у Чехова. А Платон Каратаев не только странен… – он абсолютно нереален. Непротивление злу насилием – сама по себе сомнительная идея. Не непротивлением злу и не ангельской кротостью проникли россияне на Кавказ и прошли всю Сибирь до Камчатки и Чукотки. А уж солдат, исповедующий непротивление злу насилием во время громадной и страшной войны, – это просто нереально.

Он не реальный представитель народа. Он тот, каким хотел видеть народ аристократ граф Лев Николаевич Толстой.

Очень характерный и важный тип политического мифа, который конструируется из западной интерпретации русской литературы, – литературный миф.

Литературный миф очень легко превратить в политический. Для этого достаточно отождествить литературу с реальной жизнью. Условный мир литературного произведения тогда следует считать не картиной художника, а документальной фотографией. И тогда сама же русская интеллигенция подтверждает этот миф!

Отождествление происходит по произведениям, которые приобрели на Западе признание и вошли в мировой литературный фонд. Это произведения Достоевского, Толстого, Чехова, Лескова, Гоголя.

Эти авторы давно переведены на все основные европейские языки, их читает большая часть образованных людей. Ссылаться на них легко – все знают, что там написано. Это как в России ссылаться на Джека Лондона или на Голсуорси.

Только нам не приходит в голову говорить что-то типа: вот британцы так же душевно скупы, так же жестки и скучны, так же лишены воображения, как Сомс. А что?! Сам же Голсуорси написал.

Нам не приходит в голову объявить американцев хищными негодяями, как Волк Ларссен и Смерть Ларссен. И сослаться на авторитет Джека Лондона: сами же американцы ведь пишут.

А вот европейцы уверенно интерпретируют наше поведение, исходя из нашей литературы. И подкрепляют этот уже политический миф мнениями российской интеллигенции – она же сама это все написала! Она сама же этот миф и породила.

Образы Обломова, Акакия Акакиевича, Раскольникова могли иметь единичные аналоги в реальной жизни России, но народ и страна не имеют к этим образам никакого отношения.

Но если эти образы пропагандировать как типичные и характерные, то возникнет некий образ народа: мятущихся интеллигентов, кающихся религиозных психопатов, рвущих рубахи на груди Раскольниковых и дохнущих от скуки Обломовых. Народ Маниловых и отцов Сергиев может вызывать интерес и неподдельные дружеские чувства. Но и принимать всерьез его трудно. Может даже возникнуть соблазн спасти такой народ… спасти от самого себя.

Политический миф о России оформляется в момент высшего взлета русской государственности, на фоне побед русского оружия. Миф начал создаваться во время и сразу после Семилетней войны. К эпохе наполеоновских войн о России появилось много «интересной» информации.

В ходе этих войн и победы над Наполеоном Россия превратилась в одну из ведущих держав Европы. Много спорили о том, кто сыграл самую важную роль в разгроме Наполеона. Большинство событий указывало на Россию.

В 1799 году Суворов бил французскую армию в Северной Италии и переходил Альпы. В 1812 году армия Наполеона не смогла разгромить русскую армию. И даже совершив стратегическую ошибку, взяв Москву, вынуждена была вскоре отступать, спасаясь бегством. «Спаслись», как я писал ранее, от силы 25 из 600 тысяч! В 1813 году русская армия выиграла сражение под Лейпцигом, весной 1814 маршировала по территории самой Франции. А немецкие княжества и прочие «союзники» Бонапарта судорожно разрывали союзы с Наполеоном и заключали союзные договоры с Российской империей.

Россия диктовала свои условия на Венском конгрессе 1815 года. Россия с позиции силы договаривалась с Австрией и Пруссией о политике в отношении Турции. Перед Европой реально «засветил» раздел Турции, в котором Россия приняла самое решающее участие. Мелкие германские княжества смотрели на Россию с возрастающим интересом: не ограничит ли добродушный восточный великан аппетиты Пруссии?

В газетах Баден-Бадена и Пфальца появлялись статьи, в которых сравнивалось положение подданных Пруссии и Российской империи. Получалось, что под покровительство Российской империи идти выгоднее. А это означало – немного решительности и напора и русский флаг на Босфоре, а также общая граница России и Франции западнее Рейна обеспечены.

В княжествах Средней Азии появлялись агенты Российской империи – изучали дороги и переправы, численность и вооружение местных войск. Англия не без основания чувствовала, что Российская империя подбирается к жемчужине ее колониальной империи – Индии.

Еще в середине XVIII столетия Россию изучали громадные академические экспедиции, в которые вместе с русскими, в совершенно неизученные Поволжье, на Урал и в Сибирь шли немцы. О России рассказывали сказочные истории – вплоть до того, что сибирские реки выходят из берегов из-за громадных стад бегемотов. Из России везли колоссальные метеориты, шкуры удивительных зверей и одежды удивительных народов. Россия представала перед Европой богатой, невероятно интересной, наивной и вместе с тем какой-то невероятной и сказочной. И конечно же, была она не страшной.

Затем из периферии цивилизованного мира, никому не опасной и любопытной, Россия за считанные годы сделалась реальным конкурентом. Более того, страной, которая готова доминировать в Европе.

С 1799 по 1815 год Европа настораживалась по отношению к России все больше. Россия меняла расклад сил! Чем более высокое положение занимает человек, учреждение или государство, тем больше оснований у него бояться за свое положение.

Токвиль писал в 1835 году: «В настоящее время существуют на Земле два великих народа, которые, начав с разных точек, приближаются, по-видимому, к одной цели: это русские и англо-американцы. Оба они выросли незаметно; и когда взоры людей были обращены в другую сторону, они вдруг заняли место в первом ряду между нациями, так что мир почти в одно время узнал об их появлении и их величии.

Все другие народы, по-видимому, почти достигли пределов, предназначенных им природой; их задача только сохранять приобретенное. Но эти два народа находятся еще в периоде роста. Все остальные остановились или подвигаются только с большими усилиями; лишь они одни идут легко и скоро по пути, которому глаз еще не может видеть конца».

Гегель не особенно любил славян и считал, что все это народы «неисторические». Он приветствовал захват Пруссией польских и чешских земель. Тем более показательны слова Гегеля: «Остальные современные государства, как может показаться, уже более или менее достигли цели своего развития; быть может, у многих кульминационная точка уже оставлена позади и положение их стало статическим. Россия же уже теперь, может быть, сильнейшая держава среди всех прочих, в лоне своем скрывает небывалые возможности развития своей интенсивной природы».[89]

Как же не испытывать страха перед тем, кто имеет небывалые силы и возможности тебя обогнать?

Страх требует рационализации: рационального объяснения неясной угрозы, перевода страхов из бессознательного на уровень осознанного.

Страх вызывает отвращение к источнику страха. Если лев грозен и страшен, просто необходимо объяснить, как жестоко он терзает свои жертвы, как ужасно воняет из его пасти, как гниют остатки мяса под его когтями.

Остановка за тем, кто сумеет создать политический миф из уже наличествующих бытовых и литературных мифов. Первой в плеяде «новых творцов» такого мифа стала баронесса Жермена де Сталь с книгой «Записки о России».

Анна Луиза Жермен, в замужестве Сталь-Хольштейн (1766–1817 гг.) принадлежала к верхушке европейской титулованной знати. Дочь барона Неккера – министра Людовика XVI. Талантливая писательница, она выпустила в свет несколько имевших успех романов, ее пьесы шли на сценах европейских театров.

Среди прочих книг Жермены де Сталь – «О Германии» (1810 г.) и «Записки о России» (1812 г.). Германия вызывает у Жермены самые положительные чувства: по ее мнению, немцы – непрактичны, жизнерадостны, романтичны. Поэтому у них плохие дороги,[90] их товары скверного качества, но зато жить в Германии легко и приятно.

А вот Россия… Русские по своему характеру деспотичны и жестоки, большая часть русских находится в рабстве. Дочь эпохи Просвещения, Жермена придавала огромное значение переписке Екатерины II с Вольтером и Дидро. Вольтер советовал Екатерине освободить крепостных, она не слушалась. Что можно еще сказать о народе, который не следует совету самого Вольтера?!

В. Лебрен «Мадам де Сталь в виде Коринны».