Жестокая сказка - Александр Сапегин

Слуга Смерти резко прыгнул в сторону, но Андрей скользнул вперед, в его руке появился выхваченный из «кармана» меч. Кончик клинка уперся в межключичную ямку неудачного бегуна.

— Еще одна такая попытка и я секану тебя по сухожилиям на ногах. Где девушки?

— Здесь, — побледнел хельрат, указав на оббитую металлическими полосами дверь. — Помните, вы обещали! — умоляюще глядя на Андрея и низко согнувшись, сказал он.

Андрей прикрыл глаза и постарался успокоиться. Вдох-выдох, еще раз, вдох-выдох. Проклятый червяк, дрожит за свою шкуру. Как хочется его убить, прям до дрожи в коленях. Легче, терпимее надо быть, либеральней, как на Земле. Сделал пакость, а тебе нуль лет условно, да здравствует самое справедливое правосудие в мире!

Олаф толкнул усиленную железом дверь и застыл на месте. Челюсть викинга стукнула о грудь и забыла вернуться на предназначенное природой место. Что его так поразило? Норманн отошел в сторону и перед освободителями открылась потрясная картина… Ёпть, еклмэ-нэ и иже с ними… Интересно, как на местном называется то, что надето на скованных тонкими цепями «волчицах» и среброволосой снежной эльфийке, затесавшейся к ним в компанию. Андрей, в ярости, ворвался в комнату. Девушки, одетые в нечто воздушное, напоминающее шелковые лоскутки и едва-едва прикрывающее груди и то, что ниже талии, пали ниц.

— Что желаете, господин,? — хором произнесла троица пленниц.

— Э-э-э, что с ними? — Андрей, копируя северянина, разинул рот и беспомощно повернулся к Ильныргу.

— Амулеты подчинения и модуляции поведения, — ответила орчанка, срывая с груди Слайсы подвеску в виде сердечка. Девушка охнула и упала на пол. С головы молодой «волчицы» слетела и, позванивая, покатилась по струганым доскам тонкая диадема с мелким рунным рисунком. — Снимай подвески и диадемы.

— Что со мной? Где я? — простонала эльфийка, растирая ладонями виски и часто моргая. Возвращение в реальность было болезненным. Из коридора послышались глухие удары и сдавленный хрип. Взбешенный Олаф бил охающего и ахающего жреца по морде, потом, завалив его на пол, принялся пинать ногами. От вида творящегося действа как-то даже на душе полегчало.

— Вы обещали! — прохрипел жрец и получил удар под дых, его губы сложились буквой «О», из заплывающих глаз ручьем потекли слезы.

— Олаф, хватит! — викинг отошел от жреца, постоял несколько секунд, рыкнул и пнул его еще несколько раз.

— С девушками ничего не успели сделать, — поводив ладонями по животам несостоявшихся секс-рабынь, сказала Ильныргу.

— Но, судя по нарядам, планировали, — вырвалось у Андрея, разглядывающего представительницу остроухого племени. Эльфийка, сообразив, что на ней самый минимум ткани, который можно придумать, звякая цепочкой, судорожно прикрыла свои прелести руками. Сам Андрей одежкой не блистал, щеголяя грязным куском сутаны, обернутым вокруг пояса. Олаф сел на корточки возле Слайсы и накинул на нее свою нательную рубаху. Девушка, забыв о принадлежности к воительницам, плакала, уронив свою прелестную головку на грудь викинга.

— Все, все уже кончилось. Не плач, лада моя, — шептал Олаф, гладя орчанку широченной ладонью по волосам.

В коридоре застонал забытый всеми жрец. Ильныргу забрала у норманна меч и покинула комнату, из коридора послышались новые шлепки.

— Где Тыйгу? — закончив упражняться в нанесении цветных пятен на человеческое тело, «волчица» приставила клинок к горлу служителя проклятого культа.

— И остальные пленники? Я хорошо помню твои слова о других жертвах, — наклонился над ним Андрей, втянув ноздрями воздух, он опять уловил цветочно-мускусный запах дракона. — И почему, тварь, от тебя пахнет драконом?

— И-И-И-и-и! — по бабьи заверещал жрец. Ильныргу скрестила ладони, о выставленный орчанкой щит разбился громадный пульсар. В следующее мгновение хельрат подлетел в воздух, со всей мочи впечатавшись в потолок, потом его развернуло на сто восемьдесят градусов и несколько раз приложило об стену.

— Никогда у меня не получалось заклинание левитации с первого раза, — пожаловался Андрей «волчице». Заранее предположив, что вражина взбрыкнет, он выставил щит раньше орчанки и нанес ответный удар.

— Неужто? Это ты ему говоришь? — улыбнулась та в ответ на тираду. — Одна просьба, на мне его не применяй.

— Олаф!

— Да, командир, — северянин вышел из комнаты в обнимку со Слайсой.

— Держи мой меч и пробегись по этажу, мне нужны нотриумные оковы или цепочка, что-то не нравится мне наш знакомец, надо было сразу его запазгать. Слайсу можешь оставить с нами. Даю слово: не съедим.

— Сделаю. — Викинг взял клинок. — Отличный меч, мастер ковал! — Олаф несколько мгновений полюбовался мелкой сеточкой на металле, больше напоминающей взявшихся за руки человечков, и пошел по коридору проверяя все помещения. Через десять минут норманн вернулся держа в руках целую связку цепей из серого металла. Жреца поставили на ноги и споро упаковали в нотриум, плотно притянув руки к туловищу — а нечего ими размахивать когда не просят.

— Мне повторить? — обратился Андрей к хельрату.

Пришедший в себя жрец отвернулся, гордо вскинув голову и покатился по полу, сбитый с ног мощным ударом. Олаф потряс правой рукой:

— Зара-з-за, чуть руку об него не сломал!

— Олаф? Тебя просили? — разъярился Андрей, ткнув ногой потерявшую сознание тушку.

— Прости командир, не удержался, как представлю, что это могло сделать со Слайсой.

— Иль, Олаф, остаетесь здесь. Освободите девушек от цепей, потом займитесь поиском наших вещей. Ты, — указательный палец ткнулся в грудь викинга. — Таскаешь жреца на себе, пока тот не очнется. Если не сделается дураком после твоих ласк, — норманн улыбнулся. — Я ему задам пару вопросов. Не дай Близнецы он сбежит. Для начала подберите себе оружие, бывших стражников-зомбаков тут много валяется, а я проверю подвалы этого каземата.

Андрей утер со лба испарину и заготовил несколько боевых плетений. Для активации каждого оставалось только напитать энергией ключ-руны. Топать вниз без приготовленных заранее сюрпризов было стремно.

Спускаясь с этажа на этаж, он создавал «паутинки» и проверял все помещения и камеры — ни беглый, ни тщательный осмотр живых не выявил. Боясь опоздать и не застать Тыйгу в живых, он вынес «тараном» металлическую дверь ведущую в подземелья и, перескакивая через две ступеньки, помчался вниз. За прошедшее время он сильно привязался к девочке, малышка напоминала Андрею Ольгу, он сам не подозревал, что в нем проснется странное отеческое чувство. Маленькая непоседа была для него младшей сестренкой и дочкой одновременно. Первые дни он пытался разобраться в своих чувствах, чем вызвано такое отношение к чужому, в принципе, ребенку, а потом бросил самокопание. Лестница уводила его все глубже и глубже под землю. Вскоре он перестал считать пролеты. Редкие магические светильники и царящий полумрак создавали впечатление бесконечности спуска.