Бедовая невеста Кавказа (СИ) - Долгова Анна

Встаю. Оглядываю себя. Ну да. Мокрая. Но уже не совсем жертва. Так, может, и приручу животных.

- Тагир, как баран оказался в огороде? - ругается на сына Зарина.

- Я его выпустил. Хотел поиграть с ним, - смотрит мальчонка невинными глазами.

Ухожу в сторону дома, слыша, как Зарина продолжает гневаться. Тагира, конечно, поругать надо. Если он открыл загон, могло выбежать все стадо. Прилипшая к груди футболка подчеркивает мое нижнее белье, поэтому мне нужно переодеться. И как можно скорее.

Но скрип, заставший меня на пороге в дом, заставляет забыть обо всем.

- Аслан!

Бегу, что есть силы, к нему, стоящему в проеме калитки. Забываю о гордости и приличиях. Кидаюсь к нему на шею, прижимаюсь своей мокрой грудью. Утыкаюсь носом в шею и вдыхаю его запах. Чувствую его легкое прикосновение руки к моей спине.

Отстраняюсь, чтобы разглядеть его. На лбу новая ссадина. Без драки там не обошлось. Хочу его утешить, поэтому признаюсь в своих чувствах:

- Я тебя так ждала...

Я чуть ли не реву от его нахождения рядом.

- Собирайся, - своим басистым голосом командует Аслан, отпуская меня и проходя дальше. - Я отвезу тебя домой.

Земля уходит из-под ног...

- Как домой?..

Глава 40

Везу Катю домой. К ней домой.

Она накуксилась, сидит зажатой рядом со мной и смотрит в окно. То ли злится, то ли печалится, но со мной больше не разговаривает. Зажала ладони между коленками. Прижалась лбом к стеклу. Всю дорогу прислушиваюсь, не плачет ли. Этого я не выдержу.

Мне тяжело далось это решение. Но прекратить весь этот цирк стоит. Нельзя не отметить, что в бо́льшей степени меня сподвигнули родители. Кати и мои. Ее родители, обеспокоенные отсутствием дочери и звонков от нее, решили уточнить о ее состоянии у меня, пока я был в поездке. Естественно, я ни слова не сказал о разрушениях, о произошедшем нападении, о проживании Кати в доме моих родителей. Сославшись на работу и занятость, быстро отключился. Но их вопросы относительно нашего совместного проживания и будущего в целом выдали их беспокойство.

- А то как-то неприлично получается.., - посетовал отец Кати.

И я его понял. Хоть Катя и не должна соблюдать традиций Кавказа, и я от нее подобного не требую, но выражение «поматросил и бросил» в нашем случае принимает уже самые явные черты.

Говорить о моих родителях вообще не приходится. Они настолько уверены, что Катя самая настоящая моя невеста, что никак, кроме как «доченька», её не называют. С ними мне пришлось сегодня тяжелее всего. Велев Кате собираться, я объяснялся с отцом.

- Это как это? - спрашивает строго отец. - Жила-жила, а теперь ты ее выгоняешь?

- Пап, я честный мужчина. Я ее не трогал. Совесть моя чиста.

- И что теперь ей со справкой от женского врача бегать, доказывая, что совесть твоя чиста?

Отец негодует. Сестра смотрит с осуждением, но держится в стороне, не решаясь подойти ко мне.

Я же для себя все решил. Я расквитался с Дудаевыми. Получив сумму, перевел ее на счет отцу.

- А как же квартира в городе? - с какой-то грустью спрашивает отец.

- Оставьте Мурату. Вдруг когда-нибудь женится.

- Сынок, так нельзя, - шепчет мне в ухо мать, подойдя к нам. - Она так ждала тебя. Переживала. Плакала.

- Это нормально. Ты тоже плакала, - чуть резко, чем нужно отрезаю я и подхватываю чемодан Кати.

Слова матери все же вселяют в меня надежду, что ещё не все потеряно. Вот только Катя молчит. Смотрит в окно и молчит. Если она не даст мне никакого намека, я и близко больше к ней не подойду. Не хочу ее мучать. Рядом с ней я становлюсь неуправляемым. Я не смогу больше сдерживаться, видя ее в коротких шортиках у себя дома. Да и хватит гостить у меня просто так! И так чувствую себя последним прохиндеем. Или Казановой! Теперь только через ЗАГС! Но нужно понять, чего хочет Катя...

А Катя молчит. Мы скоро въедем в ее город. Но она молчит.

Гордость, черт ее дери! И её, и моя...

Ещё пятнадцать минут тишины и мы у дома Кати. Вся дорога прошла в молчании. В напряжении. Сейчас все решится. Раз и навсегда.

Катя решительно выходит из машины, не оставляя мне шансов. О моих намерениях она знает. А вот в отношении нее мне кажется, что это была просто игра. Развлечение на каникулах.

Чувствуя, что слегка в груди кольнуло, вытаскиваю ее чемодан и ставлю возле калитки. Катя стоит спиной ко мне, держится за ручку двери и не поворачивается. Но и не заходит.

Кажется, это конец. Быть может, я поступаю как последний козел, но так будет лучше. Для всех лучше. Для нее и для родителей с обеих сторон. А я уж как-нибудь переживу.

Реакции от Кати нет. Значит, все. Разворачиваюсь и ухожу к машине.

- И это все?! - вдруг слышу гневное за спиной.

Оборачиваюсь. Катя стоит, зажав кулаки. Во взгляде злость и огромная претензия. Почему-то меня это радует. Хоть что-то...

- Ты вот так вот меня сейчас здесь оставишь и уедешь?!

Катя кричит, отчего ее щеки стали пунцовыми. Черт. Она просто прекрасна в этот момент. Наверное, мы мазохисты, раз нам нравится мучать друг друга. Особенно со шлепками.

- А что мне нужно сделать? - аккуратно спрашиваю ее, хотя самому уже кричать хочется «Да скажи уже ты наконец!».

- Да после того, что случилось, ты просто обязан на мне жениться! - выпаливает Катя, а у меня дыхание перехватывает.

- А что случилось? - еле выдавливаю, но хочу довести задуманное до конца.

- Да... Да... Да меня сначала украли! А во время кражи треснули головой! - Катя кричит на всю улицу, в приказном тоне загибая пальцы на руке. - На меня покушались в твоем доме! Сначала твои блендеры, а потом конкуренты! Меня баран боднул! Да.. Да.. Да меня петух клюнул!

Все хватит! Пора прекращать эту истерику!

Подлетаю к ней одним шагом и обхватываю ладонями ее щеки.

- Молчи, женщина! - на этих словах просто впиваюсь в ее губы.

Катя цепляется своими руками за мои запястья. Обхватывает крепко, желая убрать руки от своего лица, но не делает этого. Стоим так некоторое время. Мне хочется поцеловать ее по-настоящему, углубляясь в нее. Но я понимаю, что это ее первый поцелуй, поэтому нужно быть аккуратнее. Нельзя ее пугать.

Хватка Кати ослабевает, поэтому я аккуратно раскрываю ее губы своим языком. Шаг за шагом и вот она уже открыта для поцелуя. Мягко смакую ее, пока не чувствую, что Катя начинает обмякать. Отцепляюсь от ее лица. Обнимаю. Крепко. Прижимаю к себе. Удерживаю ее за затылок и наконец-то проникаю языком.

А Катя...

А Катя отвечает. Сначала неумело, но потом все увереннее. Вот уже и её руки на моем затылке. Теребят мне волосы, отчего я готов продать всех и все, и за бесценок.

Не знаю, сколько мы так простояли. На виду у всех. Но нас это не интересовало совсем. Я настолько проникся происходящим, что не сразу понимаю, что Катя будто падать начинает. Держу ее ещё крепче. Наверное, ей тяжело дышать, но она не отпускает меня, притягивая рукой за шею. Это лучший наркотик...

Через некоторое время мы все же приостанавливаемся. Постепенно отлепляемся друг от друга, тяжело дыша. Отцепившись губами, не можем разъединиться совсем. Так и стоим, прижавшись друг к другу лбами. Открываю глаза. Глаза Кати закрыты.

Дыхание восстановить сложно. Но Катя будто постепенно приходит в себя и чуть приоткрывает глаза. Ее состояние на грани обморочного.

- Я не умею кричать о любви, - честно признаюсь ей. - Но если ты хочешь, могу попробовать.

- Нет. Не хочу, - Катя опять кладет одну руку мне на затылок. Делает паузу, но потом все же просит. - Просто прошепчи.

Тихо и шепотом. С придыханием и в мои губы. Отказать ей я не в силах.

Обхватываю ее затылок рукой, притягиваю к себе, зарываюсь в ее волосы и тихо шепчу на ухо:

- Люблю тебя, Кать. Очень.

Катя совсем обмякает, что мне даже страшно становится.

- Тебе плохо? - держу ее крепче и спрашиваю взволнованно.

Она будто в тумане. Глаза чуть приоткрыты, залиты поволокой.