Атлантическая премьера - Леонид Влодавец

— Так вы еще и коммунист! — с презрительнейшей улыбочкой съязвила Мэри. — То-то я смотрю, что вы выглядите намного противнее обычного бандита!

— Мэри! — в испуге ахнула ее подружка. — Он же все понимает!

— Все равно убьют! — бесстрашно выкрикнула Мэри. — Так пусть знают, что мы свободные люди и умрем, но останемся свободными!

— Не убивайте нас, пожалуйста, а? — с трогательной наивностью в голоске произнесла Синди. — Возьмите нас лучше в заложники.

— Да мы не собираемся вас убивать! — проворчал я смущенно и даже позабыл исковеркать эту фразу хайдийским акцентом. — Мы просто очень хотим есть, нам нужно переодеться и, если можно, умыться… Точнее, вымыться с горячей водой. А если для Марселы у вас найдется фен и гребень, то это будет просто прекрасно.

— Господи, — раздраженно произнесла Мэри, — чтобы попросить такие простые вещи, надо наставлять на людей оружие! Помыться вам действительно не мешает, от вас за целую милю несет канализацией. Правда, горячую воду мы можем предложить вам только на яхте. Из одежды на вашу девочку мы что-нибудь подберем, но мужского у нас нет ничего. Покормить мы вас можем хоть сейчас, но делить с вами трапезу, извините, не будем. Во-первых, я терпеть не могу всех мужчин, вместе взятых, а бандитов и коммунистов — в особенности, а во-вторых, и от вас и от вашей подруги разит так, будто вы только что вынырнули из унитаза!

— Нет, — сказал я, хотя, честно говоря, есть хотел очень. — Здесь я буду себя чувствовать неловко. Надеюсь, мы не стесним вас на яхте?

— Конечно, стесните! Но куда денешься — вы же вооружены…

Примерно через четверть часа, собрав все свои манатки, мы погрузились вместе с девицами на резиновую моторку. Она вполне выдержала бы и еще четверых. Моторка летела со скоростью примерно в тридцать узлов, и вскоре мы уже поднимались на борт яхты, на носу которой сияли золотые буквы: «ДОРОТИ». Первым вылез на палубу я, потом обе хозяйки, а затем, наконец, Марсела. Марселу подняли вместе с лодкой и грузом с помощью небольшой погрузочной стрелы, которой ловко управляла Мэри посредством небольшого карманного пульта управления, немного похожего на тот, которым пользовался дон Паскуаль Лопес.

— Вот что, девочки, — сказал я Синди и Мэри. — Я не посягаю ни на вашу собственность, ни на вашу безопасность, но совершенно не хочу, чтобы вы посягали на мою. Я вижу, что яхта у вас напичкана электроникой и, вероятно, очень дорого стоит. Если вы захотите вызвать на помощь хайдийские сторожевики, береговую охрану США или 6-й флот — помните: яхту я обязательно утоплю и, возможно, вместе с вами. Если вы спокойно дадите нам приют и возможность доехать хотя бы до Гран-Кальмаро, ручаюсь, что я через год выплачу вам все расходы.

— Из кармана Кремля! — понимающе хмыкнула Мэри. — А потом будете шантажировать нас и завербуете в КГБ. У вас, кстати, очень неплохой язык. Вам, наверное, уже приходилось бывать в Штатах?

— Это неважно, — отмахнулся я, — гораздо важнее, особенно для вас, моя уверенность в том, что вы не сделаете нам пакости. Если я чего-нибудь испугаюсь, то могу нечаянно кого-нибудь застрелить. Если окажется, что я это сделал зря, мне будет очень обидно.

— Типичный коммунист! — проворчала Мэри. — Даю вам слово, что если вы не будете покушаться на честь Синди и ограничивать мою свободу сексуальных отношений, то вы можете чувствовать себя в безопасности.

— Очень приятно это слышать. Ни я, ни Марсела на вас покушаться не будем и ограничений на ваши взаимоотношения накладывать не будем. А сейчас мы осмотрим всю вашу яхту, чтобы быть в курсе дела.

— Очень хорошо, — хмыкнула Мэри, — а пока помогите мне снять с лодки мотор и установить его на место.

Мотор весил прилично, и с голодухи я управился с ним не без натуги. Затем приступили к осмотру яхты.

«Дороги» имела не сто, а целых двести тонн водоизмещения, и я, честно сказать, никак не мог поверить, что всего две девушки с ней управляются. Однако пришлось поверить.

На носу яхты располагался застекленный салон. Стекла были прочные и могли бы, наверно, устоять против пулеметного обстрела. Кроме того, они были широкие и давали возможность любоваться всеми морскими красотами и прямо по носу, и по бортам. Однако нажатием кнопки на переносном пульте окна можно было снабдить дымчатыми светофильтрами или вообще светонепроницаемыми щитками, которые позволяли смотреть кинофильмы хоть среди дня. В салоне с удобствами могли обедать, смотреть кино или видеофильмы, слушать музыку или танцевать человек двадцать. Над салоном, на верхней палубе, стояли шезлонги и можно было загорать, а под салоном, на нижней палубе, — практически уже в

трюме — продуктовый и бельевой склад, камбуз и прачечная.

В средней части корабля, непосредственно за салоном, располагались десять жилых кают, каждая на двух человек, небольших, но очень уютных. Над каютами находилась ходовая рубка, которую можно было считать одновременно и штурманской, и радиорубкой.

— В принципе яхта может сама выйти в море, пройти определенный запрограммированный путь и стать на рейде или ошвартоваться, — заявила Мэри с ехидством. — У вас такого, конечно, нет… Вы хорошо делаете ракеты, но в электронике ни черта не смыслите.

— Вы имеете в виду хайдийцев? — спросил я. — Мы даже ракеты делать не умеем. Но научимся, когда построим социализм.

— Я имею в виду русских, к которым вы принадлежите. Вы такой же хайдиец, как я японка.

Теперь я понял, что меня повысили в звании до агента КГБ. Я считал, что подтверждать это не стоит, но и разубеждать — тоже. Если даме хочется, чтоб я был агентом КГБ, — надо сделать ей приятное.

— Это очень хорошо, что вы не японка, — заметил я вслух, — потому что на многих приборах и компьютерах видны японские марки. Вы наверняка не представляете себе, как они устроены, и не сможете выдать никаких секретов.

Патриотическим чувствам этой янки-лесбиянки был нанесен сильный удар мягкой подушкой. Она тут же попыталась все опровергнуть и выложила мне столько, что будь я русский шпион, то записал бы на диктофон двадцать кассет ценнейшей информации. Впрочем, диктофон я не смог бы спрятать даже в плавках, там у меня была дыра. Даже то, чему там полагалось быть по штату, постоянно вылезало наружу, и я стыдливо прикрывал прореху прикладом автомата или кобурой пистолета.

Запомнил я из всей этой лекции немногое. Сложная, почти космическая система управления яхтой связывала в единый пучок данные о местонахождении корабля, полученные от навигационного спутника ВМС, информацию с метеоспутников, непосредственные данные датчиков о скорости ветра и течения, его направлении, силе волнения, данные эхолота и еще черт знает что. Сообразуясь со всей этой информационной стряпней, электронный штурман выбирал оптимальный курс к заданной точке. При этом с учетом возможных и реально меняющих ситуацию факторов в курс автоматически вносились коррективы.

В трюме под каютной палубой располагался небольшой подводный аппарат, который служил для прогулочных целей. На нем, как утверждала Мэри, можно было опускаться на глубину до трехсот футов и любоваться красотами подводного мира при свете прожекторов, а также брать со дна манипулятором какие-нибудь понравившиеся сувениры. Он, этот аппарат, выпускался прямо из люка в днище яхты. В кормовой части трюм занимала мощная пара дизельных установок, обеспечивавших и движение, и всю энергетику корабля. Там же были и компактно встроенные цистерны с горючим. Выше, на уровне носового салона, располагался гараж, где стояли зеленый «Шевроле», «Лендровер» и «Тойота»-микроавтобус. Туда же, видимо, во время шторма опускался на лифте маленький двухместный вертолет со складными лопастями, который стоял сейчас на верхней палубе.

Марсела, когда мы ходили, все ахала и охала. Как видно, таких яхт она еще не видела. Однако желание вымыться у нее было очень сильное, и, обнаружив, что во всех каютах имеются ванные с горячей водой и полным набором принадлежностей для мытья, включая шампуни, фены, щеточки, пилочки для ногтей и прочее, более ничего посещать не стала.

— Хорошо, — сказал я, когда она умоляюще взглянула на меня. — Перетащи в эту каюту все оружие, запри входную дверь и мойся хоть до потери сознания. А мы будем в носовом салоне.

В носовом салоне я велел Мэри и Синди сесть на диванчик напротив меня и, скромно положив автомат на колени, ожидал, когда вернется Марсела. Мэри явно считала, что я ограничиваю ее право на свободу передвижения, но ругаться ей было лень, и она листала газету «Сан-Исидро ньюс» за вчерашнее число. Она читала что-то на третьей полосе, а с первой бил в глаза аршинный заголовок: «Выдающаяся победа правительственных войск в районе высоты 234,7! 1500 партизан убито, 6000 взято в плен!» Это меня весьма заинтересовало, поскольку я был убежден, что к сегодняшнему дню единственными партизанами на острове остались мы с Марселой. Между тем на той же полосе я углядел значительно более скромный заголовок: «Полковник Феррера предан суду за преступное оставление Санта-Исабели повстанческим силам!»