Греческая смоковница (Ягода созрела) - Памела Васп

— В четыреста семнадцатом, — сказал служащий, сверившись в регистрационной книге.

— Спасибо, дорогой, спасибо, — через плечо бросила дама, спеша к лифту.

Патриция проводила ее долгим взглядом: пусть толстяк хоть как-то утешится, а то говорят, что длительная бесплодная эрекция вредна организму.

— Сдачи не надо, — сказала она портье. — До свиданья.

Он проследил долгим любующимся взглядом, как она прошла, покачивая восхитительным станом, к выходу.

— Я не заказывал три бутылки шампанского! — возмущенно орал толстяк на горничную, в который раз проклиная в душе эту смазливую вертихвостку и собственную дурость.

— Но была дама, — терпеливо объясняла горничная, — дама сказала…

— Пусть она и платит! — ворчливо заявил толстяк. — Уберите!

В этот момент в номер влетела увядающая любвеобильная красавица. Она мигом оценила обстановку.

— Нет, нет, шампанское нам понадобится! — воскликнула она. — Оставьте его здесь, моя дорогая, а сами идите. Идите! — Она чуть не силком вытолкнула горничную и хищно повернулась к толстяку.

Он попятился к кровати.

— Так значит это вы и есть — мистер Мюллер, — довольно сказала дама.

Он недоуменно смотрел на нее, с реакцией у него действительно оказалось туговато.

Она толкнула его на кровать. Он упал, она как тигрица набросилась на него. Рубашку после Патриции он не успел застегнуть.

— Я так ждала этой встречи! — с вожделением воскликнула дама, обдав его крепким ароматом духов.

Она уверенно запустила руку ему в штаны, он судорожно вздохнул и мысленно махнул рукой: будь что будет, но хоть с кем-то он сегодня переспит!

У дороги, прислонившись к дереву, сидел молодой небритый парень с черными, давно немытыми волосами и в потрепанной одежде. Патриция сразу узнала его — тот самый, что соблазнял ее провести ночь втроем в палатке у моря. Рядом с ним лежала гитара в сером тряпочном чехле.

Он безуспешно голосовал — автомобили равнодушно проносились мимо.

«Видно, он давно так сидит. Но, наверно, никуда и не торопится», — решила Патриция.

— Привет! — весело сказала она.

— Привет, принцесса, — столь же весело откликнулся он, то же сразу вспомнив ее.

— Как дела? — поинтересовалась она, ставя сумку рядом с ним.

— Неплохо, — ответил. — Рад снова тебя видеть!

— А где ж твоя любовь? — Она присела рядом с ним на корточки.

— Которая любовь?

— Твоя мышка, — напомнила Патриция.

— Мышка? Она нашла себе большого мыша, с Ролс-ройсом. — Он протянул ей пачку сигарет.

— Ты не грустишь?

— Ну что ты! Грусть — это мгновение. Была — и нету. Мы не жалуемся. — Он зажег огонек и она прикурила. — А как ты? Встретила героя своей жизни? Или жизнь оказалась скучной?

— Встретила, — ответила Патриция.

— А почему же ты не с ним? — удивился черноволосый.

— Он вредный.

— Но ты же любишь вредных.

— Да, люблю, — согласилась Патриция.

— Чего же ты ждешь тогда? — поразился парень. — Иди, ищи его. И будь с ним счастлива.

— Ты знаешь, в этом есть смысл, — сказала она и встала. — Давай всем такие советы и никогда не останешься без работы.

— Да что ты — пользуйся на здоровье!

Патриция заметила, что он продолжает держать палец, голосуя.

— Сейчас я тебе покажу, как я работаю, — хвастливо заявила она.

Она подошла к обочине, распахнула куртку и, выпятив грудь под полупрозрачной блузкой, вытянула руку, весело присвистнув.

Тотчас же остановилась симпатичная белая машина.

— Чао! — весело крикнула Патриция парню, садясь в машину.

— Чао! — Он столь же весело развел руками: что поделаешь — се ля ви.

Глава девятая

Патриция вздохнула, словно навечно расставаясь с прошлым, нажала на кнопку звонка и услышала, как за дверью задребезжал колокольчик.

Дверь открыл добродушный симпатичный короткостриженый парень со спортивной фигурой в застиранной оранжевой футболке и заштопанных на коленях джинсах.

«Друг Тома», — догадалась Патриция и уверенно шагнула в квартиру.

— Привет, — сказала она ему, очаровательно улыбнувшись. — Зови меня просто Пат.

Патриция прошла мимо него по коридору, словно он любезно пригласил войти.

Он ошарашенно посмотрел ей в спину. Она сняла сумку и поставила у стены, вынула из нее две бутылки вина. В руке она держала белую розу.

— Не обращай на меня внимания, занимайся своими делами, — сказала Патриция, оглядываясь в коридоре.

— Да, — сказал парень. — Я вижу ты знаешь, что означает «чувствовать себя как дома». Я не возражаю. Но может быть ты просветишь меня чуть-чуть?

— Я ж тебе сказала: меня зовут Пат, — удивилась она его непониманию. — Полное имя — Патриция. А теперь скажи: где сейчас находится Том?

— Вы что с ним друзья? Вы знакомы? — Парень понял, что бесцеремонная посетительница пришла не по его душу и вздохнул облегченно.

— Я его невеста, — заявила Патриция. — Так что естественно мы с ним знакомы.

— Ты его невеста? — поразился хозяин квартиры. — Его комната там в конце коридора, но он сейчас занят. — Он ухмыльнулся чему-то.

— Ничего, я привыкла к этому.

Патриция открыла указанную дверь и с некоторым трепетом вошла в комнату Тома.

«Уютная комната», — решила она оглядевшись.

Комната была просторная, стены покрывали огромные цветастые рекламные плакаты, явно выбранные за эстетическое исполнение, а не из любви к рекламируемым изделиям. Слабый свет ночника пробивался из-за широкой, створчатой ширмы, едва позволяя видеть остальные предметы обстановки. Из-за ширмы доносились сладострастные вздохи.

Патриция, выставив перед собой розу, словно магический щит, уверенно прошла туда, уже догадываясь, какое зрелище ее там ожидало. Что ж, внутренне она была готова к такому повороту событий и сдаваться без боя не собиралась.

Том лежал нагой на кровати и ласкал обнаженную брюнетку. Заметив, что кто-то подошел, они оба вздрогнули и обернулись. Том не мог ничего разглядеть в неверном свете ночника и близоруко щурился.

Из-за ширмы вышла Патриция, держа в левой руке цветок и бутылку. Она встала и уперлась свободной рукой в бок.

— Продолжайте, — спокойно заявила Патриция, без какого либо стеснения разглядывая их.

От ее взгляда девушке стало крайне неловко и неуютно.

— Ты ее знаешь? — испуганно посмотрела на Тома брюнетка.

У нее были крупные черты лица и обвислая грудь. Патриция даже посочувствовала Тому.