Механизм "Ноль" - Стаснислав Коронько

— Нет, — так же невозмутимо помотал головой седовласый, — открывается так.

— Спасибо, — еще раз поблагодарил его Ен и потопал к двери.

Как и говорил рабочий, в конце короткого коридора располагалась массивная дверь с надписью «шлюз». Ен надавил на сенсор и шагнул внутрь просторного ангара, где стояла тяжелая гусеничная машина. Он обошел машину, подошел к воротам и снова нажал на сенсор. Внутренняя дверь позади него закрылась, после чего начали подниматься ворота. Из шлюза в образовавшуюся щель тонкой струйкой потянулся воздух, а Ен, если бы мог, скрестил бы на удачу пальцы. Топать пятнадцать километров в ядовитой атмосфере в дырявом костюме было чистой воды авантюрой, но воспользоваться в нем машиной тоже не получилось бы. Он не сумел бы не только уместиться на водительском месте, но и просто забраться в кабину, а сам костюм ему еще был необходим.

Когда ворота поднялись на достаточную высоту, Ен, задержав дыхание, шагнул наружу.

Сильнейший порыв ветра тут же ударил по нему, грозя свалить на землю, но амуниция весила столько не зря и могла устоять даже в самый настоящий шторм. А по оценке Ена, сейчас дул всего лишь легкий бриз и погода была прекрасна. Тяжелые свинцовые облака стояли довольно высоко и полностью заслоняли небосвод. Еще никогда за всю почти двухвековую историю колонизации Агарда ни один лучик света находящегося неподалеку Сириуса не сумел пробиться сквозь них. Ни разу свет не падал на черную, опаленную неумолимым жаром светила каменистую почву, испещренную трещинами и усеянную валунами. Вместо солнца землю то и дело освещали вспышки молний, коих за минуту, если задаться такой целью, можно было насчитать с дюжину, не меньше.

За молниями следовали удары грома, надрываясь, свистел ветер. Было темно, но никакие осветительные приборы не требовались — щиток шлема окрашивал окружающий пейзаж в ровный, светло-серый цвет, обеспечивая достаточно хорошую видимость в любых условиях. Ен был бы и рад отключить дурацкие фонари на шлеме еще в самом начале своего похода, но почему-то неведомый конструктор не предусмотрел такую функцию. Хотя он, конечно же, заботился об удобстве техников и вряд ли думал, что его творением будет пользоваться военный.

Ен немного прошел вперед. Развернулся, осматриваясь. Прямо позади него находилось низкое одноэтажное здание, из которого он, собственно, и вышел, а слева из земли торчало пять труб, выбрасывающих в воздух столбы густого дыма, которые тут же в клочья разрывались ветром. Справа от подземного здания был вырыт глубокий котлован, наполовину заполненный мусором, а позади этих трех творений человеческих рук насколько хватало взгляда простиралась громада купола Нордквик — столицы Агарда.

— Доступ к памяти! Карта! — отдал команду Ен. Путь к пещерам он смог бы найти и без неё, но свериться не помешает.

Перед глазами на секунду возникло дерево директорий, сменившееся нарисованной Генрихом картой. Среди схематически изображенных ориентиров в виде одиноких холмов и цепей низких гор, пунктиром пролегала красная линия, начинающаяся от Западного шлюза.

— Масштаб тридцать процентов! — приказал Ен.

Карта уменьшилась втрое и передвинулась в правый верхний угол щитка.

Пожелав себе удачи, Ен двинулся к видневшейся неподалеку горной цепи.

Глава 10

До места назначения удалось добраться без лишних приключений. Низкие горные цепи прекрасно скрывали одиноко бредущего человека от сканеров наземных преследователей, а обнаружить Ена с воздуха могли только земляне. Лишь у них была воздушная техника, но они уже давно не летали над плато, опасаясь получить ракету от случайного патруля местных. У колонистов же, кроме нескольких роботов-беспилотников, отродясь не имелось ничего летающего. Между куполами можно было передвигаться с помощью подземной железной дороги, предоставляющей довольно весомое преимущество в скорости и безопасности перед челноками, а сообщение с далекой Землей всегда обеспечивали сами земляне.

Низкую гору, в которой был спрятан танк, Ен заметил еще издалека, но из-за развиваемой костюмом скорости потребовался почти час, чтобы добраться до неё. К счастью, пещера находилась у подножия, и ему не пришлось карабкаться по пологому, но от этого не менее трудному для восхождения склону. Ен просто вошел внутрь и замер, любуясь строгими контурами танка.

Черный восьмиугольный корпус, заканчивающийся заостряющейся к носу кабиной пилота, сидел на вынесенных вниз и в стороны высоких, по грудь, гусеницах, позволявших без труда преодолевать любые препятствия и развивать довольно приличную скорость в сто двадцать километров в час. Под кабиной пилота и сверху на корпусе торчали короткие, толстые дула пушек, закрепленные на подвижной базе. Аскетичная, чрезвычайно простая конструкция танка делала его весьма надежной и практичной машиной в условиях агрессивной среды планеты, а довольно сложная начинка, реактор термоядерного синтеза на гелие-4 и системы регенерации воды и воздуха позволяли «Грайдеру» находиться в автономном режиме больше месяца.

Обойдя танк сзади, Ен подошел к люку, вытянул вверх руку, нажал на неприметную пластину, утопленную в корпус, и отодвинул ее в сторону, открыв панель кодового замка. Набрав четыре цифры, поведанные ему Генрихом, Ен разблокировал люк. С легким шипением тот отъехал в сторону, из корпуса выдвинулся короткий трап из четырех ступенек и опустился к земле. Будь на нем броня, Ен без особых усилий запрыгнул бы в танк, чье днище располагалось на уровне его плеч, но в костюме техника ему пришлось приложить немало усилий, прежде чем он кое как в раскорячку сумел взойти по трапу.

От увиденного внутри танка лицо Ена расплылось в довольной улыбке, все неприятности последнего дня отступили на задний план. В восьми глубоких компенсационных креслах, располагающихся у боковых переборок, положив на подлокотники механические руки, величественно восседали восемь «Ирбисов», похожих на уснувших вечным сном древних рыцарей. Гладкие черные корпуса, округлые конечности, чуть вытянутый вперед шлем с парой коротких, направленных назад антенн придавали им грозный, внушающий уважение вид. На груди «Ирбисов», в районе сердца, находились прозрачные наклейки с изображением застывшей в прыжке земной кошки, подарившей этой технике свое имя. Позже, когда у каждого из «Ирбисов» появился бы свой хозяин, наклейки были бы удалены, а их место заняло имя солдата, его знание и символа полка. Если бы владельцем брони стал Ноль, то со временем на корпусе появлялись бы новые изображения, образующие неповторимую боевую раскраску, полностью отображающую истинную личность и характер носителя. Хотя Ен и принадлежал к приверженцам заводской покраски, но и он не удержался, чтобы не нанести на свою бывшую броню один дополнительный рисунок. И шлем его «Ирбиса» стал улыбающимся черепом.