Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии - Коллектив авторов

Тукара́м[449]

Перевод В. Микушевича

Ответ святым, спросившим Тукарама, как удалось ему порвать узы мирской жизни

Шудрой[450] родился я, вел я торговлю;Бог этот наш[451], родовой, наш семейный.Сам о себе говорить я не стал бы,Мне говорить приказали святые[452].Беды мирские меня сокрушили,Мать и отца схоронил я в печалиИ разорился в голодное время,Собственных жен прокормить неспособный:Отнял одну из них пагубный голод.Жизнь моя горькая: стыд и убыток.Рухнул мой храм[453], и тогда я подумал:«Незачем скорбное сердце неволить».И попытался я спеть восхваленье,Но промолчало усталое сердце;Только потом помогли мне святые,Веру желанную мне даровали;Вторить я стал песнопеньям священным,И подпевало мне чистое сердце.Ноги святым омывал я смиренно,И не печалился, и не стыдился,Делал добро, если мне удавалось,Наперекор истомленному телу;Больше не слушал друзей и соседей,Возненавидев житейскую мудрость;Больше не путал я правду и кривду,Мненью мирскому внимать отказался,Только святому наставнику верил,Только на Бога в душе уповал я;И посетило меня вдохновенье,След в моем сердце оставил Витхоба.Горе! Стихи мне писать запретили,И сочиненья свои утопил я,[454]Сел перед храмом, как заимодавец,[455]Так что Нараяна[456] сжалился вскоре.Долго рассказывать: кончу на этом.Этого тоже довольно покуда.Ведомо мне, что со мною случилось,Ведомо Богу, что будет со мною.Благочестивых Нараяна помнит;Милостив Бог, — это все, что я знаю.Тука сказал: «Все мое достояньеВ том, что сказал всеблагой Пандуранга[457]».

* * *

Господи! Как хорошо разориться!Благословенно голодное время:Я разорился, и к Богу воззвал я,Ибо мирское теперь мне отвратно.Как хорошо мне с женою сварливой!Как хорошо мне терпеть поношенье!Как хорошо, когда люди глумятся!Как хорошо потерять мне скотину!Как хорошо не стыдиться соседей!Господи! Как хорошо мне с тобою!Храм хорошо было строить мне, Боже:Мог я не слушать голодных детишек.Тука сказал: «Хорошо мне поститься,В срок постоянно молитвы читая!»

* * *

Всех приветствую и вся,Этот стих произнося.Ты, Нараяна, со мной;Бог со мною, как родной,Почитатель вечных вед,Всем я брат и всем сосед.Тука молвил: «С Богом я.Что друзья мне, что семья!»

* * *

Как Тебе, Господи, служат, не знаю,[458]В богослужении смысла не вижу;Даже вода — это Ты, Вездесущий,Кроме Тебя, мне пожертвовать нечем.В каждом цветке узнаю Тебя, Боже,И у меня опускаются руки.Рис нам даруешь, даруешь нам бетель,Не угощать же Тебя мне Тобою!Всем драгоценностям Ты драгоценность,И не бывает богатства другого.Ты песнопенье, и слушатель Ты же.Негде плясать нам — Нараяна всюду.Тука вещает: «Я весь Твое имя,Рама, Нараяна, свет и светильник».

Тукарам не гордится своим поэтическим дарованием

Что это вдруг на меня накатило?Криво ли, прямо ли — Богу виднее.Переплетенье стихов не отсюда,Милостью Божьей наитие Божье.Тука сказал: «Я в стихах не искусен.Так что за них отвечает Гопала[459]».

Ответ Рамешвару Бхатту[460] на его просьбу о прощении

Враг превращается в лучшего друга,Тигры ласкаются, змеи не жалят;Яд — исцеленье, в несчастии счастье;Даже само преступление — подвиг,Даже в печали великая радость,В пламени жгучем благая прохлада.[461]Всеми владеет единое чувство,И не любить невозможно друг друга.Тука сказал: «Несказанное знанье —Милость Нараяны в этом рожденье».

* * *

Кто не верит мудрым словесам,Да еще порочит Бога сам,Не желает сам себе добра.Уши? Нет, крысиная нора!Амриты не пить — великий грех,И к тому же пагубный для всех.«Полоумный, — Тука говорит,—Зло по недомыслию творит».

* * *

Все понимаю, во всем разобрался:[462]Только слывешь ты могучим.Имя твое оказалось бессильным,[463]Так что тебя разлюбил я.В собственной скверне погряз я,Сам себя мучаю, грешный.Тука сказал: «Погибаю,Значит, бессилен Витхоба».

* * *

Мне надоело с тобою водиться;Ты, наконец, надоел мне, Витхоба.Нищий, ты слуг своих делаешь тожеНищими, чтобы весь мир насмехался.Ты безобразный, и ты безымянный;Всех нас ты хочешь себе уподобить.Тука сказал: «Ты дотла разорилсяИ разоряешь меня напоследок».

* * *

Факелы, зонтики, кони, — [464]Это страшнее погони.Всякий почет как ярмо,Слава — свинячье дерьмо.Уединенье дороже.Смилуйся, Господи Боже!Тука зовет: «Помоги!Видишь, грозят мне враги!»

* * *

Ради чего мне пускаться в дорогу?Чтобы покой потерять, уставая?Проголодаюсь — прошу подаянья.Нет одеяния лучше лохмотьев;Лучшее ложе, по-моему, камень,Лучший покров — беспредельное небо.Что во дворце ты прикажешь мне делать?Жизнь пропадает в желании тщетном,А во дворце суета и тщеславье,Там не найдешь ни покоя, ни мира.Только богатого там почитают,Смотрят с презреньем на простолюдина.Стоит мне только увидеть вельможу,Кажется, смерть я поблизости вижу.Тот, кто печаль разделяет со мною,Господу вместе со мной угождает.Знанием дивным с тобой поделюсь я:Нищий блаженнее всех властелинов.Повиноваться желаниям — низость,Лишь созерцатель вполне благороден.Тука сказал: «Прославляют богатых,А между тем только праведный счастлив».

Рампрошад[465]

Перевод А. Шараповой

* * *

В воплощенье искал я оплота; в него моя вера была.Я забыл: воплощеньям не будет числа.Полюбив нарисованный лотос, ошиблась пчела.Мать давала мне нима, но сахаром ним нарекла.Ма! Я сладости жаждал, но горечь мне горло сожгла.Поиграем, сказала, — и в мир, обманув, привела.Рампрошад говорит: «Игра была и прошла».Вечер. Жду одного: чтобы сына ты в дом унесла.

* * *

Мать! Завершилась моя игра.Слишком долго играл я; теперь завершилась игра.Я пыль земную глотал, играя с утра.Ныне же, дочь Гималайя, моя оболочка стара.Страшно мне: знаю, настала моя пора.В детстве далеком моя началась игра.Потом на забавы с женой променял я познанье добра.Не в молитвах — в забавах прошли вечера.Рампрошад говорит: «Всесильна ты, Ма, и мудра.В освобождения воды швырни мою душу с одра».

* * *

Не назову тебя матерью, нет.Слишком много с тобою познал я бед.Буйноволосая, песней твоей влеком,Я стал саньяси[466], бросил родимый дом.Что ты еще скрываешь в сердце твоем?От дома к дому буду один скитаться,Ночлег вымаливать, подаяньем питаться —И не приду в твои объятия, нет!Ма, я зову тебя столько дней —Что ж ты не внемлешь мольбе моей?Видно, открыть не хочешь ни глаз, ни ушей.Много ли пользы было, что мать живая,Если сын при матери жил, страдая?Какая же это мать? Все равно что нет.О, объясни: разве истина в том,Что родившая сына становится сыну врагом?Рампрошад вопрошает: «Кали[467],Какие еще меня ждут печали?Неужели же вечно являться мне в муках на свет?»

* * *

Восторгаюсь тобою, танцующей танец войны.Вечен танец твой, мать, и волосы ветром полны…На груди у Шивы танец нагой жены.[468]Бусы из мертвых голов — это твои сыны.Поясом мертвых рук бедра оплетены.Серьги в ушах — младенцы умерщвлены.Зубы светлее ку́нды, губы твои нежны.Кали светла, как лотос: лицо белей белизны,А ноги в крови. Ты — туча в лучах луны.Рампрошад говорит: «Все чувства тобой пьяны.Чудной такой красоты видеть глаза не должны».

* * *

Разум мой, почему ты волненьем объят?Кали назвав однократно, уйди в размышленья стократ.Пусть другие для всех, напоказ, ее чтят.Ты же втайне молись, чтоб ничей не настиг тебя взгляд.Пусть ее изваянья из глины, металла и камня стоят —Ты же на лотосе сердца рисуй ее образ — да будет он свят.Пусть другие готовят бананы и рис, исполняя обряд,—Ты же нектар исторгни из сердца — напиток для высших услад.Пусть другие подарят ей пламя свечей и лампад —Ты же факелы духа зажги — негасимо они днем и ночью горят.Пусть на закланье другие приводят волов и ягнят —Ты же врагами шестью ей пожертвуй[469], венчая обряд.Рампрошад говорит: «Пусть при имени Кали кругом барабаны гремят —Ты же хлопни в ладоши, и жертвой богине твой ум и душа предстоят».

Мир Таки Мир[470]