Прутский Декамерон - Алекс Савчук

– Ты сам знаешь, где мы живем, – повысил голос Валентин. – Держи язык за зубами, а лучше напрочь забудь обо всей этой истории и тогда следующие 48 лет, возможно, ты проживешь на свободе.

– Я все понял, спасибо, – только и смог я выцедить из себя на прощание.

1980 г.

«Ералаш».

Красное столовое вино 250 мл.

Молоко 100 мл.

Пиво 100 мл.

Сах. песок, перец – по вкусу.

Новелла восьмая. Моя «римлянка»

Вот женщину я обнимаю,

она ко мне льнет, пламенея,

а Ева, я вдруг понимаю,

и яблоко съела, и змея.

И.Губерман

1

Вечером после той памятной пьянки в честь дня Конституции, и не менее памятной ночи, Людмила пришла ко мне в бар одна, и встретила здесь мою предыдущую пассию Ольгу К. – которую все наши общие знакомые почему-то прочили мне в невесты. (И это при том, что моя законная жена была жива-здорова, и даже не собиралась со мной расставаться).

Случилось так, что девушки – Людмила и Ольга – познакомились в те короткие пять минут, пока я отсутствовал в баре, находясь на складе; скорее всего Людмила, войдя, спросила, где бармен, Ольга, сидевшая у стойки, по-хозяйски ответила, что я буду через пару минут и, в свою очередь, спросила чего та желает. На что Людмила ответила, что нужен ей лично я, Ольга, естественно, взъерошилась и девушки, слово за слово, тут же схлестнулись в завязавшемся между ними споре.

Короче, когда я вернулся в бар, они уже перебрались за столик, уселись друг дружки напротив и занимались словесной перепалкой, сопровождаемой энергичной жестикуляцией, едва не переросшей к моменту моего появления в схватку физическую.

Картина эта, признаюсь, немало потешила мое самолюбие: две хорошенькие женщины сцепились в «битве» за меня!

Людмила, гордая, не по возрасту холодно-расчетливая и трезво-рассудительная, брала верх в споре над 18-летней Ольгой, высокой, стройной и привлекательной брюнеткой, эмоциональной и темпераментной, но страстной и потому непоследовательной в разговоре.

По мне, так обе они были замечательно хороши, но преимущество Людмилы над ее оппоненткой было в том, что она со мной спала (впервые, по пьянке – вчера, а во второй раз уже сегодня утром, на похмелье), а Ольга, несмотря на проведенные нами вместе, в одной компании шесть месяцев, не имела со мной интимных контактов. Несколько моих попыток сблизиться с ней за этот достаточно длительный период, были ею пресечены, и в какой-то момент я решил, что с меня довольно, и теперь ей придется домогаться меня.

Людмила умело вела разговор: то и дело снисходительно улыбаясь и называя соперницу «девочка моя», она довела Ольгу до отчаяния, намекая на то, что та недостойна меня, – каким-то женским чутьем она распознала, какие именно у нас с Ольгой отношения.

Ольга распалилась, лицо ее раскраснелось, крылья носа гневно раздувались, однако при всем при этом она была очень привлекательна. Я не вмешивался в этот отчаянный спор, понимая, что он или оттолкнет Ольгу от меня навсегда (что маловероятно, и по сути своей нелогично), или, что более естественно, бросит в мои объятия, что, вскоре, о чем спешу сообщить в этих строках, и произошло.

Разговор девушек прервался на полуслове: Ольга, не выдержав словесного поединка, встала и, бросив поочередно на нас с Людмилой испепеляющие взгляды, метнулась к двери, распахнула ее настежь и громко хлопнула ею на прощание. Надо отдать должное Людмиле, она спокойно, с гордым видом подошла и спросила:

– Ты может быть хочешь, чтобы я сбегала и позвала эту девочку назад?

Я махнул рукой:

– Через пару дней она сама остынет и вернется.

Людмила преспокойно уселась на Ольгин стул, заняв, таким образом, ее место за стойкой, а заодно и место около меня.

– Она вернется сюда, когда меня здесь не будет, – твердо заявила она, затем добавила: – Теперь я буду твоей единственной женщиной.

– Да, но… – пробормотал я, сраженный столь самоуверенным заявлением, – для этого тебе, милая моя, придется продемонстрировать самые разнообразные таланты…

Ее предупреждающе поднятая рука была мне ответом, и я смолк.

Бар работал в тот период без постоянного графика, ведь ресторан всего несколько недель тому назад официально открылся. Поэтому первое время руководство разрешило нам работать экспериментально, ориентируясь на посещаемость, но закрываться было велено не позже двенадцати, а если клиентов не было, то и в половине одиннадцатого. Лишь только мои клиенты разошлись, а новые еще не появились, я тут же, воспользовавшись этим пунктом в правилах, закрыл помещение, повесил на обе двери – внутреннюю и наружную – таблички «Закрыто» и мы с Людмилой, вновь, как и сегодня утром, едва успев постелить на ковре матрас, буквально ринулись навстречу друг другу, срывая с себя вещи.

Спустя некоторое время, отданное первому порыву страсти, мы передохнули, выкурили по сигарете, после чего Людмила, хищно потянувшись всем своим телом, вновь привлекла меня к себе; ее маленькие крепкие груди легли прямо в мои ладони, легко уместившись в них, а нежные сосочки буквально напрашивались на поцелуи. Затем пришла очередь ласкать ее аккуратный животик с милой ямочкой пупка, далее ее узкая талия плавно переходила в крепкие, дивной формы бедра, обещающие мужчине неземное наслаждение; казалось, можно было без устали наслаждаться, созерцая эту красоту, и любить, конечно, хозяйку этого великолепного тела.

Мы предавались любви долго и прочувственно, а потом усталые и влажные от любовного пота, лежали в обнимку, шепча друг другу всякие милые глупости, и, наконец, уже глубокой ночью, уснули.

Взаимное чувство не на шутку увлекло нас обоих: используя любую возможность вырваться из студгородка, Людмила стала приходить ко мне в бар почти каждый вечер, и тогда время от полуночи до утра было нашим. У нас было немного, может быть с десяток встреч, в каждой из которых Людмила раскрывалась как женщина постепенно, как бы порциями, словно боясь спугнуть меня своей сексуальностью и жадностью до любовных утех. Я же, естественно, как и любой другой мужчина в подобной ситуации, ставил это себе в заслугу, считая, что именно в отношениях со мной постепенно пробуждается ее чувственность, в моих руках расцветает этот еще совсем недавно незрелый бутон, раскрываясь в зрелый цветок любви, и вскоре осознал вдруг, что увлекся Людмилой всерьез, практически позабыв о других женщинах.

Мы бы, наверное, вскоре достигли пика, совершенства в наших отношениях, но к несчастью, а может, кто знает, к счастью, наступил день, разлучивший нас – 25 октября. В этот день студенты Кишиневского меда, закончив свой трудовой семестр, покидали наш город и возвращались в свою альма матер, чтобы продолжить занятия.