Кай из рода красных драконов-2 - Кристиан Бэд

Вот Чомур поднял руки и свёл вместе ладони, вызывая колдовской огонь.

— А ну, — сказал он мне. — Протяни руку, мальчишка!

Я вытянул вперёд левую и поднял голову.

Маленькое красное солнце вспыхнуло между ладоней колдуна, и кожа на моих запястьях зачесалась.

Я помнил — колдовской огонь пробуждает магию. И огненные знаки, если они есть, должны были сейчас запылать на моих руках.

* Брать на понт — очень интересное происхождение у этого выражения. В XVIII веке в России была популярна карточная игра под названием ломбер. Слово «понт» применялось в этой игре для обозначения тузов красной козырной масти. «Взял на понт» говорили про игрока, когда он доставал из колоды козырной туз и побеждал. Ломбер позабыли уже во времена Пушкина. Но выражение «брать на понт» проникло в воровской жаргон. Во времена СССР его стали использовать в карточных играх, но уже в значении «обмануть».

Не очень похоже, но чуть-чуть)

Глава 16

Ихор

Секунды капали, запястья чесались, но ничего не происходило.

Колдун Чомур ещё раз внимательно оглядел меня, потом уставился на толстяка Шонка.

— Тупое животное, — буркнул он. — Решил, что если мальчишка перематывает руки грязными тряпками — то обязательно воин?

Шонк бросил на меня такой взгляд, что теперь и спина зачесалась от нехороших предчувствий. А колдун плюнул на землю и пошёл к своим.

Я опустил пониже глаза, прикусил улыбку. Ихор помог. Редкий камень из крови гор, так назвал его старый караванщик Сакал.

Он сразу сказал, что полосками кожи воинские знаки не скроешь. Колдуны будут испытывать всех подозрительных мальчишек.

Даже такие неумелые шпионы, как мы, представляли пока слишком большую опасность в ставке терия Вердена. Это когда ещё прибудут сюда трусливые мастера чёрного слова, чтобы подчинить неофитов и выбить из их голов память о прошлом мире?

Сакал говорил, что терий Верден — тот ещё параноик. А значит, слуги его волей-неволей будут приглядываться и придираться к мальчишкам.

Мол, этот мир — мир не только магии, но и магического мышления.

А новый закон, что принесли в долину Эрлу вайгальцы, ещё схвачен на живую нитку чужих здешним горам слов. Он может рассыпаться и от сказанного мальчишкой.

«Вам не разрешат даже слов о свободе, — сказал караванщик. — А за чужие воинские знаки — убьют сразу. И дело не только в том, что ты — воин, присягнувший другим богам, а в том, как влияют на мир колдунов враждебные им слова и знаки».

Я не очень понял витиеватые иносказания Сакала про то, как влияют на мир слова, сообразил только, что «замполиты», эти самые «колдуны чёрного слова», очень пугливы.

Это не воинский орден. Они не решились ехать следом за войском в обозе, ведь у терия Вердена не было уверенности в быстрой победе.

Значит, пройдёт ещё какое-то время, пока покажется первый караван из города колдунов. Он, возможно, уже в пути, и нужно действовать быстро. Кто знает, что это за магия «чёрных слов»?

Сакал не знал, когда колдуны чёрного слова прибудут в ставку.

В долине Эрлу и сейчас было неспокойно. Терий Верден не получил настоящей победы. Часть войска правителя Юри скрылась за перевалом. И что если старший сын правителя, Эрген, накопит сил и вернётся?

Старый караванщик смотрел на меня с надеждой. Ему не нравилось, что колдуны сломали привычный торговый путь. Он был мудр, и ничего хорошего он от смены власти не ждал. И, похоже, не он один.

Ихор — что он дал нам с Буркой — был не его личным, но совместным владением многих его товарищей. Значит, и другим караванщикам новый миропорядок тоже был поперёк горла.

Этот странный камень, похожий на известняковый натёк, блокировал колдовство на несколько метров вокруг того, у кого он был спрятан на теле.

Я пока сунул ихор в кожаный мешочек вместе с заячьей лапкой и повесил на шею, как оберег. Так мне казалось надёжней.

Одежду могли отнять. Да и обереги не факт, что оставят. И нужно будет где-то прятать его потом. Иначе знаки выступят — руки так и чесались.

Наверное, скоро проступит и морда, которую мне суждено носить. И было интересно — барс это, дракон или медведь?

Род барса усыновил меня, дракон — знак Камая, а медведь… Наверное, это всё-таки метка моего родного мира.

Вот только почему медведь и барс — их призрачные образы — больше не показываются мне? С тех пор, как я обрёл меч Камая, я не видел ни медведя, ни барса.

Значит, дракон? Он взял верх, и призраки других родов больше не оберегают меня?

Обиженный Шонк, позыркав на меня грозно, начал разглядывать других мальчишек и громко ругать.

— Никчёмная грязь! — орал он. — Отбросы своих родов! Зачем вы сюда припёрлись! Убирайтесь, пока не поздно! Прочь! Можете сразу идти в пасть дракону! Сейчас он всех вас сожрёт!

Дракон лежал на солнышке и совсем не собирался никого жрать. Это Бурка всё косился на него и облизывался.

Интересно, а может дикий волк в одиночку завалить дракона? Зубки у него очень серьёзные, и он, наверное, знает, где у этого огромного зверя уязвимые места. Валит же волк быка?

Мальчишки уже притерпелись к соседству дракона. Орущий Шонк бесил их, и они слушали насупившись. Многим чесалось ответить, но, похоже, родители запретили сыновьям возвращаться домой ни с чем.

Волчьи всадники не обращали на нас внимания. Закончив возиться со своими зверями, они повели их в город. А вот их командир, Наяд, вскоре вернулся. И не один — с седым, но моложавым на вид воином.

Когда они подошли поближе, я отметил, что у седого не только юношеское