Трагикомедия бродяги любви - Людмила Вячеславовна Федорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Джованни, а я уже тебя жду. Я приказала служанке накрыть нам ужин на двоих, быть может, ты захочешь поужинать со мной и немного пообщаться? – с неповторимым очарованием юности, женственности манер и игривого озорства произнесла Генриетта.
Джовано очень удивился этому жесту леди, что она, не боясь ничьего осуждения из своих родных, сейчас так смело приглашает куртизана в дом и спросил:
– А, что, Генриетта, разве кроме нас и одной горничной в доме никого больше нет?
– Нет, я живу одна со слугами. А кого бы ты хотел увидеть? – с обаятельной улыбкой ответила юная леди и мило засмеялась.
– Генриетта, милая моя, я могу точно сказать, кого я не хотел бы увидеть сейчас. Это, если ты уже замужняя дама, твоего ревнивого супруга, или, если ты ещё незамужняя девушка, твоих строгих маменьку и папеньку… – ответил Джовано, посмотрел на её обаятельное личико со вздернутым носиком и… тоже улыбнулся и засмеялся своей остроте! Искренне!..
Джовано не помнил, когда он смеялся в последний раз искренно, а не на показ…
– Так получилось, что ни родителей, ни мужа у меня нет, я осталась одна наследницей этого имения и большого состояния своих родителей, я у них единственный ребёнок была, так что нам не придётся скрываться от кого-то. Так что скажешь насчёт ужина теперь? – объяснила приветливо Генриетта.
– Ой, Генриетта, скажу без лукавства, что это очень неожиданный и приятный жест с твоей стороны, видно, что ты не только красивая леди, но и обходительная гостеприимная хозяйка своего имения. И я, хоть сейчас у меня в жизни пока с финансами всё относительно наладилось, сегодня я так торопился, что, и ,правда не успел поужинать, поэтому я с радостью приму этот ваш милый непривычный мне жест внимательности, тем более с такой интересной собеседницей, ты умеешь приятно удивлять, твоему будущему мужу очень сильно повезёт! – с теплотой во взгляде больших табачных глаз промолвил молодой человек и сел за стол, аккуратно приступив к ужину…
Когда оба новых знакомых покушали, Джовано с искренним и явным интересом начал разговор:
–… Генриетта, а что с родителями случилось, что ты в двадцать лет уже потеряла их? Болели чем-то?
– Нет, просто уже возраст преклонный, всё-таки они родили меня поздно, ушли в жизнь вечную два года назад, чуть-чуть не дожив до восьмидесятилетия, успели дать мне и хорошее домашнее образование, и собрать шикарное приданое помимо наследства, а замуж выдать не успели… – пояснила Генриетта.
– Сочувствую тебе!.. – вдруг неожиданно для самой Генриетты искренно прошептал, взяв её заботливо за изящную ручку – Я не представляю, как тебе было в первое время тяжело: всё благополучное детство жить рядом с любимыми родителями, и так рано их потерять! А почему так поздно родили? И почему не вышла замуж скорей? Я потерял…, ну точнее, не видел родителей с одиннадцати лет, и, хотя я мужчина, всё-таки выкарабкался тогда из нищеты в люди, не пропал, стал самостоятельным человеком, но всё равно! Это ж самое страшное для человека, как мне кажется, одиночество! Не зря же говорят: « мой дом – моя крепость» и «самый надёжный тыл в жизни человека – его семья, нет ценности выше»! Я иногда, когда остаюсь у себя в съёмной квартире один, меня ж от тоски лихорадит, я бы врагу не пожелал быть одиноким!
– Джованни, а меня искре удивляет иногда твоё поведение и слова. Ты сочувствуешь мне, что я одинока. Да, мне иногда бывает одиноко, у нас была дружная и любящая семья с милыми традициями, но я не боюсь, того что по естественной причине временно живу одна, я не хочу скорей выскакивать замуж только чтобы быть с мужем. Я хочу создать настоящую семью по любви, с достойным человеком, по взаимной любви в браке, то есть быть замужем, причём по любви, а не просто с мужем. Я выйду замуж только по любви, а пока рядом не было никого достойного. Старый граф Коломбо, друг моих родителей, пытался ухаживать за мной, но он слишком пожилой и высокомерный, молодые люди в свете слишком недалёкие необразованные скучные. И ещё меня удивляет твоя реакция на такой простой жест внимание, как просто приглашение на ужин. Ты так удивился, будто бы я какой-то подвиг совершила! А ещё меня сильно удивила твоя фраза, что ты с одиннадцати лет не видел родителей! Это ж вверх жестокости – бросить ребёнка в таком нежном возрасте! А как же и на что ты жил?! И ранняя самостоятельность и заставила тебя заняться куртизанством просто ради заработка? – ответила нежным голосом Генриетта, желая своей честностью и простотой в общении вызвать у Джованни доверие, чтобы тот захотел общаться доверительнее…
– Ну…, – смущённо протянул Джовано, понимая, что он неосторожно случайно проговорился, и сейчас надо как-то исправлять ситуацию, пояснять свои слова, – Понимаешь, Генриетта, я вырос в бедной неблагополучной семье, мать – куртизанка, отец – старый пьяница, детей в семье шестеро мал, мала меньше, и мне не повезло быть старшим и единственным рождённым в браке. Всех моих сводных братьев и сестричек мать родила от своих любовников, которые платили ей на малышей. Это было бы неплохо, если бы эти деньги не пропивал отец, Джузеппе, как вспомню его пьяным, так не могу, в желудке кисло, никогда поэтому ни глотка алкоголя не выпил. В, общем, и так тяжело семье было, а меня-то вообще не на что было содержать. Ну, они меня немного дома подержали прислугой, согнали на мне злость просто, а потом, в одиннадцать лет отдали на воспитанию меценату аббату Гоцци и исчезли из моей жизни. К сожалению, у аббата я получал образование и жил только до четырнадцати лет, потом он просто выгнал меня на погибель. А дальше я уже выкручивался, и в театре скрипачом работал, и книги писал, я в совершенстве знаю французский, греческий и английский языки, делал переводы Мольера, Гомера, сам сочинял, писал по медицине книги. Я медициной увлекаюсь серьёзно, поэтому у меня вызвала интерес история твоих родителей, как у них так поздно дочь всё-таки родилась. Но у меня не было никого образования, ни денег на учёбу, вот и пришлось с шестнадцати лет работать в борделе куртизаном. А ты думаешь, от хорошей жизни попадают на панель? А насчёт того, что я так приятно удивился приглашению на ужин, я признаюсь, что твоё отношение ко мне меня немножко удивляет: я ещё ничего не
