Семь верст до небес - Юлия Туманова

— Извините, пожалуйста, мы уже все поняли! — проговорила Алена, открыв дверь.

На пороге стояли неизвестные плечистые парни. Среди жильцов своего дома она таких никогда не встречала.

— Мам, закрывай дверь быстрее! — пискнула за спиной Ташка. — Это же бандиты натуральные!

Парни на бандитов не отреагировали, но один всунул огромную лапищу в дверной проем, и теперь при всем желании закрыть дверь стало невозможно.

— Надо поговорить, — заявил между тем второй.

— О чем?! Вы кто? Мы больше шуметь не будем!

— Конечно, не будете, — улыбнулись оба сразу, и от этих улыбок Алене сделалось нехорошо.

Незваные гости впихнули ее в квартиру и вошли следом. В коридоре моментально стало тесно.

Алена таращилась на них и ровным счетом ничего не соображала.

Это милиция?

Или, на самом деле, их пришли грабить?

Но тогда надо звать на помощь, орать во весь голос. Она набрала воздуха в грудь, открыла рот и… ничего не случилось. Из горла вырвалось какое-то шипение, словно там вода в чайнике выкипала. Черт подери, они же весь вечер распевали русские народные песни!

Может, просто сделать вид, что ничего особенного не происходит? Затаиться в уголке и переждать, пусть себе грабят, жалко, что ли?

Господи, да ведь Ташка здесь!

В считанные секунды Алена пришла в себя.

Орлиным взглядом она окинула прихожую и метнулась в сторону к обувной полке. Лешка почему-то предпочитал хранить там молоток. Она не знала, как смогла вспомнить об этом, и не поняла, что произошло в следующий момент.

Рука ощутила приятную тяжесть, Алену бросило вперед, что-то темное мелькнуло перед глазами, раздался громкий мат, запястье вдруг словно обожгло, но она успела вложить всю силу в бросок, и молоток не просто упал, а ударил кого-то…

Этот кто-то издал поросячий визг, подогнув ногу.

— Мама! Мамочка! — Ташка билась в углу, стуча в соседскую стену маленьким красным от натуги кулачком.

— Караул! Пожар! Спасите! Это невозможное что-то!

Алена услышала, будто со стороны, собственное звериное рычание, увидела, как пальцы снова сжали молоток, а потом перед глазами поплыла красная дымка.

Она не подпустит их к Ташке!!!

Хотите грабить — пожалуйста, а ребенка пугать она не позволит, ясно?!

— Уходим! Уходим, я сказал!

Две тени метнулись к двери, одна подвывала, другая материлась страшным шепотом. В подъезде раздался топот, и через минуту все стихло.

— Ташка? — прохрипела Алена. Куда она делась?

Дочь выскочила из кухни, утирая слезы.

— Я в милицию хотела звонить, и забыла как — ноль один или ноль три?

— Ноль два, — сказала Алена нормальным голосом, закрыла дверь на все замки и заплакала.

Почему-то Ташка сразу поняла, что пугаться этих слез не надо, а только прижалась к материнскому боку и сладко запыхтела.

— Все хорошо, — уверенно пробормотала Алена, гладя рыжие вихры.

— Ну, что? Шефу будем докладывать?

— Да ты охренел! Мало мне эта сука ногу отбила, еще шеф добавит!

— А чего делать?

— Е-мое! Че ты ко мне пристал, а? Говорил я тебе, пушку возьми, говорил? А ты! «Че светиться! Там одна баба с дитем, поговорим ласково, сразу расколются!» Баба, твою мать! Она мне чуть коленную чашечку не раздробила, падла рыжая!

— Да кто же знал, что она за молоток станет хвататься?

— Никто! Соображать надо было! А ты привык, что девки только от твоей морды в столбняк впадают, и делать ни хрена не надо, знай себе рожи страшные корчи! Горилла, бля!

— Хватит орать-то! Думать надо.

— Че думать? Щас приду в себя, и пойдем. Объясню этой дуре популярно, что к чему.

— Да ты че! Она небось на уши всю ментуру подняла, странно, что еще никто не приехал.

Помолчали. Поскребли в затылках. Один все продолжал охать, держась за коленку. Другой раздраженно стучал пальцами по рулю.

— Ладно, давай до утра подождем, — решил старший. — И че?

— Конкретно с ней побазарим, а то еще подумает, что мы чисто грабить ее приходили, идиотку! Расскажем, что почем, она к муженьку и побежит. Другого выхода-то у нее не будет.

Ольга, скрестив по-турецки ноги, сидела у камина и листала альбом с фотографиями.

— Ой, смотри, какой ты тут толстый, Кир! А эту помнишь? Сколько нам тогда было? А это кто? Ба, Новый год в Кривозерье, какие мы все смешные! Глянь, Катька Лисова на тебя так и вешается! Ты не знаешь, она сейчас как, где?

Кирилл у нее за спиной пробурчал что-то невнятное.

— Ну, что ты насупился? — разозлилась Ольга. Весь день после Ромкиного звонка пошел насмарку, чтоб Ромке пусто было! Конечно, мы теперь люди деловые, круче не бывает, и плевать мы хотели, что к другу сестра приехала, с которой он, между прочим, несколько месяцев не виделся!

Надо встретиться, и все тут! Неотложные, блин, дела! В воскресенье!

А после встречи Кирилл приехал бледный, дерганый и теперь все время морщился, о чем-то сосредоточенно размышляя. И обед проглотил в один присест, даже не заметив, что Ольга слегка пересолила салат, а жаркое и вовсе подгорело.

Зато кофе выпил три чашки подряд.

Потом принялся куда-то звонить, что-то требовать, извиняться, а сам злился ужасно и ноздри раздувал, будто норовистый жеребец.

Звонки, должно быть, не дали никакого результата, и Кирилл, с отвращением отшвырнув от себя телефон, снова сел обедать. О том, что он только что слопал блюдо почерневшего мяса и тазик салата, Ольга решила не напоминать. Авось, поест побольше и успокоится. Но братец продолжал хмуриться и что-то бурчать себе под нос.

Все это время она развлекала его беседой, но это было то же самое, что пытаться разговорить, например, статую в городском саду.

Эти трудоголики в могилу ее сведут!

Тут Ольга хихикнула, внезапно вспомнив, что сама такая же.

— Кир, ну сделай лицо попроще, — нежно проворковала она и уселась рядом с ним на подлокотник кресла.

Брат внезапно с сильным раздражением хлопнул по другому подлокотнику и выкрикнул:

— Они что ж, меня за лоха держат? Думают, это им с рук сойдет?!

— Кир…

— Нет, ну какая наглость, а?! И главное — непонятно, на хрена я держу службу безопасности! Где эти дармоеды, спрашивается?

— Наверное, отдыхают в кругу семьи, — робко выдвинула предположение Ольга.

— Что? — встрепенулся Кирилл, словно только что заметил ее. — Ты о чем это?

— Я говорю, может, выпить надо? Расслабимся, а? Он недоуменно вскинул брови.

— Оль, ты извини, но мне ехать надо.

— Куда еще ехать? Ты обалдел совсем! Время — десятый час!

— Да? — удивился он.

Она сочувственно покачала головой.

— Заработался вусмерть! А говорят, это влюбленные часов не замечают. Кстати, Кирюш, ты еще не влюбился?