Сердце Мира - Генри Хаггард

— Мне кажется непонятным, как можно было строить город на месте, которому несколько месяцев в году угрожают наводнения. Я ни одной ночи не засну, зная, что моя жизнь зависит от одной плотины.

— А между тем все люди здесь спокойно спят уже целые века. По преданию, наши предки избрали это место, повинуясь воле богов, предпочитая в случае, если бы их одолевали пришельцы, скорее погибнуть в пучине вод, чем покориться подобно их единоплеменникам на материке. Поэтому и главный жертвенник поставлен глубоко внизу пирамиды-, чтобы хлынувшие воды могли быстро залить храм и спрятанные в нем сокровища и скрыть их навсегда от взоров всех людей… Теперь вы достаточно полюбовались этим видом, перейдем к осмотру наших общественных мастерских и заведений.

На обратном пути нам встретились несколько людей, в том числе Тикаль. Он поклонился Майе, говоря:

— Я пришел сюда, так как узнал, что найду тебя здесь. Мне нужно сказать тебе несколько слов наедине.

— Это исключено, — ответила Майя, — чтобы не делали потом ложных выводов. Если у тебя есть что сказать, говори при всех.

— Иначе я не могу! Мне нужно сохранить это в тайне. Умоляю, исполни мою просьбу, для пользы твоего отца и твоей собственной.

— Без свидетелей я не согласна.

— Тогда прощай!

— Погоди… Если ты не хочешь говорить при людях из нашего народа, то согласись говорить при этом чужестранце Игнасио. Он нашего племени, понимает наш язык, член нашего общества.

— Член нашего общества? Как может иноземец быть членом Братства? Докажи.

Отведя меня в сторону, он предложил несколько вопросов, на которые я дал установленные ответы.

— Согласен? — спросила его Майя.

— Хорошо! Только отойдем в сторону. Мне нелегко говорить о своем деле… Несколько лет мы были обручены — и наша свадьба была отложена до твоего возвращения…

— Но случилось иначе, и теперь мне кажется лишним говорить о нашем сватовстве.

— Не совсем. Прежде всего мне нужно получить твое прощение. Ты знаешь, как я тебя любил, ни одна другая женщина никогда не была ближе моему сердцу.

— Странно звучат эти слова в устах новобрачного! — сказала Майя со смехом.

— Может быть! Но я не люблю Нагуа, хотя она очень любит меня. Вчера при одном виде тебя у меня в душе все перевернулось.

— Зачем же ты женился на ней?

— Тебя я считал умершей, твоего отца тоже, как и все до единого человека здесь. Разве я не должен был поторопиться занять место, причитающееся мне по праву, когда многие составляли заговор против меня? Мне очень помогал своим влиянием Маттеи, и естественно мне было жениться на дочери высшего сановника.

— И прекрасно, и всему конец! Ты просишь моего прощения, и я говорю, что не буду ревновать и завидовать.

— Нет, не конец! Я пришел просить тебя, чтобы ты возобновила свое обещание быть моей женой.

— Нарушив данную клятву, ты меня еще и оскорбляешь? Ты хочешь сделать меня наложницей после Нагуа?

— Нет, я говорю, что, когда Нагуа будет устранена, ты займешь ее место — и твое собственное по праву.

— Но ведь Государыня Сердца не может быть разведена!

— Если она перестанет ей быть, то развод возможен, как и для всякой другой женщины.

— Путь смерти? Нет, я его не хочу. Совесть имеет закон, если его нет у любви. Иди к своей жене и постарайся, чтобы она никогда не узнала о твоих словах.

— Это твое последнее слово, Майя?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что многое зависит от тебя. Вскоре соберутся граждане и сановники, чтобы решить, кто должен править, твой отец или я. Обещай быть моей женой, и я поступлюсь в пользу твоего отца. Он будет касиком до конца своих дней. Откажись — и я буду мстить тебе, твоему отцу и твоим друзьям.

— Будет, чему суждено. Твои угрозы меня не пугают. Можешь составлять заговор против облагодетельствовавшего тебя старика, но я говорю тебе: никогда я не буду твоей женой!

— Может быть, ты еще возьмешь свои слова обратно, — произнес он спокойно и с поклоном ушел.

— У вас опасный враг, — сказал я Майе.

— Я его не боюсь.

— По-моему, он крайне опасен. Народ очень неспокоен, и я не удивлюсь, если мы не увидим завтрашнего дня.

Мы подошли к сеньору.

— Помогите мне сойти вниз, я очень устала. Дайте вашу руку… Мы долго вас задержали? Я сделала для вас полезного больше, чем сделала бы для себя!

— Что это значит?

— Узнаете это в свое время… Но дорого дала бы я, чтобы наша нога не ступала в этот город.

Два часа спустя, уже в свите Зибальбая и Майи, мы снова очутились наверху пирамиды. Теперь на ней были тысячи людей, все взрослое население города. Около жертвенника, по правую сторону, стояли Тикаль и Нагуа и двое или трое знатных туземцев, хорошо вооруженных, с отрядом воинов позади каждого из них. По ту сторону алтаря сидели лишь немногие знатные лица. Туда же прошел и Зибальбай со своей дочерью. На пути им все низко кланялись, не исключая и Тикаля.

Вслед за ним появились два жреца, возложившие на алтарь цветы и вознесшие короткую молитву к Сердцу Небесному о милостивом принятии их жертвоприношения. Затем заговорил Зибальбай. Я заметил тревогу на его лице, руки его дрожали, лицо было бледно, но гневно.

— Старейшины и граждане Города Сердца, вы помните, что ровно год тому назад я, касик и верховный жрец этой страны, оставил город для великой миссии, которая заключалась в том, чтобы найти недостающую часть священного символа, лежащего в священном храме, ту часть, которая носит название «День» и которая считалась навсегда утраченной. Наш народ пережил много бедствий, его окончательное исчезновение близко, он вымрет и будет забыт. Вы знаете также пророчество: когда День и Ночь соединятся вместе на главном алтаре, то наш народ возродится и будет опять велик. Вы знаете, что голос повелел мне идти к морю искать «День» и присоединить к «Ночи». Получив согласие совета старейшин, я отправился один, в сопровождении дочери, много вытерпел и теперь вернулся с полным успехом, так как недостающая часть хранится на груди вот этого пришельца Игнасио.

В толпе пробежал шепот изумления. Зибальбай продолжал.

— Обо всем этом я подробно расскажу всем высшим посвященным в священном храме в день поднятия вод, в один из тех восьми дней в году, когда должен заседать совет. Теперь я хочу говорить о других делах. Вы выбрали временным правителем единоплеменника Тикаля с тем, что, если я не вернусь через два года, он будет вашим касиком. Я вернулся через год и вот что обнаружил: Тикаль, жених моей дочери, женился на другой девушке. Он сам говорил об этом вчера. Вчера же многие меня встретили недружелюбно, хотя я не нарушал никаких клятв, а только служил своему народу. Мне сказали некоторые, что я низложен и что касик теперь Тикаль. Скажите же мне теперь вы все: я, ваш касик, разве я низложен?