Шальные деньги - Йенс Лапидус

Ага, подумал ЮВе, читали года два назад: газета «Дагенс нюхетер», рубрика «Дела семейные», список типичных отговорок в постели.

Мрадо коротал вечер в подвальчике кафе «Пьястовска» на Тегнергатан. Заказал фирменный шницель «Бельведерский» с квашеной капустой и польским пивом «Окочим». Любил это местечко. Кирпичные стены, деревянные панели. На одной из торцевых стен польский государственный флаг с орлом. К потолку приклеена реклама пива. Официантка — классика жанра: чистокровная полька лет пятидесяти, с проседью в волосах.

Достал ручку, бумагу.

Кругом дым коромыслом. Выходной, как-никак. Кто-то отмечал тридцатилетие — столы сдвинули, соорудив один длинный. Заказали пивасик, с верхнего этажа позвали трубадура.

Тот пришел — жердяй с акустической гитарой, свисавшей с тонкой шеи на черном ремне. Бархатным голоском запел: «Я — космический бродяга». Компания юбиляра взревела от восторга.

Мрадо отключился. От усталости — этой ночью спал даже хуже, чем когда-то в боснийском окопе.

Но мозг продолжал трудиться. Раскладывать по полочкам. Анализировать. Искать зацепки. На столе блокнот. В левой колонке Мрадо писал вопросы. Что успел сделать Хорхе? Куда заныкался? Кто в курсе, где он сейчас? В правой колонке записывал наиболее вероятные ответы. Чилиец, когда базарил с ним насчет паспорта, звонил из шведского таксофона. Выходит, пока не свалил.

Хорхе, походу, большую часть своего плана замутил сам. Стало быть, пособников у него почти нету. Раз хоронится от сеструхи, значится, и от мамки тоже. Если в Соллентуне на дно залег, на улицу, скорее всего, носу не кажет. С бабками у него голяк, не припас. Полтора года назад, когда его упаковали на Эстерокер, был гол как сокол. Да и теперь пытается отжать Радована.

Итого: Хорхе укрылся в какой-нибудь галимой дыре в Швеции, скорее всего в Стокгольме или окрестностях. Действует в одиночку.

В середине страницы еще одна колонка: вопросы пока без ответа. С кем за последнее время пообщался Хорхе? Куда сунулся сразу после побега? Мрадо подчеркнул два главных слова: «где», «сейчас». Все его поиски ничего не дали. Спрашивать себя, где этот чушок, все равно что складывать пазл с изображением неба, на котором все кусочки одинакового лазурного цвета.

Конечно, Мрадо мог наехать на Хорхе, когда тот сам позвонит. Пригрозить, что изувечит сестру/мать. Но Радо как сказал? «Найти, ввалить и показать, кто держит мазу». И потом, Хорхе забил на семью. Грози не грози, все фиолетово.

Допил пиво. Попросил счет. Расплатился. Оставил чаевые. Когда поднимался по лестнице, в кармане зажужжало. Так, новая подсказка. Эсэмэска. Достал мобильник. Сообщение пришло с какого-то левого номера. Прочел: «звони на этот номер 20.00 /Рольф». Ага, знакомый коп. Со своей-то мобилы писать очкует, взял у сынка или у дочки. Ладно, эсэмэска — хорошая новость. Походу, нарыл чего.

Восемь часов. Мрадо сидел в «мерине» перед бойцовским клубом «Панкриз» на Оденгатан. Набрал Рольфу. В разговоре никаких имен — ни своего, ни Рольфа, ни лишних подробностей. Коротко и по теме, как обычно.

— Здорово, это я.

— Все пучком?

— Ага. А у тебя?

— А я это… как бобик целый день. Из-за баранки не вылезаю. Радикулит заработал.

— А ты на физкультурку налегай. Утром пробежки хоть иногда, вечерком пятьдесят приседаний, тебя и отпустит. Узнал чего?

— Да, после нашего базара пробил я твою тему. Короче, месяц назад северные допросили одного пряника. Зовут Серхио Салинас Морена, соллентунский отморозок. Двоюродный брат известной тебе личности. Расколоть не раскололи, но подозревают в укрывательстве.

— Молоток, уважил. Кланяюсь. Проверю. У тебя все?

— Все. Созвонимся.

Мрадо завел машину. Поехал на пересечение Оденгатан и Свеавеген. Свернул к Северным воротам. На сегодня тренировка отменяется. Звякнул Ратко — у него свои люди в Соллентуне. Ратко в этот вечер гужевался у подружки в Сольне. Судя по голосу, не особо горел желанием срываться на охоту за Серхио. Но согласился: подсел в машину на Росундавеген. А что ему оставалось? Таков закон: если Мрадо о чем-то просит, ему не отказывают.

В Соллентуну добирались трассой Е4. Сам Ратко Серхио Салинаса Морену не знал. Набрал Боббану: тот слыхал про такого. Предположил, что чувак по-прежнему живет в Соллентуне. Больше ничего путного сказать не мог.

Дорога была плохо освещена. Ратко стал обзванивать старинных приятелей из Мерсты и Соллентуны, спрашивал про Хорхе. Мрадо был на удивление рассеян. Совсем не вникал в разговоры Ратко. Не было сил. Все думал о Ловисе. Скоро слушания в суде. Анника не хотела, чтобы он встречался с дочкой даже раз в две недели. Сволочь!

Топили во весь дух. Мрадо частенько лихачил. Один случай запомнился особо: когда гнал в роддом. Жене срочно делали кесарево. А он в тот вечер зависал с компанией в Сольвалле. Тут позвонила Анника, сказала, что начались схватки, только воды пока не отошли. Позвонил в роддом. Там ответили: это нормально, вот станут схватки регулярными, тогда пора. И Мрадо остался в Сольвалле. На кой подрываться раньше времени? Когда возвращался, позвонил на домашний. Никто не взял трубку. Тревога. Как так?! Уехала, не сообщив?! На столе нашел записку: «Меня забрали в Худдинге срочно!» Мрадо бегом обратно в тачку. Втопил с места. Выжимал до ста семидесяти, надеясь поспеть в роддом. Утюжил повороты. В жизни так не волновался. По длинной дорожке добежал до главного входа. Ворвался в палату, весь в мыле, а Ловису уже вынули. Не дождались — еще б чуть-чуть, и остановилось сердечко. Перед тем как положить Аннику на стол, главный врач предупредил остальных: на все про все пять минут. От ЧП до рокового сечения. Опоздать к рождению кровиночки — этого Мрадо себе никогда не простит. Зато два следующих часа, пожалуй, лучшие в его жизни — когда лежал в соседней палате с Ловисой, три килограмма сто тридцать грамм, сопящих на груди. Притулила головку у него под бородой. Крошечными губками нежно мунычила шею. Потом сладко приснула. Анника еще не отошедши от наркоза. Только Мрадо и Ловиса — как оно и должно быть. И верно, так и было бы, решись он выкинуть белое полотенце на ринг. Завязать со всей этой байдой.

Ратко распихал его:

— Эй, да ты не слушаешь!

Ратко взял след. Серхио Салинас Морена шоферит в службе доставки, обитает на Аллевеген в Ротебру.

Мрадо — по газам. Пролетели Соллентуну. Дальше на север по Е4. У Стекетвегена свернули налево.

Хлестал адреналин. Росло напряжение. Мрадо входил в азарт.

Салинас Морена жил на четвертом этаже. Проверили окна на этаже. Горело шесть из девяти. Всего на этаже три хаты. В каждой горело по меньшей мере одно окно. Стало быть, в каждой хате кто-то дома. Дом ветхий. В сгущавшихся сумерках еще можно было разглядеть уродливые граффити на стенах. Облупившуюся штукатурку.

Ратко остался внизу, на шухере. Мрадо поднялся. Нажал на кнопку звонка, одновременно заткнув пальцем дверной глазок.

Изнутри донесся женский голос, что-то крикнули по-испански.

И глухо. Мрадо позвонил еще.

Открыл чувак. Мрадо прикинул. Лет двадцать пять. Черная футболка с принтом во всю грудь: «El Vatos Locos» белыми готическими буквами. Потертые джинсы. Смоляные волосы. Репа нахальная. Воображает, что он в Лос-Анджелесе среди своих или чё?

Серхио вопросительно уставился на Мрадо. Молча. Только бровь одна приподнялась. Как бы говоря: ты чё, бля, за хрен с горы?

За спиной Серхио Мрадо разглядел примерную планировку квартиры. Коридор, три комнаты. В одной бубнил телевизор. Женщины, чей голос донесся через дверь, не видно. А так — убитый гадюшник. Лысый палас на полу. Постеры на стенах. Туча стоптанных кроссовок, разбросанных по передней.

— Серхио? Можно войти?

— Еу. Ты КТО?

Вконец эти бурритосы респект потеряли, подумал Мрадо.

— Потом скажу, впусти сначала. Так я войду? — Все, пусть только попробует, спросит еще раз.

Серхио стоял как вкопанный. Неотрывно пялился.

Глаза в глаза, не отводить взгляда. Чувак, походу, воткнул, что Мрадо не легавый. А вот просек ли, что к нему наведался великий и ужасный, один из самых авторитетных пацанов на Стокгольме? Не разобрать.

Вот наконец Серхио всплеснул руками:

— Да чё тебе надо-то?

— Ты будешь Серхио?

Чувак отступил на шаг. Впустил Мрадо. Внутри воняло горелым луком.

— Ну, я. А ты-то кто такой, блин?

Настырный какой, падло, удивился Мрадо, неймется ему.

— Давай так, кто я такой, тебе знать ни к чему. Как и мне — сверх того, что ты Серхио. Ты ответишь мне на один вопрос, и я уйду. Где Хорхе?

Левая рука Серхио невольно дернулась. Шея напряглась.

Что-то знает.

— Какой еще Хорхе?

— Ты дурака-то не включай, за умного сойдешь. Знаешь ведь, где он. Сам вспомнишь или помочь?

— Ты о чем вообще? Я без понятия.