Весна на Одере - Эммануил Казакевич

- Крепость, крепость... - пробормотал комдив. - Какая такая крепость? Городишко поганый. Почему не продвигаетесь?

Весельчаков стал объяснять, но генерал, казалось, не слушал. Он взял бинокль из рук комбата и начал смотреть. Комбат замолчал. Невдалеке бил пулемет.

Положив бинокль, генерал легко вскочил на бруствер, переступил через него и медленно пошел вперед. Вышли к небольшой, заросшей кустарником ложбине. Генерал сказал:

- Оставайтесь здесь. Я пройду до того домика, потом вы пойдете за мной, но поодиночке.

- Зачем же вам ходить на самую передовую? - сказал Сизых. - Комкор узнает, будут неприятности.

- Ладно, не расскажешь - он и не узнает, - ответил комдив.

- Снимите папаху, товарищ генерал, - посоветовал Лубенцов.

Генерал промолчал и двинулся медленной гуляющей походкой через открытое место к домику, где находился командный пункт одной из рот. Домик был весь прошит пулями. Командир роты сидел под прикрытием печки и что-то писал.

- Вольно, - предупредил комдив попытку лейтенанта вскочить. - Где ваши люди? Почему не продвигаетесь?

Лейтенант начал показывать на карте местонахождение своих людей, но генерал нетерпеливо сказал:

- Что вы мне там показываете? Вроде как в штабе армии... Идемте.

- Тут здорово стреляют, - испугался лейтенант за комдива, но генерал уже удалялся медленной походкой, и лейтенант пошел за ним.

Низко пригибаясь к земле, прошли два подносчика патронов, таща по земле ящики с патронами. Увидев генерала, они встали во весь рост.

- Вольно, - сказал генерал. - Из какой роты?

- Первой роты, - ответили подносчики.

- Где ваши люди?

- Вот там, на кладбище.

- Хорошее место выбрали, - усмехнулся генерал.

Вокруг посвистывали пули. Стемнело.

Вместе с лейтенантом и подносчиками генерал подошел к первой роте. Солдаты, спасаясь от сильного ветра, сидели и лежали в мелких окопчиках, спиной к ветру.

- Почему задницей к немцу? - спросил генерал.

Узнав комдива, бойцы стали торопливо подниматься.

- Лежите, - сказал комдив; он прислушался к посвисту пуль, потом спросил: - Далеко немец? Или задом не увидишь?

- Близко немец... Так и шпарит из пулемета.

- Как близко?

- Метров сто.

- Что ж, пойдем посмотрим.

Генерал и солдаты цепью пошли вперед. В сгустившейся темноте они прошли метров двести. Ветер дул в лицо. Генерал прислушался.

- Здесь, пожалуй, и окопаться можно, - сказал он. - Теперь немец от нас действительно метров двести, я думаю... Значит, бьет из пулеметов, говоришь? - спросил он у солдата.

Солдат смущенно молчал.

Бесшумно подошли Четвериков, Сизых, Лубенцов, комбат и командир роты. Генерал, не взглянув на них, пошел в обратный путь. Офицеры молча последовали за ним. Немецкие пулеметы зачастили: противник, видно, заметил в темноте какое-то движение, а может быть, услышал и голоса.

Вернувшись на НП командира батальона, генерал сказал:

- Завтра на рассвете вашему полку занять завод, мы обеспечим вам поддержку всей дивизионной артиллерии. Завод "Альбатрос" - ключ позиции. Его надо взять во что бы то ни стало. Артподготовка - тридцать минут. Или - для внезапности - тридцать три минуты. Тебе, - кивнул он Лубенцову, организовать разведку. Нужно разведать огневую систему немцев, да поточнее.

Они вышли из батальонного НП. Было совсем темно.

В штабе полка генерал, наотрез отказавшись от ужина, сказал с горькой усмешкой, обращаясь к Четверикову и Мигаеву:

- Разве это работа? А вы мне доносите: сильный, дескать, огонь. Ишь, удивили! Пехота, дескать, не может двинуться с места. А пехота что? Пехотой управлять надо. Командовать. Или вы забыли об этом? Само пойдет? Подернем да ухнем?

Приехав на свои наблюдательный пункт, генерал пропустил вперед Сизых и Лубенцова, вошел вслед за ними и плотно закрыл за собой узенькую дверцу. Потом он повернулся к артиллеристу. Его лицо сморщилось, как от боли. Он сказал:

- А знаешь, правильно думают солдаты. Война кончается, каждому хочется жить, уважаемый артиллерист! Каждому хочется придти домой, на родину, орденом похвастать, счастливую жизнь строить. Им и не к чему лезть на пулемет. И не надо. Понятно или нет? Не на-до! Нам люди нужны... Ты что думаешь: пехота-матушка все выдержит? Дудки! Ты огня им давай! Ты подави немецкие пулеметы, тогда пехота пойдет. Чего ты молчишь? Тебе на переднем крае, мол, все равно не бывать: дослужился до командующего артиллерией? Так, что ли? Предупреждаю: чтобы завтра был настоящий огонь, точный, по целям! И чтобы комбаты не просили по телефону огоньку... Командиры батарей чтобы были на переднем крае, вместе с командирами рот, понял? И ты чтоб был с Четвериковым! Помнишь, что сказал член Военного Совета? Нужно эту Германию по-великолуцки брать, завоевать ее нужно!

Сизых выскочил из каморки комдива красный и вспотевший и побежал отдавать распоряжения. Лубенцов велел Чибиреву седлать, с тем чтобы выехать к Четверикову в полк.

Генерал остался один. Посидев над картой, он внезапно почувствовал, что ему кого-то нехватает. И тут же понял кого - Вики. Она уже жила во втором эшелоне. Позвонить ей, что ли? Но час был поздний, и он не решился ее будить.

Минут через десять Вика позвонила сама. В ее голосе генерал тоже уловил тоску. Видимо, и она скучала без отца. Впрочем, девочка ничем этого не проявила. Называя, согласно правилам, отца "товарищ тридцать пятый", она спросила, как дела и взят ли уже объект 27 (завод "Альбатрос"). У генерала сжалось сердце от жалости и любви к ней.

"Мама ей нужна", - думал он.

Над городом вздымались ракеты, доносилось тарахтенье пулеметов. Была холодная ветреная ночь.

Генерал вспомнил солдат первой роты и грустно улыбнулся, подумав о том, что, вероятно, каждый из них тоже имеет какие-то сложные личные дела, но все эти дела отходят на задний план нынешней ночью перед боем, и главное в жизни все-таки тот факт, что они находятся в 240 километрах от Берлина, а другие дивизии с боями выходят на Одер.

Поздно ночью к генералу заехал полковник Красиков.

Ознакомившись с планом завтрашнего боя, он озабоченно спросил:

- Возьмете завод?

- Надеемся взять, - сказал комдив.

- Воробьев неплохо продвинулся, - не без лукавства сообщил Красиков. - Может быть, помочь вам корпусной артиллерией?

- Обойдемся, - сердито ответил генерал. - Помогите лучше Воробьеву...

Вскоре Красикова вызвали из штаба корпуса, и генерал остался в одиночестве.

На рассвете Середа вышел к офицерам из своей каморки. Он приник к стереотрубе, внимательно и долго вглядывался вдаль, потом произнес:

- Вот она, эта... этот городишко. - Оглянувшись и увидев, что все стоят, он сказал: - Сидите, всегда рады вскочить и бросить работу, бездельники!.. - Помолчав, он спросил: - Где Сизых? Ага, у Четверикова... - он посмотрел на часы: - Что ж, пора начинать.