Паутина прошлого - Тера

Я отложила дневник, стараясь прийти в себя. Невероятно, чтобы мертвый камень мог вызвать в рассудительном человеке подобные чувства. Я слышала, как люди теряли разум во времена Золотой лихорадки. Возможно ли, что жажда наживы взяла в Пахомове вверх над любовью к близким? Что он был за человек? И почему этот камень занял такое прочное место в его жизни?

Последняя прочтенная мной фраза заставила скептично улыбнутся. Что же, если учесть, что произошло с предыдущими хозяевами этого загадочного Странника, то со своей задачей — защищать, он справлялся не очень. Или ни в одном из них не увидел достойного? Что это я? Неужели, как и бедняга Пахомов наделяю этот мертвый кусок графита душой? Вот что, значит, погрузиться в чужую жизнь!

Из дневника можно было понять, что изначально Пахомов отправился на розыски камня не по собственной воле, а, скорее даже по чьему-то приказу. Кто в те годы мог приказать человеку покинуть дом и семью и отправиться на поиски того, что, возможно, никогда не будет найдено? Боюсь даже предположить… Ведь и Пахомов и те, кто был с ним в то время не были уверены, что вообще что-то найдут. Значит ли это, что старик был не так уж и прост, и мог похвастаться бурной молодостью? А если задуматься о том, что Странник все эти годы хранился у него, то могу предположить — наниматели Пахомова камушка так и не увидели. Что же это получается? Бриллиант и правду проделал долгий путь, оставляя за собой кровавый след. Интересно, Харламов знает, что найди он камень, ему может крупно не повести? Не придает этому значение? Не хочет думать? А я? Верю ли я в то, что этот кусок графита способен убивать?

Не особо. Убивают люди, а камень — лишь молчаливый свидетель человеческих слабостей и пороков. Внезапно в мысли ворвалось воспоминание… краткий миг — я сжимаю его в руках, невольно любуясь темным, почти мистическим сиянием, вспыхивающим между пальцев… Такое нельзя было забыть, но я ведь забыла…

Кто-то резко дернул дверь, и она поддалась. Я от неожиданности выронила дневник из рук и со страхом уставилась на ворвавшегося в ванную Харламова. С первого же взгляда поняв о том, что здесь произошло, он больно схватил меня за руку, и выволок в комнату. Я подавила вскрик, желая стойко держаться до конца. Влепив пощечину, он едва не сбил меня с ног. При виде его угрожающего лица я попятилась, пока не уперлась в диван и не повалилась на него. Дмитрий подошел к дивану и, нависнув надо мной, заслонил всю гостиную. Он положил руки по обе стороны от моей головы так, что его пальцы сдавливали мне виски. Я ощущала на лице его горячее дыхание

— Любопытство одолело? — коротко спросил он.

— Да, — выдавила я сквозь зубы.

— Ты знаешь, что я могу с тобой за это сделать? — его пальцы зарылись в мои волосы, поглаживая голову, шею. Потом его рука опустилась вниз, и проникла за воротник свитера. Так же неспешно он просунул ногу между моими ногами, предварительно слегка раздвинув их коленом, и застыл. Я вжалась в спинку дивана, с ужасом наблюдая за его дальнейшими действиями. Внезапно накатила такая отчаянная, всепоглощающая злость, что я невольно скрипнула зубами. Харламов видел мою реакцию, мой страх, и, по-моему, его это здорово забавляло.

— Зачем ты это делаешь? Перестань! — наверное, я была готова даже умолять, чтобы он остановился.

Он неожиданно резко подался вперед и, взяв мое лицо в свои ладони, впился прямо в губы. Несколько секунд пока длился поцелуй, я сидела, судорожно вцепившись в покрывало, закрыв глаза, мечтая исчезнуть, слиться с обивкой дивана. В голове пульсировала единственная мысль — что дальше? Неужели он посмеет? Нет! Я не хочу!

— Тебе нравится? — отстранившись, с каким-то холодным бешенством спросил он, — нет? Странно! До сих пор я был обходителен и терпелив. Но ведь таким как ты не нравится, когда слишком долго тянут. Отвечай!

Я отвернулась, не в силах смотреть в это нависшее, полное угрозы и злости лицо, на глаза накатили слезы. Он с силой повернул мое лицо к нему:

— Понимаю! Было сложно отказаться от камушка. Ну еще бы! Столько сил и времени, и все пошло прахом. Ты поставила не на ту лошадку, и лишилась всего. Интересно, какую роль в своем плане ты отвела для меня? Предупреждаю — мне известно о тебе даже больше, чем ты можешь представить. Твои дружки знают о том, что ты из себя представляешь? Нет?

Я молчала, а он по-прежнему был рядом, засыпая вопросами, обвиняя, каждым словом уничтожая хрупкую надежду на то, что мне удалось скрыть самое главное.

— Милая, да мне достаточно шепнуть лишь пару слов кому надо, и за тобой тут же придут. Но мы же оба не хотим, чтобы твоя жалкая жизнь закончилась так быстро.

Он медленно поднялся и отстранился от меня. Казалось, он недоволен, что позволил себе сорваться, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы полностью овладеть собой, снова превратившись в хладнокровного и расчетливого преступника.

XIX

Звонок мобильника прогремел внезапно, невольно вырвав у меня вздох облегчения. Харламов, отвлекшись от моей персоны, вышел в другую комнату. Сквозь плотно закрытую дверь его голос звучал глухо и неразборчиво. Однако, судя по тону можно было предположить, что он чем-то очень недоволен. Я осмотрела комнату, и даже рискнула подобраться ближе к коридору — дневника не было видно, что не удивительно. Вряд ли мне теперь представится возможность узнать все до конца. Нет, разумеется, финал этой истории я знала. Вот только дневник старика Пахомова меня заинтриговал.

Я подергала входную дверь — она была заперта, но теперь не она удерживала меня в этой квартире. Вернее, не только она. Я приехала сюда, чтобы найти ответы, и вот, благодаря дневнику и Харламову я многое узнала. Было бы глупо бросить все прямо сейчас, когда я чувствовала — ключ к прошлому где-то рядом. Возможно, я просто его не вижу, или не хочу видеть.

— Пытаешься удрать? — оказывается, Дмитрий закончил разговор и уже какое-то время молча наблюдал за моими душевными терзаниями.

— Нет, — честно ответила я, не глядя на него, — к чему мне это? Кажется, у нас был уговор.

— Верно. Ты обещала, что поможешь найти камешек, а я подкину немного зелени.

— Постараюсь помочь найти камень, — поправила я его, — всего лишь постараюсь.

Я все же обернулась, и поразилась его странному взгляду. Словно в этот самый момент он не просто меня слушает, стараясь понять — лгу ли я. Нет! Это было нечто совсем другое — словно он препарирует меня без анестезии. Мерзкое и пугающее ощущение.

— Постараешься, — его губы раздвинулись в пугающей улыбке.

Я направилась к комнате, которую могла назвать своей. Нужно как можно скорее убраться отсюда, чтобы избавиться от этого давящего взгляда. Мне пришлось пройти мимо него, близко, слишком близко. Резко схватив за руку, он притянул меня к себе и зашипел прямо в ухо:

— Не думай, что тебе удалось меня обмануть. Не думай, что я купился как мальчишка! Эта печаль в глазах не многого стоит. На некоторых она, должно быть действует. Но не на меня. Я знаю, кто ты! Воровка, шлюха и наркоша. Странно, что ты так долго обходишься без дозы. Или припрятала что-то в моей квартире? Мне поискать?

Несколько секунд я пялилась в эти горящие холодной яростью глаза. Наконец, вырвавшись, зашагала к комнате, боясь сделать ошибку и все испортить. Но, не сдержавшись у самой двери, обернувшись, выдавила:

— Ни хрена ты обо мне не знаешь!

Больше часа я в бешенстве ходила из угла в угол, пытаясь успокоиться. Променад не помог — я была слишком зла: он собирал информацию обо мне! На это могло уйти несколько недель, и все то время, что мы с ним общались, он собирал компромат! Я чувствовала себя уязвленной, и, как мне не трудно было признаться в этом самой себе — обиженной. Хотя, в моем случае жаловаться было грешно. Еще совсем недавно я не знала этого человека, потом просто старалась отвязаться от него, но он все равно появлялся в моей жизни, оказывая на нее определенное влияние. Он меня спас! И не один раз. Так что же заставило его настолько измениться, чтобы ненавидеть и презирать. Не мог же он претворяться с самого начала? Или мог?

Мне вспомнились обстоятельства нашей первой встречи: неужели все это было подстроено? Он пытался завязать со мной знакомство? Но способ был выбран несколько неординарный. Обычно, это мужчины спасают женщин, и заслуживают их доверие уважение и любовь. Ну, в идеале… если вообще спасают. Столько всего странного со мной произошло за то время, когда я приехала в этот город, и сколько еще произойдет.

Когда я, наконец, легла, Харламов бесцеремонно открыл дверь и не спеша вошел. И снова меня удивила произошедшая с ним перемена. Невероятно, как этот человек мог быть настолько разным: сухим, холодным, злым и жестоким. Но в то же время, я была уверенна — в нем бушует буря сдерживаемых чувств, и не все они были для меня безопасны.