Бомба времени - Лаумер Кейт

Чудесный секрет

Человек медленно шел по темной улице. Это был молодой человек, одетый в консервативную темно-синюю двубортную спортивную куртку, серые брюки-клеш, ярко-синюю рубашку с широким галстуком. Но вот шел он словно восьмидесятилетний старик, с подгибающимися коленями и прижав руку к боку. Звали его Дамокл Монтгомери, и в него только что выстрелили почти в упор из 32-миллиметрового пистолета системы «беретта». Пуля пробила два ребра, осколки которых вонзились в печень, и остановилась буквально в сантиметре от позвоночника.

Добравшись до начала переулка, он полувошел-полуупал в темноту между старыми кирпичными стенами. Крышка мусорного бака загремела по грязным булыжникам. Он оперся о стену, чтобы не упасть, и стал двигаться вдоль нее вглубь переулка, где все сильнее воняло мусором. Добравшись до конца тупика, он развернулся, по-прежнему подпирая спиной стену. Потом осторожно пощупал горячую влагу на правом боку сразу под ребрами. В толстом фланелевом пиджаке была большая дыра, вмявшая шелковую рубашку и майку в рану.

В начале переулка послышались осторожные шаги. Вспыхнул луч фонарика. Пробежал по тротуару, по стене и груди Монтгомери и остановился на его лице. На мгновение замер, затем мигнул и погас.

— Куда тебе выстрелить, а, дерьмо? — раздался негромкий, хриплый голос. — Между глаз подойдет?

— Уж лучше в живот, Чико, — натянутым, как тонкая проволока, голосом отозвался Монтгомери. — Хреновый из тебя стрелок.

— Молись, крыса. Через пять секунд ты встретишься с Богом. Раз...

Монтгомери слушал, как тот ведет отсчет. Это тянулось и тянулось, но, наконец, послышалось «пять», и тут же из дула пистолета вырвался сноп пламени, озарив все теплым желтым светом. Сноп пламени стал вытягиваться, окруженный черным дымом, но внезапно замедлился и остановился. Убийца стоял, расставив ноги, чуть подавшись вперед и опустив левую руку с растопыренными пальцами, а в правой держа трясущийся пистолет. Зубы его были оскалены, а глаза сощурены и неподвижны...

Позади него в начале переулка возникло какое-то движение. И появился человек в сером котелке и щеголеватом утреннем пиджаке с эскотским галстуком и бутоньеркой. Человек, придирчиво глядя, куда ступить, пробрался по переулку к тупику. Лицо его словно светилось внутренним светом — узкое, чопорное лицо пожилого человека с аккуратно ухоженной полоской усиков. В руке, обтянутой перчаткой из свиной кожи, покачивалась тонкая трость с серебряной рукояткой. Незнакомец с любопытством глянул на застывшего стрелка, затем взгляд миновал его и остановился на раненом. Оценивающий такой взгляд, а губы были пренебрежительно поджаты.

Кажется, плохи твои дела, паренек, раздался в голове Монтгомери ясный, отчетливый голос.

Тот попытался что-то сказать, но не смог, попробовал шевельнуться — с тем же результатом.

Ну-ну, не надо так волноваться. С тобой не произошло ничего такого, что уже не происходило бы с бесчисленными миллиардами других организмов за такую короткую историю твоей планеты.

ПОМОГИТЕ, мысленно завопил Монтгомери. ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!

Я это и собираюсь сделать, мой мальчик. Просто успокойся. Ну... было бы даже лучше, если бы ты просто лег и уснул.

Тяжелая завеса сонливости обернулась вокруг мыслей Монтгомери. Он смутно осознал, что старый джентльмен тут же подошел к нему, схватил под мышку и взмыл в воздух. Еще он мельком увидел промелькнувшие, покрытые гудроном крыши, вентиляторы, телеантенны, но все это тут же провалилось куда-то вниз. Тогда он отдался этому падению наоборот, падению в бескрайнюю высь.

Вот это, успел еще подумать Дамокл, то, что я называю жизнью. Это даже лучше, чем местечко первого класса на лайнере, направляющемся в веселый Париж. В окно будет светить луна, а через пару секунд появится бортпроводница и спросит...

— Как насчет сэндвича, парень? — раздался надтреснутый мужской голос.

Монтгомери тут же распахнул глаза. Он сидел в крошечной комнатушке в полуоткинутом кресле перед изогнутой поверхностью из черного стекла. Под стеклом были ряды ярких кнопок, и как раз в одну из таких кнопок нажимал палец тонкой руки с выступающими венами. Рука высовывалась из-под ослепительно-белой французской манжеты, которая, в свою очередь, выглядывала из-под черного рукава, а если пробежать взглядом по этому рукаву, то можно было увидеть мягкую улыбку на сухом лице с редкими седыми волосами и тонкими усиками.

— Вы!.. — пискнул Монтгомери, и голос его тут же сорвался. —Но...

— А ты что, надеялся увидеть Чико?

— Чико? — Дэмми вздрогнул и почувствовал острую боль в правом боку, понял руку и нащупал гладкую, толстую повязку. — Но я думал, что...

— Не волнуйся, Дамокл. Я перевязал рану и дал тебе обезболивающее, чтобы не наступило ухудшение. Пока я смогу доставить тебя в... Но пока что тебе стоит перекусить. Еда даст тебе чувство безопасности.

— Безопасности? — пролепетал Монтгомери и замолчал, пытаясь успокоиться. — Мне казалось, что вы мне привиделись. Я имею в виду, перед смертью.

— Гм-м... не совсем так. Ты почувствовал меня тем разделом своего мозга, который у людей не активен в обычном состоянии, но перед гибелью может иногда заработать.

— Так вы не архангел Гавриил или кто-то подобный?

— Я совершенно из другой службы. Так что ты предпочитаешь: пастрами, солонину или швейцарский сыр?

— Минутку, — взмолился Дэмми. — Подождите минутку. Кто вы? Где я? Как я попал сюда? И...

— Ты можешь называть меня Ксориэлль. И ты на борту моего циклера. Я перенес тебя сюда.

— Простите, а как будет сокращенно? Могу я называть вас Эл? — Дэмми крепко зажмурился и потряс головой. — Меня застрелили. Это точно. Мне и сейчас больно. — Он потрогал бок, чтобы убедиться в своих словах. — Потом я был в переулке... а Чико... — Он сделал паузу и сглотнул. — Странно, никогда не думал, что я успею увидеть вспышку выстрела и полет пули, которая разнесет мне мозги. Но... — Он ощупал себе голову. — Как он мог промахнуться... На таком-то расстоянии...

— Он не промахнулся, — сказал Ксориэлль. — То есть, траектория пули пересекала точку пространства, занятую в то время твоим левым глазом, после чего вонзилась бы в стену.

Рука Дэмми невольно коснулась глаза. Глаз казался невредимым.

— Э-э... — протянул он. — Я никогда не верил в гипотезу жизни после смерти, Эл.

— Конечно, — продолжал Ксориэлль, — к тому времени, как пуля долетела до цели, тебя там уже не было.

— Я что... увернулся?

— Вовсе нет, мой дорогой коллега. Я убрал тебя с линии огня. Если бы не мое вмешательство, твое сознательное существование завершилось бы двенадцать минут назад.

— Да, но... как вы могли? Я хочу сказать, что видел, как вы пришли. И после того... Я летел по воздуху, а оружие...

— Я думаю, ты намекаешь на разные побочные явления стазис-поля. Это, знаете ли, было необходимо. У меня нет средств для восстановления мозга, так что ты нужен мне целым и невредимым.

— Стоп на этом, — перебил его Дэмми. — Если это ваш способ предложить мне работу, можете об этом забыть. Я работаю в одиночку. Если вы имеете некоторое отношение к... ну, скажем, к инциденту, происшедшему в переулке, ладно, спасибо вам. Я этого не просил, но ладно. Таким образом, я просто пойду сейчас своей дорогой и...

— И через шесть часов будешь мертв, — небрежно сказал Ксориэлль. — Твоя печень, знаешь ли, не может работать с девятью граммами свинца в медной оболочке. И рана, разумеется, совершенно неоперабельна. Единственная твоя надежда — мой автомед.