Ближние горизонты - Владимир Швырёв

Я догадался, что шорохи и шумы исходят от тусклых огней, парящих надо мной. Это было странно, но странно ровно до тех пор, пока я не понял, что это не просто огни. Это были энергии, которым не суждено было развиться и попасть в общий поток Янтарной реки. Это было то, из чего пока невозможно было создавать новые миры. Тусклые огни в синем ореоле не видели даже снов об этих мирах. Существование их было чистым листом, а их мироощущение — белым светом или сплошной темнотой, в которых не было никаких ориентиров.

Синие ореолы медленно сгущались вокруг меня. От близости друг к другу их свет становился ярким и почти таким, каким он и должен быть. Я словно погрузился в синюю реку. Тело мое накрыла оживляющая прохлада. Шорохи и шепот исчезли. Вокруг меня остался лишь тихий плеск ручья. Только теперь я понял, сколь горячо было мое тело. Прохлада вод смывала с меня жар повреждений. Синий свет вливался в меня через раскрытые раны, вымывая из них остатки ржавчины и каменной крошки. Вместе с синим светом ко мне возвращались силы. Я питался им, не чувствуя насыщения. Зверь внутри меня ожил. Он отошел от спячки и, влившись в синие потоки, наполнившие мое тело, стал жадно поглощать его прохладу. С каждым глотком боль покидала зверя. Она больше не терзала его. Я почувствовал прежнюю силу в руках и ногах, но я все равно не шевелился. Раны на моей груди все еще были раскрыты.

Я почувствовал, как ожил волк. Он наполнялся энергией, а вместе с ней восстанавливалось его тело. Волк вырвался наружу и черной тенью стал скакать в прозрачном синем свете. Срезанные лапы его уже вновь отрасли. Волк совершал мощные прыжки в прозрачных потоках, каждым своим движением поднимая в воздух облака синих брызг. Он поглощал свет, с каждым глотком превращая его из синего в траурно-черный, сверкающий на боках серебряной искрой цвет своего набирающего силу тела.

Он уже явно насытился. Я видел, что теперь его больше забавляет игра с синим светом. Это было забавно — огромный волк вел себя словно разыгравшийся щенок. Он зарывал в синий свет свою массивную морду, так что были видны только сверкающие глаза и округлые уши, затем он шумно вдыхал сырую прохладу потока, а потом резко вскидывал голову, подбрасывая синее облако вверх. Звонко клацая зубами, волк перекусывал это облако пополам, отпрыгивал в сторону, прижимался к земле и смотрел, как падают перекушенные половинки облака обратно в поток. Серебряные искры скатывались с его черных боков и словно порванные бусы рассыпались в разные стороны при каждом движении волка.

Я почувствовал холод в своей груди, словно к ней приложили лед. Я увидел, как стали затягиваться мои раны. Через какое-то время свечение над рассеченной в нескольких местах грудью погасло. Черный панцирь с золотыми прожилками сомкнулся над матовой, лишенной мягкости кожей. Я вновь был способен действовать.

Я провел золотой дугой по угольному щиту. Черные с золотом капли брызнули во все стороны, а рев кабана и злобное шипение кошки разорвали ватную тишину. Зверь восстановился полностью. Я вновь чувствовал поднимающую меня к небесам силу. Я встал. Разбивая ногами голубые потоки, я направился к резвящемуся неподалеку волку. Почувствовав мое движение, он замер. Только теперь я обратил внимание на то, сколь мрачен был его облик. Даже детская игра, казавшаяся забавной со стороны, так и не могла смягчить всей его тяжести.

Я подошел к волку вплотную и похлопал его по загривку. Волк чуть подвинулся в мою сторону, и я оказался внутри его отливающего серебром тела. Я почувствовал легкое покалывание в ногах, а затем неведомая сила подняла меня над землей, и я оказался сидящим на волчьей спине.

На этот раз все движения волка были полностью подчинены мне. Я не понукал его, я не указывал направления — нет. Волк двигался так, как двигался бы я сам, иди я на своих ногах. Не думаю, что с ногами нужно разговаривать или ободряюще подстегивать их, чтобы они шли быстрее.

Я плыл сквозь густой туман и вспоминал свой сон. Волк опустил морду вниз — туда, где еще виднелась изрядно помелевшая, испаряющаяся тем, что распадалась на отдельные невесомые искры, река синего света. Все вокруг возвращалось к тому состоянию, в котором пребывало здесь вне времени до моего падения.

Неожиданно волк остановился и с шумом втянул сырой воздух. Впереди меня что-то возвышалось, какое-то бесформенное нагромождение. Я подъехал ближе. Теперь понятно, почему синий ручей был столь полноводен — его запрудил завал из мертвых окаменевших тел. Грозные некогда твари — страшные создания — зверолюди нашли здесь свою смерть. Это был результат случившейся здесь когда-то давно битвы. Ни одного тела Защитника я не увидел среди павших. Хотя я мог ошибаться, многие тела были слишком изуродованы. Дальше этой свалки голубой свет так и не прошел. Каким-то чудом я упал прямо в середину озерца.

Я не остановился. Я двигался вдоль отвесной, скалистой стены, с которой я упал вниз. Если какое-то время назад солнце еще можно было рассмотреть в небе сквозь туман, то теперь его не было видно вовсе. В этом не было сомнений — я спускался вниз, с каждым шагом все глубже зарываясь в толщу тумана.

Я решил пойти в сторону от отвесной стены. Я двигался осторожно — видимость моя была ограничена десятью шагами. Я не хотел упасть в пропасть, и потому мне приходилось внимательно всматриваться себе под ноги. Земля здесь сплошь была покрыта густой и жесткой низкой травой. Было не похоже на то, что здесь на самом деле может быть пропасть, но ямы уж точно могли быть. Одновременно мне приходилось всматриваться по сторонам, хотя вряд ли мне это помогло бы избежать внезапного нападения из-за туманной завесы.

Мир вокруг меня ни на минуту не переставал быть враждебным. Я был к этому готов.

Я был готов, потому что я знал, где нахожусь. Я понимал это место. Ближние Горизонты. Суть его — узел, состоящий из множества дорог, которые стекались сюда со всех известных направлений. Они сходились здесь лишь на мгновение, чтобы потом вновь рассыпаться своими лучами в разные стороны. Ближние Горизонты были перекрестком этих дорог.

Ближние Горизонты враждебны по отношению ко всем, кто их населяет или через них проходит. Ближние Горизонты враждебны даже по отношению к своим защитникам.

Ближние Горизонты не принадлежат никому, и поэтому каждый хочет контролировать их.

Соблазн велик. Цена ему — возможность управлять Янтарем и создавать новые миры по образу и подобию своему. Быть богом — не цель. Великая творческая сила — вот цель, против соблазна которой трудно устоять. Каждый новый созданный тобой мир начинает питать тебя, делая все более могущественным, способным создавать все новые и новые миры. А раз так, то тебе есть чем занять вечность. Гордыня преследует тебя и после смерти. Гордыня слепит тебя, и ты уже не видишь своих ошибок. Обломки ответственности гибнут под монументом всесилия. Ты создаешь грязные миры, потому что не знаешь лучшего мира, чем мир своего тщеславия и нечистых страстей.