Солнце красно поутру... - Леонид Фомин

Ребята оторопело заморгали.

— Чего смотрите, к сараю бежать надо!

— Ага, надо… — растерянно согласился Гриша-младший. Он уже засыпал и, разбуженный криком, спросонья подумал, что Нина обращается к нему одному. Гриша покрутил взлохмаченной головой, остановил взгляд на гвозде, торчащем из стены, досадливо протянул:

— Эх, кабы ружье…

— Кабы, кабы! — передразнил Миша Калач. — С палками айда!

И тут все опомнились, всполошились, похватали чьи попало одежки, шапки.

В избушке остались Наташа и Валя. Когда стихли голоса, Наташа торопливо взяла лежавший у печки толстый кривой сук, сунула в дверную скобу и села к Вале, подобрав ноги, зажав меж колен похолодевшие руки.

— Вот… Не залезет…

Нина шла впереди. Чуть сзади — Витя с топором наготове, Петя с рогатиной. Следом тесным, нестройным отрядом двигались остальные — с палками, как с пиками наперевес.

Нине казалось: медведь уже давно там, за изгородью, и жестоко расправляется с телятами. Она никогда не видела взаправдашнего медведя, у нее мертвело все внутри только от ожидания встречи с ним. Но она шла и не подавала виду, что боится, старалась, как это уже не раз ей удавалось, побороть страх. Ведь за ней шли, на нее смотрели ребята. Поверни она — и повернут они. А так поступают одни трусы. Она здесь за старшую, она за все и отвечает…

Остановились возле загона. Телята по-прежнему на все голоса дико ревели, метались. Витя Пенкин сделал несколько шагов вдоль изгороди, заглянул за просевший противоположный угол сарая. Подал знак Пете, чтобы тот с группой ребят обходил загон с тыла. Петя расставил ребят, как на облаве, наказал смотреть в оба и в случае чего колотить палками по пряслам. Сам прошел к дневному медвежьему следу, к лазейке в изгороди. Здесь присел за смородиновый куст, подняв над головой, как копье, тяжелую рогатину…

Скрипнула жердь — кто-то из Витиной группы перелезал изгородь. Еще раз скрипнула. И вдруг… — это Петя уже видел как в кошмарном, неправдоподобном сне! — вдруг что-то ухнуло под низким навесом, от сарая стремительно отделилась темная туша и, как танк, все сокрушая на своем пути, ринулась в его сторону! Раскатисто сгрохала опрокинутая изгородь, пулеметной очередью рассыпались предупредительные удары палок, больно цапнул по сердцу чей-то пронзительный крик.

Зверь, подобно летучему смерчу, возник перед самым кустом! Петя успел увидеть широколобую башку с прижатыми ушами, раскрытую горячую пасть, исторгающую тяжкий парной храп, дремуче блеснувшие глаза. Беда казалась неотвратимой, и раздумывать было некогда. Сильно выметнувшись вперед, Петя ударил рогатиной…

Вот тебе и неповоротливый зверь! И кто только придумал, что, нападая, медведи встают на задние лапы?

Но об этом Петя размышлял позднее. Когда все прошло, когда все успокоились. А теперь… Теперь он лежал и старался вспомнить, что произошло. Почему он лежит, почему его окружили ребята? Тихо тукало в висках, онемело правое плечо. Петя пошевелил рукой, нащупал гладко обтесанную палку. Такое знакомое что-то… Поднял — обломок рогатины! И все вспомнил.

— Где медведь?

— Удрал.

Нина и Витя помогли Пете встать. Еще раз осмотрели всего, потрогали руки, ноги.

— Где болит?

— Плечо вот… как не мое. — И увидели на рукаве кровь. — А больше… больше не знаю…

Перехватив растерянный Петин взгляд, Витя объяснил:

— Это не твоя кровь, не бойся. Медвежья… А за то, что плечо болит, скажи спасибо Грише-старшему.

…Гриша стоял у прясел немного левее куста, за которым укрылся Петя. Только отоптал под собой снег — глядь, прямо во весь дух мчится медведь! Гриша — в сторону. Поздно! Удар в бок сбил его, и Гриша закричал…

Но медведь и не думал нападать. Насмерть перепуганный окружившими людьми, летел напролом, свалил пролет изгороди, а с ним и Гришу… Выбравшись из-под завала, Гриша увидел, что зверь вот-вот накроет Петьку. Руки сами схватили увесистый обломок жерди. Может, это было безрассудно, но Гриша бросился к медведю и изо всех сил хлобыстнул по горбатой хребтине! Да только, видать, в горячке прихватил и Петю… Оглушительно рявкнув, зверь скрылся в еловой густерьме…

— Шибко я сперва испугался! — признался Гриша. — Думал — все, конец мне! А потом вижу — тебя задирает… И больше уж не боялся. Просто не помнил себя. Ты только не сердись, что я тебе по плечу угадал. Невзначай получилось…

— А здорово ему досталось! — заметил Петя.

— Кому? — насторожилась Нина.

— Медведю, конечно. Смотри, сколько кровищи! Он ведь напоролся на рогатину. А тут еще Гриша подоспел. Сейчас, наверно, опомниться не может… Больше не сунется!

Возбужденно обсуждая происшествие, ребята шумно возвращались к дому. Они не слышали, как хлопнула дверь и навстречу им выбежал Василий Терентьевич.

— Это что тут за демонстрация?! — неожиданно раздался на тропе его сердитый голос.

Ребята растерялись. С ружьем в руке, учитель выступил из-за кустов, быстро шагнул к ним.

— Все целы?

Нина хотела сказать: «Да, все нормально», но голос перехватило, и она молчала. А когда справилась с волнением, сказала совсем не то:

— Страшно было, Василь Терентьич…

11

На другой день было воскресенье. Ребята давно перепутали все дни, числа и узнали об этом утром от Василия Терентьевича. Учитель сказал, что сегодня к ним придут геологи, привезут сухарей, сапоги, овса для лошадей.

Это всех обрадовало, и ребята готовились к встрече гостей, как к празднику. Прибрали помещение, поставили варить густую кашу, чисто, с мылом умылись. Наташа дольше обычного охорашивалась: два раза почистила зубы, причесывалась, снимала, растопырив пальчики, прилипшие к кофте травинки, украдкой заглядывала в осколочек зеркала.

Но радовались рано…

Василий Терентьевич принес обе половинки рогатины. Подсел к Пете.

— Твоя работа?

— Моя. Ножик-то был вон там воткнутый, я его наточил, привязал…

— На медведя, значит?

— Ага.

— Так, так… — Василий Терентьевич выразительно постукал ногтями по деревяшкам. — А ну-ка все сюда!

Когда ребята подошли, Василий Терентьевич оглядел их, еще раз постукал ло деревяшкам:

— Вот что я вам скажу: действовали вы смело, прямо мужественно, но я не признаю и впредь запрещаю такое геройство. Понятно? Это не геройство, это — авантюра! Вы хоть подумали, какой подвергались опасности? Особенно вот ты! — и ткнул пальцем в Петин лоб. — Да медведь, если бы вы серьезно его ранили, всем вам животы вспорол и сбросал в одну кучу! Понимаете это? Что ему рогатина, топор? Ведь в нем одного только весу десять пудов! Счастье ваше, что молодой, глупый зверь приходил…