Буйная Кура - Исмаил Шихлы

- Эй, Рус-Ахмед, придержи язык. Будешь жалеть!

- А как же Али, он тоже бестолочь и лентяй?

- Они оба один другого стоят, как два конца одной и той же веревки.

- И Салим?

- Ты что, решил сегодня спорить со мной?

- Не сердись, молла Садых, - тихо сказал Годжа, внимательно слушавший спор. - Ты, конечно, очень тверд и мудр, но ребята ничему не могут у тебя научиться. Вот хотя бы мой Черкез. Четыре года он ходил к тебе, но так ни чему и не научился.

- Значит, аллах не хотел поделиться с ним своими тайнами.

- При чем здесь аллах?

- Не гневи аллаха. Все в его руках.

- О чем вы спорите? - вступился Алексей Осипович, стараясь примирить спорящих. - Государь сам дал согласие на обучение татарских детей. Во многих селах открыты новые школы. И в вашем уезде надо сделать то же самое. Мы же стараемся ради вас, а не ради себя. Отпустите ваших детей учиться.

- Очень хорошо. Мы всегда готовы склонить голову перед волей царя. Но прежде объясните нам, какими будут эти новые школы? Там будут изучать Коран?

- Конечно, будут, молла Садых. Там учреждены специальные уроки шариата. И в нашей Горийской семинарии давно введены такие уроки.

- А сунниты и шииты обучаются вместе?

- Нет. Мы учли и это. У каждого есть свой молла. В день три раза дети ислама совершают намаз. Мы не хотим никого отрывать от своей религии.

Молла Садых прищурил глаза, хитро посмотрел на Алексея Осиповича, затем окинул взглядом присутствующих.

- Нет, господин учитель, вы не обманывайте нас. Это старое ваше занятие - сеять раздор среди правоверных. Под видом обучения вы будете настраивать детей против отцов и старших братьев, против наших порядков. Вы хотите сделать из них врагов своего же народа. Но знайте: на этот раз ничего у вас не выйдет. Эй, люди, слышите вы меня? - Молла Садых сделал рукой решительный жест, как бы давая собравшимся какой-то знак.

Алексей Осипович посмотрел в сторону мужчин и увидел только большие кинжалы да разъяренные глаза, смотрящие из-под мохнатых папах. Не успел он собраться с мыслями и что-нибудь ответить, как-нибудь разрядить атмосферу, как вдруг один мужчииа с кинжалом вышел из ряда и шагнул в его сторону. Кинжал на нем был так велик, что, казалось, пригибал своего владельца к земле.

- Послушай, чего ты хочешь от нас? Зачем шатаешься по деревням и по дворам, зачем сбиваешь с толку наших детей?

- Вашим детям я желаю только добра.

- А мы не хотим от тебя ни добра, ни зла, убирайся отсюда!

Собравшиеся будто ждали знака. После резких и решительных слов застрельщика послышался дружный возбужденный ропот:

- Мы не собираемся жертвовать своими детьми!

- Мы не допустим, чтобы на шее наших детей висел крест.

- Эй, гоните его!

- И Рус-Ахмеда тоже!

- Вон нечестивцев из нашего села!

Они хотят сделать нас такими же неверными собаками, как и сами.

- Люди, успокойтесь, не горячитесь, я такой же мусульманин, как и вы.

- Ты врешь! Хоть ты и зовешься Ахмедом, но ты неверная, нечестивая собака!

- Привязать их друг к другу, да и бросить в Куру!

Страсти разгорались все больше. Многие схватились уж за рукоятки кинжалов. Одной искры хватило бы теперь, чтобы все вспыхнуло огнем вражды и кровопролития. Алексей Осипович понимал всю опасность положения, но отступать было поздно, да и некуда. До сих пор ему не приходилось встречаться с такими разъяренными людьми. В других деревнях люди внимательно выслушивали его, относились сочувственно, помогали. Теперь же под угрозой оказалось не только дело, но и сама жизнь.

Ахмед, давно живущий в этом селе, изучивший нравы здешних крестьян, тоже не ожидал такого поворота. Он мало надеялся на то, что крестьяне отдадут своих детей, но он не думал, что они окажут такое сопротивление и даже будут жаждать мести и крови. Здесь не обошлось без предварительной обработки. Молла Садых, как видно, не доспал ночь, чтобы подготовить этот кровавый спектакль. Сами собой эти люди не разъярились бы до такой степени.

Ахмед испугался больше Алексея Осиповича, потому что лучше знал этих людей. В случае какой-нибудь неприятности или опасности они переплывают Куру, уходят в леса и отсиживаются там. Они не хотят знать ни суда, ни закона, разгоряченные моллой, они могут натворить что угодно.

Краем глаза Ахмед поглядел на Алексея Осиповича, тот стоял бледный как полотно. Медленно подступающие крестьяне загнали незадачливых просветителей под самое тутовое дерево. Ахмед решил первые удары принять на себя. Поэтому он вышел вперед, отстранив и загородив собой Алексея Осиповича.

- Эй, люди, к чему весь этот шум? Не даете ребят, не надо. Мы пришли посоветоваться, а не драться. Подумай те, что вы делаете.

- Не учи нас! Ты во всем виноват, неверная собака, ты привел сюда этого русского. Надо изрезать тебя на куски!

Алексей Осипович схватил за руку Ахмеда, потянул его назад. Сам прошел вперед. Снял шапку, вытер платком пот. Некоторое время он стоял спокойно, ожидая, когда замолчит народ.

- Мы никого не заставляем изменять своей религии. Наша цель - учить ваших детей, дать им образование. Сейчас время меняется. Необразованный человек все равно что слепой. А вы хотите сделать ваших детей несчастными.

- Мы не учились, но разве от этого разрушился мир? Разве наши дети, если они не получат образования, не сумеют добыть себе в жизни кусок хлеба? Нам не нужно ваше учение!

- Мы стараемся ради вашей пользы. А вы вместо того, чтобы помогать нам, слушаете моллу Садыха, верите его злым речам.

- А! Теперь ты начинаешь задевать нашего моллу? - Это сказал тот самый мужчина с большим кинжалом. - Убирайся отсюда, пока я не избил тебя!

- Алексей Осипович, напрасно вы их сердите, лучше успокоиться и уйти.

Молла Садых улыбнулся и кивком головы показал на Ахмеда.

- Теперь вы видите, кто виновник всех этих дел?

Слова моллы Садыха подлили масла в огонь. Люди буквально прижали Ахмеда и Алексея Осиповича к тутовому дереву. Ахмед понял, что больше ждать нельзя. На всякий случай сунул руку в карман, нащупав рукоятку нагана.

Джахандар-ага уже давно нервничал, прикуривая одну папиросу от другой. Теперь он тоже не вытерпел. Он приподнял винтовку и загородил дорогу разъяренным сельчанам. Его властный взгляд остановил всех, и моллу Садыха в том числе, шедшего впереди. Люди стояли в нерешительности.

- Отойдите! - грозно крикнул Джахандар-ага.

Народ заволновался, задвигался, но все остались на месте.

- Отойдите, говорю вам!

Джахандар-ага лязгнул затвором.

- О чем думают ваши головы? Может, вам хочется увидеть Сибирь? Что вы ответите завтра, когда казаки прибудут сюда? Ну, что вы молчите? Когда казаки, словно баранов, погонят вас из родного села, этот молла Садых, как вы думаете, так же пойдет впереди вас? Я спрашиваю, кто вам поможет тогда?

Люди оторопели. Они медленно отступали назад, глядя на Джахандар-агу и не зная, что делать дальше. Джахан-Дар-ага почувствовав, что перелом произошел, заговорил спокойнее и ровнее:

- Человек прежде, чем что-то сделать, должен крепко подумать. Человек не должен, подобно свадебному барану, бросаться на середину круга. И кроме того, никто не подымает руку на гостя.

Молла Садых увидел, что даже те, кто рвался вперед, теперь стоят и молча слушают Джахандар-агу. Он понял свое поражение, но все же, выпятив грудь, резко ответил Джахандар-аге:

- Он не гость.

- Нет, он гость.

- Чей?

- Мой.

- Твой?

- Да. И кто смелый, пусть сделает шаг вперед!

- Разве не такие, как ты, разрушают семейные очаги?

- Эй ты, колдун несчастный, спрячь язык в живот.

- Ты сделал своего сына неверным, а теперь хочешь других...

- Тебя что, народ избрал своим защитником?

- А ты чего разошелся? Почему не даешь нам прогнать этих неверных? Может, ты пошлешь учиться и Османа, племянника твоего нового родственника Годжи?

- Это мое дело.

- Тебе не дадут делать все, что захочешь!

- Кто не даст?

- Найдутся.

- Кто этот сукин сын? Пусть выйдет вперед.

Молла Садых поправил спавшую с плеча абу. Защелкав четками, он решил отступить.

- Ты взрослый мужчина, держи язык в чистоте, не ругайся.

Молла Садых видел, что в глазах у Джахандар-аги мечутся молнии, губы его дрожат, а палец на спусковом крючке побелел от напряжения. Долго ли ему шевельнуться, этому пальцу.

Властность Джахандар-аги, его крутой нрав давно были известны молле Садыху; еще с детства, когда они вместе росли, не раз приходилось испытывать ему крепость Джахандаровых кулаков. Молла Садых замолчал. Джахандар-ага, поняв, что противник не откроет больше рта, снял палец с курка, сказал примирительно:

- Вот так. Веди себя скромно. Тогда и люди будут ценить и уважать тебя. Помни, что и кроме тебя есть на свете мужчины.

Молла Садых окинул всех своих недавних сторонников злым взглядом и отошел прочь. С десяток бородачей ушли вместе с ним. Те, кто уже до половины вытащили кинжалы, приготовившись к драке, тоже присмирели и вдвинули кинжалы обратно в ножны.