Младший вовсе был дурак - Илья Одинец

Смело шагнув к унитазу, я развязал тесёмки штанов и улыбнулся. Кажется, всё не так уж и плохо. Однако к раковине подступил с тайной опаской. Включил воду, тщательно вымыл руки и посмотрел в сторону ванной. Когда я мылся в последний раз? Дома, утром, перед тем, как идти в институт. После лекций отправился в магазин за Ленкой, точнее, за её клоном, а потом к ней домой. Оттуда прямиком к гадалке, которая перенесла меня в тридесятое королевство. Там я не мысля, если не считать барахтанья в местном озере и утреннего умывания в тазе с водой. Позже меня бросили в темницу, откуда я благополучно бежал, переместившись в Бюро, откуда прямым ходом попал в Ленорию. Купание в тамошнем болотце не сделало меня чище… а здесь…

Я отдёрнул занавеску и обомлел: на полочках стояло штук пятьдесят разных пузырьков, флаконов, баночек и колбочек, а в мыльнице лежало самое настоящее мыло. Земляничное, судя по запаху. Именно оно окончательно развеяло мои страхи. Я заткнул слив пробкой, включил воду и отправился в комнату в поисках сменной одежды.

Первый же комод порадовал сотней рубашек самых разных размеров и расцветок, десятком пар штанов, тремя ящиками обуви и пятью полками нижнего белья и полотенец. Я взял большое махровое полотенце, рассудив, что с остальным легко могу разобраться утром, и, насвистывая, отправился в ванную.

И тогда я понял, почему меня поселили в тринадцатом номере.

В ванной сидел мертвец. Его синюшная кожа местами отсвечивала зеленью, локти и колени потрескались, обнажив гниющую плоть, между изъеденными червями губами виднелись гнилые зубы, вместо носа на лице красовалась впадина, под тусклыми бесцветными глазами залегли чёрные круги.

Я отступил к двери, выронив полотенце, а мертвец схватил мыло и стал намыливать мочалку.

— Чево испужался? — деловито поинтересовался он. — Али не понял, что не один в нумере проживаешь?

— Понял, — не спуская глаз с соседа по комнате, я наклонился за полотенцем. — А вы кто такой?

— Упырь, — ответил мертвяк. — Обнакнавенный.

— А чего в ванной делаете?

— Знамо чего — моюсь. Чево глупые вопросы задаёшь?

И мертвец стал тереть губкой безволосую грудь.

— Не буду вам мешать, — буркнул я.

— Эй, полотенце оставь! Чем я, по-твоему, обтираться буду?

Я положил полотенце на край раковины и ушёл в комнату. Чёрт. Помыться снова не удалось. И поспать. Упыри, насколько я знаю, питаются кровью… Тут уж не до сна.

За спиной раздалось босое шлёпанье.

— Мыться будешь? Я тебе воду включил.

— Спасибо.

Я посторонился, пропуская мертвяка, вокруг бёдер которого было обмотано полотенце, и отошёл к кровати.

— Выпить есть? — неожиданно спросил упырь.

— Нет, — я непроизвольно схватился за шею.

— Вот ведь люди! Нет бы водочки принесли, али борменталя какого, так нет же, приходют с пустыми руками, таращатся, за шею хватаются. Да ты не ссы. Не ссы. Не трону.

Мертвяк сел на кровать и принялся ковырять в ухе костлявым пальцем.

— Коли не принёс ничего, так и быть, из личных запасов достану. Заради встречи. Пожертвую, так сказать, собственным здоровьем. К Бельвелле подойди, там у неё в пупке пимпочка, тыкни в неё, дверца и откроется.

— К какой Бельвелле?

— Вон та белокурая красотка на картине.

В пупке белокурой красотки действительно имелась «пимпочка». Я нажал на неё, и картина вместе с куском стены отъехала в сторону, обнажив потайной сейф. В сейфе стоял большой хрустальный графин с тёмно-красным содержимым, початая бутылка водки и две рюмки. Я извлёк запасы упыря на свет и поставил всё на письменный стол.

— Двигай ближе и разливай, — приказал мертвяк. — Сначала водку. По нарастающей пойдём.

Я подвинул стол к кровати и взял для себя стул. Пить с упырём… это нечто. Но делать нечего, не обижать же мертвяка. Я налил себе немного водки, а соседу по комнате целую рюмку. Может, напьётся и оставит меня в покое?

— За встречу. — Упырь выдохнул и заглотнул спиртное. — Хорошо. Только закуски нет. Ты как, сдюжишь?

Я залпом выпил огненную воду и кивнул. Наливать себе много я не собирался.

— Тогда давай по второй.

— Почему вы здесь живёте? — поинтересовался я, наливая упырю вторую рюмку.

— На службе я. В Бюро. Вот, попросился зимой в нумере спать, а то на кладбище холодно. Все думают, упырь холода не боится, а я боюсь. Нам, мертвякам, в гробах спать положено, а гроб холодный, деревянный, не греет. А тут тепло. Я обычно в ванной сплю. Она долго тепло держит и по форме гроб напоминает, тем и обхожусь. И мне тепло, и начальству пользительно.

Упырь, не дожидаясь меня, выпил водку и стукнул рюмкой по столу.

— Третью давай, да сам не отставай.

— И кем вы работаете? — спросил я и наполнил упырю третью рюмку.

— Детектором. Засланцев проверяю. Тем и живу.

— В смысле?

— Ну, коли засланец, так кровь из него выпью. Обнакнавенного засланца месяца на два хватает, кто похудее, вроде тебя, недель на пять. Да не боись, ты проверку прошёл.

— То есть, я не засланец?

— Засланец, но не злой. Выпьем.

За это действительно стоило выпить. Мы чокнулись. Водка показалась мне горьковатой, но в общем-целом приятной. Она согрела внутренности и упорядочила мысли в голове, положив в дальний ящик памяти всё второстепенное.

— Как вы так быстро меня вычислили?

— А чего тута вычислять? Водка моя тебя не отравила, Бельвелла не тронула, да и Чих не позарился.

Я оглянулся. Красотка-Бельвелла хищно оскалилась с картины, показав острые, словно иглы, зубы, и по моей спине промаршировал строй мурашек. Нажал бы я на «пимпочку», остался бы без пальца. Упырь, почуяв кровь, тут же бросился бы на меня, и высосал…

— Кто такой Чих?

— Полтергейст местный. Хороший мужик. Только больной. На всю голову. Он засланцев за версту чует, а тебя не тронул, несмотря на то, что ты ему чуть глаз не выколол. А так голову бы свернул. Ему это за раз плюнуть.

Стой мурашек пополнился парой дивизий, и я налил себе ещё водки.

— Не спеши, — осадил меня упырь. — Говорил же: по нарастающей пойдём.

Он взял кувшин и плеснул себе красную жидкость.

— Тебе не наливаю, ибо водку с кровью только дегенераты смешивают, от водки в крови все витамины портятся.

— Это кровь? — я поморщился. — Надеюсь, не человеческая?

— Человеческая, — кивнул мертвяк. — От прошлого засланца осталась. Да ты не бойся, не тухлая, я на неё заклинание свежести наложил, так что ещё тёплая. М-м-м! Давай, за здоровьице.

Аппетит пропал, впрочем, как и желание что-либо пить. Я сделал вид, будто пригубил водку, и поставил рюмку на стол.