Бехеровка на аперитив. Похититель секретов-2 - Данил Корецкий

И еще одно обстоятельство ставило под сомнение информацию, полученную от чиновника из Министерства конверсии: пользоваться в такой ситуации настоящим лицом еще глупее, чем настоящими документами, а человека, сумевшего украсть 300 миллионов долларов, совершенно невозможно заподозрить ни в наивности, ни в идеализме! Словом, история выглядела достаточно зыбкой и неправдоподобной.

Тогда по остывшему следу пустили меня… С чего начать? Конечно, установить: может ли в принципе живой Лазарев носить свое прежнее лицо! На это ушла неделя: саранская школа, беседы с однокашниками, учителями, врачами районной поликлиники, потом московский технологический институт с его медпунктом, потом медико-санитарная часть аппарата Правительства…

И выяснилось, что Лазарев с детства панически боялся любых врачебных манипуляций и при виде шприца чуть ли не падал в обморок! При прививках и вакцинациях дело доходило до истерик… Один мальчик из его класса даже обманывал медсестер и получал причитающиеся Лазарю уколы. Значит, к кабинету пластического хирурга он не подойдет на пушечный выстрел! А значит, показания министерского чиновника можно принять за основу… И я пошел по следу. По отсутствующему следу.

Заглядываю в Гейзерный павильон. Это горячее сердце Карловых Вар и символ курорта. Посередине круглосуточно пульсирует гейзер «Вржидло», он неутомимо танцует, подпрыгивая то на десять, то на двенадцать, то на четырнадцать метров. В этой постоянной игре упругой, дымящейся струи есть нечто завораживающее. Мне «Вржидло» кажется живым существом, я люблю смотреть на него и даже иногда разговариваю, правда, безмолвно, не открывая рта, чтобы не приняли за психа. Сейчас я ограничиваюсь дежурным: «Привет, старина! Все трудишься? Молоток!» Незаметно осматриваю тех, кто пьет воду в теплой влажной атмосфере павильона. Увы… Чудеса если и случаются, то крайне редко, и мне на них не везет. Особенно на хорошие чудеса.

Допиваю свою порцию лечебной воды. По правилам питьевого лечения, завтракать надо через сорок минут. Выхожу на улицу, дышу чистым воздухом, пропитанным утренней прохладой, неспешно прогуливаюсь по узким окрестным улочкам.

Частые ювелирные и хрустальные магазинчики дают потрясающую возможность обнаружения наблюдения – зеркала в их витринах расположены настолько разнообразно, что я контролирую буквально всю территорию вокруг себя: ни люди, ни львы, ни орлы не проскочат. Я уже давно заметил несколько пар глаз, следящих за моим променадом. Но они меня не обеспокоили: всю жизнь бы такие «хвосты» таскать: это скучающие на питьевом курорте дамы. Не все женщины приезжают сюда только воду пить!

За завтраком моих очаровательных соседок не оказалось – видно, проспали. Беру себе два жареных помидора, омлет из белка, овсяную кашу и чай. Полезная и здоровая пища, никаких излишеств.

Потом переодеваюсь в белый махровый халат и отправляюсь на процедуры. Во-первых, я не должен отличаться от других курортников, а во-вторых, если есть возможность укрепить здоровье, то глупо ею не воспользоваться: моя работа его только разрушает.

Электротерапию и газовые инъекции делает Ева, ей двадцать, она работает медсестрой два года и почти не владеет ни русским, ни английским. Но я компенсирую это знанием чешского, и мы лениво болтаем, коротая время.

– Кажется, в городе звучит только русская речь…

Острая игла покалывает спину, пробегая вдоль позвоночника.

– Это из-за туристов. В магазины и рестораны требуется русскоговорящая обслуга, многие переезжают к нам работать.

– Я имею в виду богатых русских. Они скупают жилье, цены сильно возросли…

Ева протирает места уколов спиртовой ваткой. У нее легкая рука.

– Да, рядом с нами один человек купил две квартиры, соединил их и уже год делает ремонт. Говорят, он владелец отеля «Республика»…

Сухие углекислые ванны отпускает Мария, она гораздо старше, а потому прекрасно говорит и понимает: великий и могучий входил в ее школьную программу.

– Спрячьте и руки под ремень, – убеждает она. – Тогда большая поверхность тела подвергнется лечебному воздействию!

– Ничего, ничего, все хорошо! – отказываюсь я.

– Но так полезней…

Лежать упакованным по горло в пластиковый мешок, может, и полезно, но не в том случае, когда кто-то захочет свести с тобой счеты: так можно в мешке и остаться. Со свободными руками я буду куда здоровее…

Мария пожимает плечами.

– Как желаете…

– Интересно, мои соотечественники приживаются в Чехии? – вслух размышляю я. – Ведь купить жилье – это одно, а привыкнуть к новому укладу – другое. Другая обстановка, обычаи, чужой язык…

– Кто-то остается, кто-то уезжает, – философски отвечает Мария, наполняя мешок углекислым газом из черного баллона. Газ тихо посвистывает, пластик, расправляясь, хрустит.

– Одни покупают дома, другие продают… Но интересно, что русские стараются и купить у русских…

– Сходный менталитет, общие вкусы, – хмыкаю я.

Процедуры закончились в двенадцать, я успел поспать и в четырнадцать десять вышел из отеля. Поворачиваю налево и медленно иду вперед, как и подобает респектабельному богатому джентльмену. О том, что я именно такой джентльмен, красноречиво говорит светло-серый, в легкую, почти незаметную полоску костюм Brioni Palatino, соломенная шляпа от Barsalino, солнцезащитные очки Serengeti, легкие и мягкие туфли Louis Vuitton…

Вообще-то весь этот прикид даже не говорит, а кричит: «Понты! Понты! Понты!» Но современные новорусские лохи, по врожденной глупости и приобретенному бескультурью считающие себя элитой мира, приучили Европу к лоховскому пижонству. Поэтому мой баснословно дорогой наряд, купленный уже не лично господином Будницким, а Правлением банковского консорциума «Бета-групп», всего-навсего спецодежда, вроде комбинезона и сапог сантехника, чтобы я мог спокойно ходить по лужам дерьма возле канализационных люков, не выделяясь среди других ассенизаторов. Короче, чтоб принимали за своего: богатого белого сахиба!

Конечно, спецовочка дороговата, но не в сравнении с тремястами миллионов долларов, которые я должен отыскать с ее помощью. И с помощью тридцати тысяч долларов, тоже выделенных консорциумом. А главное – с помощью своего мастерства, ума, красоты и скромности. Шучу! Насчёт скромности, конечно…

А ум и вкус никуда не денешь, поэтому, когда в самолете изрядно подпивший сосед попытался завести интеллектуальную беседу и для начала спросил: «Слушай, братан, а что на тебе за туфли?» – я ответил просто, естественно и достойно: «Хер его знает – я ведь не сапожник!» Земляк изумленно икнул и отвял, а я понял, что допустил ошибку: в капище идолопоклонников нельзя пренебрегать их идолами!

Теперь я эту ошибку исправляю и веду себя как манекенщик на подиуме: неторопливо шагаю по гладкому асфальту, уверенно ставя ногу на всю ступню, спину выпрямил, плечи развернул, живот втянул… Шляпа залихватски сдвинута на затылок, солнце бликует в стеклах очков, пиджак небрежно распахнут, левая рука зацепилась большим пальцем за брючный ремень от Valentino, – я приветливо улыбаюсь встречным дамам и сопровождающим их господам.

Многие кивают, как хорошему знакомому, – это мои земляки, они очень четко секут ярлыки производителей и по этому ничтожному, не имеющему никакого значения признаку выделяют из серой массы неинтересных людишек, вроде как достойных, а точнее – себе подобных, и располагаются к ним, насколько возможно жлобу расположиться с первого взгляда к незнакомому человеку. Денег в долг не даст, но присесть к своему столику позволит. Они кивают не мне, а моему прикиду, и это радует – значит, камуфляж выполняет свою роль.

– Добрый день! Здравствуйте… Добрый день…

Может, он и добрый, но какой-то шумный: на бурлящей Тепле проходят соревнования байдарочников. Развевающиеся флаги, музыка, усиленная динамиками болтовня спортивных комментаторов, непривычное здесь громкое скандирование болельщиков, облепивших парапеты по обоим берегам. Юркие обтекаемые лодочки скользят между шестами с красными ленточками наверху. Наши туристы, прихлебывая пиво из бутылок, шумно подбадривают спортсмена в шлеме цветов российского триколора. Он виртуозно старается обходить препятствия, и иногда даже у него это получается. Не знаю, какой он мастер – судя по результатам соперников, не самый лучший, но так ни за кого больше не болеют.

Слегка вычурный, но несомненно роскошный фасад грандотеля «Пупп» приближается с каждым шагом – городок небольшой, и здесь все рядом. На просторной площадке перед «Пуппом» многолюдно: изнывающие от безделья курортники осматривают два десятка шикарных, тщательно отреставрированных машин. Посередине площадки плакат-раскладка: «„Роллс-ройсы“ не ломаются, они просто перестают ездить…» Надпись чуть ниже сообщает, что это съехались члены клуба любителей «Роллс-ройсов».