Башни земли Ад - Владимир Свержин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это ложь! Тамерлан — мудрый и добрый старый человек. Ничего в мире он не желает более, чем справедливости и покоя для своего народа. Разве пример императора Мануила, которому он оставил и жизнь, и свободу, и власть, — не лучшее подтверждение моих слов?
— Несомненно, лучшее. Но позвольте мне кое-что пояснить. Совсем недавно в Адриатическом море Тамерлан захватил венецианскую эскадру. Это было сделано при помощи ромейских кораблей. Венецианских капитанов пригласили на императорскую каракку под предлогом участия в празднестве, а затем пошли на абордаж. Конечно же, Мануилу это не понравилось. Но он был вынужден промолчать. А сегодня…
— Сегодня? — переспросила Анна.
— Да-да, именно сегодня. Ваш мудрый старец взял Смирну. Я не буду говорить о минаретах из отрубленных голов, так, вероятно, у Великого амира проявляется тяга к прекрасному. Я расскажу о рыцарях, которые сдались на милость императора Мануила. Он неосторожно дал слово сохранить им жизнь. Но Железный Хромец такого слова не давал. Не прошло и часа, как у каждого из рыцарей на голове очутился кожаный мешок с коброй внутри. Такая вот неприятность. Никто этих рыцарей не убивал. Их всех укусили кобры.
— Это ложь и клевета, — упрямо повторила принцесса. — Никто не может знать о том, что происходит за тысячу лье от него.
— Все случилось именно так, как я говорю. Очень скоро до вас дойдет эта весть.
— Я не желаю больше вас слушать. — Анна поджала губы. — И я желаю, чтобы этот юноша рисовал мой портрет.
Анна Венгерская развернулась, недвусмысленно давая понять, что аудиенция окончена, и направилась к замку.
— Кристоф, — задумчиво глядя вслед удаляющейся принцессе, начал Лис, — из данной вводной есть два вывода. Первый: тебя надо учить рукопашному бою не менее, чем обращению с мечом. Это позорище, так долго и нудно разбираться с какими-то стражниками. Тем более, — он еще раз оценивающим взглядом окинул могучую фигуру де Буасьера, — дарования вполне заметны. Я бы даже сказал, рельефны. И еще о дарованиях. Имеется авторитетное мнение, что твой художественный талант может дорого обойтись Европе.
Мессир Вальдар, ты как думаешь? Анна потопала ябедничать герцогу, шо какие-то хулиганы на улице пытаются отобрать у нее новую погремушку?
— Вероятно, ты прав.
— Я прав невероятно. Но, как мы видим, Кристоф, мальчик мой, день движется к полудню. Твоя бабушка, часом, еще не проснулась?
— Воскресенье, — пробасил юноша. — Сегодня она не спит.
— А-а, у старушки бессонница.
— Нам уже следует ехать. — Оруженосец не тронулся с места, продолжая пристально глядеть в спину Анне Венгерской.
— Але! Деревянные подошвы твоих башмаков дали корни?
— Я создам лучшей портрет из всех, когда-либо нарисованных человеком, — не обращая внимания на Сергея, проговорил юноша. — Она достойна самого лучшего.
— Капитан, ты слышал? Этот увалень, похоже, влюбился.
— Его можно понять. Девушка и впрямь редкой красоты.
— О господи, Вальдар! Скажи мне, что я ослышался. Утешь меня. Ты сам-то не того? А то число контуженных карими глазками и алыми губками стремительно растет.
— Не того, Лис. Сейчас она — объект разработки. — Камдил потянул оруженосца за рукав камизы. — Эй, парень! Очнись. Она уже скрылась за поворотом.
— Да, но вы же видели эти уста, этот взгляд…
— Уста и взгляд она унесла с собой. Кристоф, отправляемся к твоей бабушке! Пока не выяснилось, что проезд за ворота Дижона нам запрещен.
— Но, господин рыцарь, — обратился Кристоф, — я смогу ее нарисовать. Даже если на это уйдет половина моей жизни.
— Мой юный друг! Уж и не знаю, огорчит ли тебя эта новость, но у нас нет возможности оставаться в Дижоне в течение половины твоей жизни. Более того, у нас даже лишнего дня нет. Сегодня мы встречаемся с твоей пожилой родственницей, а завтра на рассвете намерены отправиться в Италию.
— Если, конечно, герцог не воспылает к нам внезапной привязанностью. Буквально, прикованностью.
Стража на воротах скрестила алебарды:
— Не велено выпускать.
— Что не велено? — не замедлила возмутиться «высокопоставленная» физиономия. — Тебе рождаться было не велено, а ты еще тут палками размахиваешь!
— Я — посланник его святейшего величества, пресвитера Иоанна, — гневно напомнил Камдил. — Никто не имеет права удерживать меня или кого-либо из членов посольства.
Сержант, командовавший стражей в воротах, недобро посмотрел на Лиса и стал оправдываться:
— Ваша милость, я же человек маленький. Мне приказано не выпускать вот этого парня и, стало быть, вас. Герцогу — ему-то видней, что да как. А я только…
Он хотел развить мысль, но в этот миг из-за спины Камдила к стражникам шагом подъехал Кристоф де Буасьер, со вздохом ухватил алебарды чуть ниже топорков и дал шпоры коню.
— А ну, стой! — заорал сержант, глядя, как могучий конь галопом уносит оруженосца из-под арки ворот, как тянутся за ним, скользя на подошвах, стражники, пытающиеся вернуть свое оружие.
— Мост поднимай! Не выпускать!
Это была тщетная предосторожность. Конь юного де Буасьера уже перелетел через мост, после чего сын герцогского лесничего резко повернул, и стражники, подчиняясь неведомому им еще закону инерции, полетели в ров. Сержант оглянулся и завопил какому-то ретивому лучнику:
— Не стрелять! Руки обрублю! Живьем брать!
— Лови! Лови! — заорал Лис, пуская коня с места в карьер.
Через секунду высокое посольство пресвитера Иоанна мчало по дороге в сторону маячившего вдали леса.
— Сейчас они опомнятся и снарядят погоню, — констатировал Вальдар.
— Да ладно! Шо нам их погоня? Вечером к закрытию ворот приедем, сделаешь протокольную рожу и заявишь протест герцогу против ущемлений и прочей экстерриториальности.
— Я-то заявлю. Но полагаю, об экстерриториальности Жан Бесстрашный еще понятия не имеет. А вот ущемление наверняка его палач делает безукоризненно.
— Не впервой, прорвемся. Возвращаться-то по-любому надо. В гостинице много чего полезного осталось.
Дорога скрылась в лесу. Всадники, горяча коней, влетели под густую сень деревьев, промчали ярдов пятьсот, пока не осознали, что Кристофа впереди нет.
— Что еще за новости? — Камдил натянул поводья. — Куда делся этот самобытный талант?
— Уже умотал куда-то. Не знаю, как ты, я никаких боковых тропинок не видел. Наш мальчик, конечно, полон вдохновения, как сало калориями, но кобыла у него — не Пегас, летать не может.
Словно подслушав эту тираду, из леса на дорогу неспешно выбрела буланая лошадь Кристофа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});