Невидимой нитью - Хельга Петерсон

Так она и сделала.

Мысли сами собой потекли туда, где больно. Во вчера, в сегодня… Как назвать и оправдать те выходки, которые она совершила? Ничего, подобного вчерашнему вечеру и сегодняшнему утру, с ней ни разу не случалось.

Хотя… если хорошо подумать…

Нет, всё-таки что-то смутно похожее один раз произошло. Смутно, однако…

Полтора года назад при поездке в Сюррей, когда Мартин, наконец, решился познакомить её с родителями. Майя тогда неслабо облажалась. Совершенно этого не хотела, волновалась, готовилась, и всё равно облажалась.

В тот вечер родители Мартина смотрели на неё с явным недоверием и неодобрением. Как бы Мартин ни уверял, что всё хорошо, хорошо не было. Его старшая сестра откровенно поджимала губы и не пыталась добавить теплоты во взгляд. Родители пытались улыбаться, но по глазам было видно, что они не понимают, как их сын, дантист в третьем поколении, мог выбрать себе в подружки официантку. И ладно, если бы это была просто подружка. Так ведь нет, он же еще и притащил ее в отчий дом, вместо того чтобы поиметь и бросить.

– Ты им понравилась, – заявил Мартин, когда Майя сбежала из-за стола якобы в туалет. – Просто они немного чопорные.

– Перестань, – Майя горестно отмахнулась. – Они считают, что ты подобрал грязную зверушку.

– Но я люблю эту зверушку, – улыбнулся он, взял её лицо в ладони и поцеловал…

Всё закончилось тем, что Майя надралась. Не собиралась, но вино за столом оказалось неожиданно крепким. Она просто уснула в кресле. Как ей потом рассказали, не ответила на вопрос отца Мартина, какие у неё планы на жизнь. Он спросил, обернулся, и обнаружил подружку сына спящей.

В тот раз никто не перенес её в кровать.

Она проснулась среди ночи всё в том же кресле. Спина грозила развалиться на позвонки, в голове гудел пароход. Майя не решилась искать в тёмном доме дорогу в отведенную ей и Мартину спальню. Осталась там же, в гостиной, до утра. А утром родители даже не пытались ей улыбаться.

– Почем ты не растолкал меня? – возмутилась Майя, когда они уже отъехали на приличное расстояние от дома.

– И как бы это выглядело? – вскинул брови Мартин. – Еще более унизительно! Лучше было оставить тебя в покое, чем пытаться утащить оттуда! Я весь остаток вечера убеждал их, что обычно ты не напиваешься в хлам!

– Я не напивалась в хлам!

– А что это было?

С ответом Майя не нашлась. Ей было настолько стыдно, что слов оправдания не осталось.

Форд резко затормозил на светофоре. Майю сильно качнуло вперед, ремень натянулся на груди.

– Кретин, – рявкнул Хью басом.

Кажется, она немного выпала из реальности. Майя прищурилась, попыталась вчитаться в адресные таблички на домах: она настолько ушла в себя, что совершенно перестала ориентироваться на маршруте.

– Всё нормально? – пробормотала она, глядя в окно на какую-то закусочную.

– Да-а, – протянул Хью. Поток снова двинулся вперед. Глядя на дорогу, мужчина переключил передачу, Форд поехал. – Мы чуть не въехали тому придурку в зад, – он указал ладонью на белую Тойоту впереди.

Майя тихо хмыкнула.

– Это стало бы верхом моего везения.

– Моего тоже, – Хью на секунду повернулся: от глаз привычно разбежались морщинки. – Ты спала?

Он ко всем так относится? С такой же заботой? К бабушке точно, она важный человек в его жизни, это можно понять уже после двух секунд их общения. Но что насчёт остальных женщин?

– Нет, – Майя вяло повела плечом. – Не успела.

Мужчина ухмыльнулся одним уголком губ.

– Я ничего не подмешивал в твои «отвёртки», но вчера тебя вырубило качественно. Поспи, если хочешь. До выезда из Лондона еще минут десять, потом – гладкая трасса.

И он снова обратил всё внимание на дорогу.

«Отвёртки». Он будто знал, что она думала про «отвёртки».

Вчера Майя уснула даже не в кресле в гостиной. Рубильник опустился в людном баре, а бармен взял её на руки и принёс к себе в квартиру. Уложил на свою кровать, судя по всему раздел, подставил ведро для рвоты. А утром его суровая бабушка приготовила для Майи завтрак и отдала свою рубашку…

…и зачем она сравнивает два непохожих случая?

Или всё-таки похожих?

С тех пор прошло достаточно времени, чтобы Майя и родители Мартина нашли общий язык. Его мать Ванесса даже начала называть Майю «милой». Да мало ли, какие недоразумения случаются поначалу. У многих такое бывает. Не смертельно. Сейчас-то в их отношениях всё нормально. Как раз завтра должна состояться очередная примерка платья, и Ванесса обещала приехать, чтобы составить компанию.

В данный момент Майе надлежало бы готовиться к визиту будущей свекрови.

Она стукнулась головой о подголовник и прикрыла глаза.

– До сих пор не верю, что делаю это.

– Что? – тут же отозвался бас.

Чёрт… Он же всё слышит. Почти так же, как его бабка.

– Брайтон, – Майя повернула голову на подголовнике. – Никогда не срывалась с места вот так.

– Я тоже не срывался, – Хью уперся локтем в дверь, задумчиво потёр губы пальцами. Ужасно заманчиво. – Но это только Брайтон. Вечером будем дома.

Дома. Где «дома»? У неё еще остался дом?

Майя снова закрыла глаза и отвернулась к окну. Теоретически, дом у неё есть. Квартира матери и отчима, в которой прошло детство. Только это, пожалуй, последнее место, куда хотелось бы вернуться.

Глава 10

Поля и насаждения мелькали за окном Форда уже минут пятнадцать. Лондон давно остался позади, пригород тоже, серая трасса лентой убегала вперед. Из динамиков лился тихий гитарный перебор. Майя уснула, как только машину перестало дёргать на светофорах. Хью уловил этот момент: её пальцы, придерживающие на коленях рюкзак, расслабились, и одна рука упала на колено. Поэтому пятнадцать минут в салоне царила смесь мирного молчания и гитары.

Хью оторвал руку от руля, широко зевнул в кулак. Поставил локоть на дверь и свесил кисть.

Это даже мило. Безрассудно, но мило и трогательно. Второй раз за сутки она отключилась в его обществе без страха, что её увезут в лес и запрут в подвале заброшенной хижины. Интересно, такие еще остались? Или ушли в прошлое вместе со сказками? А даже если ушли, в мире полно сырых тёмных подвалов. Неужели Майе не страшно? Они знакомы сутки. Всего сутки. А она вот так слепо доверяет ему.

Мимо пронёсся большой красный Ниссан и умиротворённость салона нарушил громкий звук клаксона, пробившийся с улицы. Нервный? Больной? Хью снова зевнул. Покосился на