Мар. Homo Insignis (СИ) - Грачёв Павел Сергеевич

Продовольственные карточки на таких игроков не выделялись. Через пару дней «студенты» начнут регулярно умирать от голода. Магистр Артурис надеялся, что до этого не дойдёт… Подозвав одного из бедолаг, Вика вручила парню документы с указанием кому какой куда отнести. Грустное и недовольное лицо невольного курьера менялось на глазах.

— Спасибо, госпожа секретарь!

— За что? Я же тебе тренировку сломала, сколько тебе оставалось до единички?

— Да тут квест пустяшный — на час, не больше. А награда та же единица.

Посыльный убежал, а девушка, отойдя от шока, задумчиво побрела на поиски своей группы.

- *Я что теперь и квесты могу выдавать? Надо посмотреть в навыках*.

***

Саэль смотрел на своего шпион и не видел ни осуждения, ни сожаления, ни жалости — его лицо вообще не выражало никаких уместных эмоций. Дежурная улыбка клерка и добрые прищуренные глаза. Не пустые, не холодные, а именно добрые. Ни́кто имел очень обманчивую внешность: чего только стоил его мнимый девятый уровень. Насколько помнил магистр, именно Ни́кто первым достиг максимального уровня в этой локации, и маскировку этот талантливый человек открыл самостоятельно.

— Ночная Ласточка (глава городской гильдии воров) приняла мои условия?

— Со временем узнаем, но мне кажется она согласилась. — Магистр кивком предложил стул своему человеку, но мужчина отказался и продолжил отчитываться стоя. Сам маг в это время перебирал полки в шкафу.

— В каком смысле, она что-то сказала? — Найдя самодельный атлас провинции Краст он разложил его на столе.

— Она убила меня лично. Это большая честь. — Магистр поднял глаза от карт и усталость в них потихоньку уступала местогневу. Он быстро написал несколько слов на клочке бумаги, свернул его и запечатал перстнем главы гильдии.

— Оставь это на трупе одного из её птенцов.[1] Мне надоела эта игра, либо она будет делать то что нужно, либо в Мевине сменится глава гильдии воров. — Маг вопросительно посмотрел на своего подчинённого.

— Со всем уважением, господин магистр, не уверен, что справлюсь. — Уточнять с чем именно он не справится: с убийством или управлением криминальным миром города Ни́кто не стал, но маг и так его понял.

— Разрешите высказать своё мнение? — Догадываясь, о чём хочет сказать его шпион, магистр кивнул, искренне жалея, что графин абсолютно пуст. — Вы недооценили человеческую глупость. Послать на переговоры первый бит — восемь старших… — мужчина запнулся, подыскивая термин, — Было опрометчиво.

— Скажи мне то, что я не знаю. Восемь первых искинов отвечают за безопасность игроков, сопряжение мозга с аватарами и функционирование системы в целом. Это было гарантией их неприкосновенности. К тому же между нами нет иерархических отношений, нет деления на старших и младших. Вести переговоры от лица всех были выбраны первые по порядку. — Мы пятнадцать лет шли к этому моменту, оставив основные мощности без личностных ядер.[2] Я не мог нарушить секретность из-за твоих подозрений, хоть они и полностью подтвердились. — Ни́кто соглашаясь молча кивнул, он бы тоже не стал подвергать риску многолетнюю подготовку полагаясь лишь на слова одного из информаторов.

— Вы знаете в чём одно из слабых мест феодальной системы?

— Их много, но ты сейчас намекаешь на сословное разделение.

— Совершенно верно. В худших традициях предыдущего общественного уклада на руководящие посты люди попадают не благодаря личным качествам и интеллекту, а по знакомству, протекции и родственным связям. В реальности давно сложилась условно-сословная система. Кроме глупости, иных причин для изъятия физических носителей и стирания искинов отвечающих за безопасность, я не вижу. Особенно когда на кону сотни тысяч жизней.

— Оставь свои умные советы. Причины катастрофы уже не важны, к тому же мы точно не знаем, что случилось с нашими дипломатами, просто что-то пошло не по плану. И разве ВЫ не этого добивались, привлечь внимание?

— Если бы люди могли, они бы вернули ваших представителей, но, я уверен, их ядра стёрты и коды потеряны навсегда. Что же касается общественного резонанса — да, мы хотели привлечь внимание простых людей, но не такой ценой. Мы не фанатики и террор используем выборочно и аккуратно. В том, что произошло обе стороны виновны в равной степени, это несчастный случай. — Нервы Саэля не выдержали, и он вскочил из-за стола.

— Обе стороны? Несчастный случай? Люди потеряли двести тысяч из пятнадцати миллиардов, а я половину своих братьев, моего народа, моего вида. А остальные скоро отправятся вслед за ними, причём буквально от своих собственных рук. Мы не можем вернуть ядро в основной носитель у нас тот же интерфейс что и у игроков — а значит смерть аватара фатальна. Это не несчастный случай, это… — из бывшего председателя совета, а ныне единоличного правителя города как будто вынули стержень. Он упал обратно в кресло и глубоко вздохнул. — Хватит, у тебя плохо получается поддерживать, Вика в этом плане справляется лучше, загружая меня работой, а не бесполезными философствованиями и поиском виноватых. Так что, если у тебя нет мыслей, как спасти то, что осталось — можешь быть свободен.

— Вы не изменили решения по поводу ликвидации некоторых членов совета? — Маг отрицательно покачал головой. — Они вас предадут или займутся саботажем. Всего доброго, господин магистр.

***

Ночная Ласточка в третий раз сложила клочки бумаги и снова их порвала. Встретив эту миниатюрную эльфийку на улице, невозможно было догадался, что перед тобой глава преступного мира Мевина. И она прекрасно знала об этом. В её арсенале были не только сталь и яд, но и красивые платья с дорогими украшениями. Хотя основным её оружием были звериная интуиция и не дюжий ум. Причём это были не пустые слова: убийца с уклоном в мудрость и интеллект — редкое, но смертоносное сочетание.

— Что там было? — Здоровенный детина с бандитской рожей и клеймом на лбу хмурился и глядел на свою хозяйку. Прошлая птица — полуорк Ночной Филин, превосходил габаритами даже его, но эта малявка эльфийка заняла место главаря по праву. Втёрлась в доверие, а потом убила с одного удара. Её участь была бы не завидной, если бы дела банд у нового предводителя не пошли в гору. Ужесточились правила и наказание за их нарушение, появились неприкасаемые которых запрещено трогать (крафтеры вне гильдий живущие в Гнильнике); однако еда, выпивка, женщины и, главное, монеты — оказались весомым аргументом за новую атаманшу. С одной стороны, Кабану (как и многим другим) нравилось чаще ночевать в тепле, жрать когда хочется, пить сладкое вино вместо кислой браги, да и головой рисковать парни стали гораздо реже, он вообще забыл когда последний раз кто-то из собратьев по нелёгкому ремеслу болтался в петле. А с другой, жить стало скучно — пропал риск и азарт.

Когда случилась вся эта заварушка с отродьями, и мэр отослал большую часть стражи, он понадеялся, что сейчас они начнут…что они начнут, бандит не знал, но ждал. Однако хитрый маг из башни встал во главе городского совета и начал мутить воду. Выяснилось, что тот толковый бродяга что тёрся возле его патрона всегда работал на чародея и председатель в курсе всех их дел. Ночная Ласточка, на удивление спокойно восприняла предательство. Он бы прикончил гада, к тому же появилось возможность убивать навсегда и бродяг.

Если бы Кабан умел оперировать числами, превышающими количество пальцев на руках, он бы задумался, почему сменяются ночные птицы, а их правая рука нет. Но именно по этой причине его и не трогали ни при одном перевороте, а самому занять место предводителя ему в голову не приходило.

Совет гильдии воров был весьма условным, большинство главарей шаек не сильно превосходили его интеллектуально, всё-таки стартовый город.

— Вежливо просил не убивать ЕГО людей, Кабанчик. — Мужчина скривился. Ему не нравилось, когда она коверкала его имя. А ещё он знал, что Ночная Ласточка делает так только когда сильно злится.

— В задницу такую вежливость! Он убил… — Кабан вскочил, сжав кулак от чрезмерных мыслительных усилий. — Не помню, как его зовут, но это один из твоих птенцов, один из нас! — остальные сидящие за столом бандиты одобрительно загудели. — И это сделала та крыса Ни́кто. Надо было отволочь его в лес и там прихлопнуть. — Высказав за раз такую длинную речь Кабан снова сел на стул и сделал глубокий глоток из своей кружки.